Лев Халиф – русский поэт, прозаик, автор знаменитого четверостишия «Черепаха», которое в 50-е годы стало фольклорным. «Черепаха» ходила в списках, ее цитировали в спектаклях Эдлиса и брал эпиграфом Юрий Домбровский, но неизменно снимала цензура, тем более если она шла под именем автора. Однажды «Черепаха» была напечатана миллионным тиражом на обложке радиожурнала «Кругозор». В роман В. Гроссмана «Жизнь и судьба» «Черепаха» попала уже как фольклор. В 1977 году Халифа буквально вытолкнули в эмиграцию. «ЦДЛ» и роман «Пролом» были написаны на чужбине.
Недавно на странице критика Галины Юзефович в Facebook разгорелась дискуссия, есть ли сейчас в России литературный процесс. И многие высказывались, что нет. В предисловии к книге Льва Халифа «ЦДЛ» не кто-нибудь там, а Сергей Довлатов пишет, что и в СССР не было.
А сейчас-то что мешает? А мешают некоторым нашим литераторам, как в известной шутке, две причины:
1) то одно,
2) то другое.
В СССР была серьёзная цензура, но книги хотя бы читали. Сейчас пиши, что хочешь (ну почти), только у тебя огромная конкуренция, ну и читателей ещё найти надо.
Послушать автора, так ЦДЛ — тот ещё террариум "единомышленников". Справедливости ради, по Дому Литераторов и Солоухин с Поляковым проходились, но чтобы прям так? Коллеги в общей своей массе не были расположены к Халифу. Как можно не иметь друзей или хоть каких-нибудь союзников? Ни одного. А просто злости не жалей. Жёлчи не жалей, дёгтя. Напиши о «чувстве несвежего локтя», чтобы каждый ЦДЛ-овец думал, «а не про меня ли?» И чтобы сомнений не осталось, предай огласке скрытые пороки и стыдные истории из жизни собратьев по цеху.
Как только Халиф не просклонял само название ЦДЛ! Это и «центральный дом лилипутов», и «союз мёртвых душ», и «стойло бескрылого Пегаса». Один Довлатов, кажется, был добродушно настроен по отношению к вредному поэту.
Халиф хотел, чтобы его не трогали. Чтобы без обязательств. Чтобы можно было просто писать — не к дате, не в срок, без замера «километр-абзацев», без явка-обязательных собраний.
И вот она, свобода: захожу на LiveLib и смотрю, сколько человек интересует то, что производит сей автор. С 2017 года — по пальцам одной руки пересчитать. Судя по оценкам, творчество Халифа восторгов не вызывает. К его конкурентоспособности в свободной рыночной системе как бы вопросы. А поэту так всё не нравилось «здесь», что «туда» он смотрел через розовые очки и искренне недоумевал:
На Западе — пиши как хочешь и что хочешь. Поэтому непонятно, почему там спился Эдгар Алан По, просивший пристрелить его перед смертью.
Так ведь чтобы всё было и ничего за это не было — это только в утопиях бывает.
Пишет Халиф талантливо, не спорю. Метафорично, афористично и всё такое прочее. Но повествование спресованное, душное, анаэробное. Поэтам сложно писать прозу, ведь стихи — это (за редким исключением) короткая форма. Перенесённая в прозу образная насыщенность не даёт читателю продохнуть. И ещё этот Халифовский иссиня-чёрный сарказм… Несколько примеров:
Хорошо, что мы головою мыслим. Вот если б сидели на ней?!
Когда на местах, засиженных Мухиной, придумают что-нибудь поновее?
В ногах правды нет! Да и в стуле её — не больше.
Идёт не Байрон, а другой, ещё неведомый хромой.
Прославился Халиф, считайте, одним четверостишием («Черепахой»), которое много кто цитировал и часто без указания автора. Вот оно:
— Из чего твой панцирь, черепаха? —
Я спросил и получил ответ:
— Он из пережитого мной страха,
И брони надёжней в мире нет.
Неплохо, но Губерман, как по мне, чётче идеи обыгрывает.
И очень уж сгущёнными под пером Халифа выглядят страсти в ЦДЛ. С третьей попытки убили тихого поэта только за то, что он талантливый и много печатается. Мы точно не о Большом театре говорим? Зависть может быть причиной преступлений, но делать привязку именно к ЦДЛ — это уже личное. Что втихую доносы строчили — в это верю, это на интеллигенцию похоже, но мокрушничать — метод классово чуждый. Дальше он намекает, что не своими руками убирали, а (палец вверх). Я в то время не жила, конечно, но сильно сомневаюсь в его объективности. У организации, которую Халиф имеет в виду, методы были неочевиднее. Квартиру поджечь или толкнуть под поезд — нет, это слишком грубая работа. Да и зачем сводить счёты с третьестепенными писателями и художниками, фамилии которых никому ни о чём не говорят?
В общем, попросили (палец вверх) Халифа по-хорошему покинуть страну, и в следующем за «ЦДЛ» романе «Пролом» он рассказывает о своём отъезде из СССР, жизни в эмиграции, об обобщении накопленного жизненного опыта. Хотя я бы романом «Пролом» не назвала, произведение скорее собранное из деталей, чем цельнокроеное. Приехал Халиф в Америку — и что видит: безразличие к вопросам культуры. Чтение не входит в список приоритетов. Женщина игриво просит, чтобы он ей что-нибудь подарил. «Книгу? — не думаю — одна у неё уже есть. Американцы, как правило, больше одной не читают» — про себя иронизирует Халиф. И вообще, к женщинам он суров независимо от их приверженности к печатному слову. Включил в книгу коллективное обсуждение одной поэтессы: «Бедняга, никого не вдохновляет, потому сама и пишет».
