Книга 1.
Белые волки – совершенные существа. Больше, чем люди. Больше, чем оборотни. Они красивы. Богаты. Они среди тех, кто правит. Говорят, их хранит магия.
Но совершенные – не значит неуязвимые. Совершенные – не значит правильные.
Совершенные – не значит счастливые.
Этой истории бы не было, если бы не родилась Эльза. И Эльза не родилась бы, если не вся эта история…
Зверь внутри зарычал, мечтая вцепиться зубами в загривок своей самки и жестко двигать бедрами,прижимаясь животом к ее спине.
Эльзе не требовалось вставать перед ним на колени, брать в рот его член, губами и языком дразня его нервные окончания и посылая электрические разряды вглубь паха
если бы все прошло как надо, то Алекс, усталый и довольный, не реагировал бы так остро на запах смазки между ног другой самки
От девицы пахло перегаром и несвежим бельем,ее подружки принялись хихикать, почти не скрывая зависти, что к товарке вдруг такой мужик подвалил, а Дмитрию хотелось блевать.
Ненависть – вторичное чувство. Оно не рождается само по себе, из ниоткуда. Ненависть – это защитная реакция на боль, которую причинили. Это всего лишь электрод в электрической системе. Невозможно ненавидеть без причины, причина всегда есть, просто иногда она лежит на поверхности, а иногда спрятана глубоко от чужих глаз.
Жестокость – вторичное чувство. Тот, кого ударили, легко ударит сам. Причинять боль страшно, когда не знаешь ее на практике. Но когда знакомо ощущение того, как немеет место ушиба, как далеко по нервам пробегает разряд и как затихают, рассеиваются в теле волны ноющей боли после удара… заранее на собственной шкуре проверив то, что испытает жертва, ударить очень легко. Это как передать импульс дальше по цепочке электродов.
И только любовь самодостаточна. Ей не нужны импульсы извне. Поэтому даже тот, кто не знал любви от других, рано или поздно пытается любить сам. Поэтому не существует людей, злых от рождения.
Ошибочно думать, что лишь добро носит белое. Нет. Зло тоже может его носить, просто потому, что имеет более широкий и разнообразный гардероб и не гнушается проявить фантазию. А еще – в отличие от прямолинейного, закованного в жесткие рамки добра – умеет подстраиваться под обстоятельства.