В общем, ощущение от книги неоднозначное в сторону неприятного. Главное, чего я не поняла, почему с таким упорством поедался кактус — ну можно же было заняться чем-нибудь другим, а не снова и снова подпитывать недовольство и обиду.
Недавно на странице критика Галины Юзефович в Facebook разгорелась дискуссия, есть ли сейчас в России литературный процесс. И многие высказывались, что нет. В предисловии к книге Льва Халифа «ЦДЛ» не кто-нибудь там, а Сергей Довлатов пишет, что и в СССР не было.
А сейчас-то что мешает? А мешают некоторым нашим литераторам, как в известной шутке, две причины:
1) то одно,
2) то другое.
В СССР была серьёзная цензура, но книги хотя бы читали. Сейчас пиши, что хочешь (ну почти), только у тебя огромная конкуренция, ну и читателей ещё найти надо.
Послушать автора, так ЦДЛ — тот ещё террариум "единомышленников". Справедливости ради, по Дому Литераторов и Солоухин с Поляковым проходились, но чтобы прям так? Коллеги в общей своей массе не были расположены к Халифу. Как можно не иметь друзей или хоть каких-нибудь союзников? Ни одного. А просто злости не жалей. Жёлчи не жалей, дёгтя. Напиши о «чувстве несвежего локтя», чтобы каждый ЦДЛ-овец думал, «а не про меня ли?» И чтобы сомнений не осталось, предай огласке скрытые пороки и стыдные истории из жизни собратьев по цеху.
Как только Халиф не просклонял само название ЦДЛ! Это и «центральный дом лилипутов», и «союз мёртвых душ», и «стойло бескрылого Пегаса». Один Довлатов, кажется, был добродушно настроен по отношению к вредному поэту.
Халиф хотел, чтобы его не трогали. Чтобы без обязательств. Чтобы можно было просто писать — не к дате, не в срок, без замера «километр-абзацев», без явка-обязательных собраний.
И вот она, свобода: захожу на LiveLib и смотрю, сколько человек интересует то, что производит сей автор. С 2017 года — по пальцам одной руки пересчитать. Судя по оценкам, творчество Халифа восторгов не вызывает. К его конкурентоспособности в свободной рыночной системе как бы вопросы. А поэту так всё не нравилось «здесь», что «туда» он смотрел через розовые очки и искренне недоумевал:
На Западе — пиши как хочешь и что хочешь. Поэтому непонятно, почему там спился Эдгар Алан По, просивший пристрелить его перед смертью.
Так ведь чтобы всё было и ничего за это не было — это только в утопиях бывает.
Пишет Халиф талантливо, не спорю. Метафорично, афористично и всё такое прочее. Но повествование спресованное, душное, анаэробное. Поэтам сложно писать прозу, ведь стихи — это (за редким исключением) короткая форма. Перенесённая в прозу образная насыщенность не даёт читателю продохнуть. И ещё этот Халифовский иссиня-чёрный сарказм… Несколько примеров:
Хорошо, что мы головою мыслим. Вот если б сидели на ней?!
Когда на местах, засиженных Мухиной, придумают что-нибудь поновее?
В ногах правды нет! Да и в стуле её — не больше.
Идёт не Байрон, а другой, ещё неведомый хромой.
Прославился Халиф, считайте, одним четверостишием («Черепахой»), которое много кто цитировал и часто без указания автора. Вот оно:
— Из чего твой панцирь, черепаха? —
Я спросил и получил ответ:
— Он из пережитого мной страха,
И брони надёжней в мире нет.
Неплохо, но Губерман, как по мне, чётче идеи обыгрывает.
И очень уж сгущёнными под пером Халифа выглядят страсти в ЦДЛ. С третьей попытки убили тихого поэта только за то, что он талантливый и много печатается. Мы точно не о Большом театре говорим? Зависть может быть причиной преступлений, но делать привязку именно к ЦДЛ — это уже личное. Что втихую доносы строчили — в это верю, это на интеллигенцию похоже, но мокрушничать — метод классово чуждый. Дальше он намекает, что не своими руками убирали, а (палец вверх). Я в то время не жила, конечно, но сильно сомневаюсь в его объективности. У организации, которую Халиф имеет в виду, методы были неочевиднее. Квартиру поджечь или толкнуть под поезд — нет, это слишком грубая работа. Да и зачем сводить счёты с третьестепенными писателями и художниками, фамилии которых никому ни о чём не говорят?
В общем, попросили (палец вверх) Халифа по-хорошему покинуть страну, и в следующем за «ЦДЛ» романе «Пролом» он рассказывает о своём отъезде из СССР, жизни в эмиграции, об обобщении накопленного жизненного опыта. Хотя я бы романом «Пролом» не назвала, произведение скорее собранное из деталей, чем цельнокроеное. Приехал Халиф в Америку — и что видит: безразличие к вопросам культуры. Чтение не входит в список приоритетов. Женщина игриво просит, чтобы он ей что-нибудь подарил. «Книгу? — не думаю — одна у неё уже есть. Американцы, как правило, больше одной не читают» — про себя иронизирует Халиф. И вообще, к женщинам он суров независимо от их приверженности к печатному слову. Включил в книгу коллективное обсуждение одной поэтессы: «Бедняга, никого не вдохновляет, потому сама и пишет».
В общем, ощущение от книги неоднозначное в сторону неприятного. Главное, чего я не поняла, почему с таким упорством поедался кактус — ну можно же было заняться чем-нибудь другим, а не снова и снова подпитывать недовольство и обиду.