Продолжение международного бестселлера «Не навреди»! В «Призвании» автор ставит перед собой и читателем острые и неудобные вопросы, над которыми каждому из нас рано или поздно придется задуматься. Вопросы о жизни и смерти, о своих ошибках и провалах, о чувстве вины — о том, как примириться с собой и с тем, что ты всего лишь человек.
Генри Марш делится волнующими историями об опасных операциях и личными воспоминаниями о 40 годах работы нейрохирургом. Эта книга об удивительной жизни крайне любознательного человека, напрямую контактирующего с самым сложным органом в известной нам Вселенной.
Прочитав эту книгу, вы узнаете:
• каково это — увидеть свой собственный мозг прямо во время операции;
• каким образом человеческий мозг способен предсказывать будущее;
• что и для врача, и для пациента гораздо лучше, если последний хоть немного разбирается в человеческой анатомии и психологии;
• что бюрократы способны кого угодно довести до белого каления, и в этом смысле британская бюрократия ничуть не лучше любой другой.[/ul]
«Увлекательная книга, от которой невозможно оторваться… Это воодушевляющее, а порой даже будоражащее чтиво, позволяющее одним глазком взглянуть на мир, попасть в который не хочется никому».
The Arts Desk
Эта книга мое первое знакомство в Генри Маршем, хотя в бумажном виде есть еще одна книга «Не навреди. Истории о жизни, смерти и нейрохирургии» Генри Марш . За нее возьмусь чуть позже.
Генри Томас Марш родился в 1950г в Великобритании. Известный британский нейрохирург, пионер нейрохирургической помощи для Украины. Кавалер Ордена Британской империи. Член Королевской коллегии хирургов.
В этой книге он больше рассуждает о закате жизни, об окончании своей карьеры, о смерти, об отношении к ней, о родственниках и близких умирающего, об отношении к здоровью и лечению людей в разных странах. Все это замешано с реальными случаями его медицинской практики.
Пишет просто и открыто обо всем, самое удивительное, что он не пытается утаить свои неудачи и ошибки. Он открыто признает их, не перекладывая вину на кого-то еще (хотя были случаи когда действия нескольких людей приводили к печальному итогу).
И мы быстро учимся делать вид, что знаем и умеем больше, чем в действительности, стремясь хоть немного оградить пациентов от пугающей реальности. А лучший способ ввести в заблуждение других – это прежде всего обмануть себя. Только так можно не выдать себя бессознательными жестами, по которым люди легко определяют, когда им врут. Таким образом, сказал я украинской аудитории, самообман – важный и даже необходимый клинический навык, которым каждый врач должен овладеть на заре карьеры. Но когда мы взрослеем, становимся по-настоящему опытными и компетентными, настает пора избавиться от этой привычки. Старших врачей, как и высокопоставленных политиков, зачастую портит власть, сосредоточенная в их руках, и отсутствие рядом с ними людей, готовых говорить правду. Тем не менее мы продолжаем совершать ошибки на протяжении всей карьеры и на этих ошибках неизбежно учимся гораздо большему, чем на своих успехах. Успех не учит нас ничему и лишь подпитывает наше самодовольство. На ошибках же можно учиться, но только при условии, что мы их признаем – если не перед коллегами и пациентами, то хотя бы перед собой. А чтобы признавать свои ошибки, необходимо бороться с самообманом, который был столь необходим нам в начале врачебной карьеры.
Некоторое время назад я уже читала книги о медицине со стороны врача и здесь я вижу тот же подход, что необходимо быть честным и перед собой и перед пациентом, а не руководствоваться финансовыми интересами или интересами, которые тебе пытаются диктовать, совершенно упуская из вида негативные последствия для здоровья (и качества жизни) и самого пациента и его близких.
Когда хирург советует пациенту согласиться на операцию, он фактически подразумевает, что риск, связанный с операцией, меньше риска, связанного с отказом от нее. Однако в медицине ничто и никогда не бывает известно наверняка – мы постоянно сравниваем вероятности и почти никогда не можем с уверенностью утверждать, к чему приведет тот или иной выбор. Следовательно, мы должны руководствоваться не только знаниями, но и критическим мышлением.
В прошлом году мне самой пришлось столкнуться к медицинскими проблемами, где при обследовании я предпочла бы услышать от врача "я не знаю как поступить" или "медицина на данном этапе не может дать вам ответ", чем бегать по кабинетам, сдавая кучу анализов, проходя разные обследования и слышать "ну вот давайте еще это сделаем".
В последних главах он пишет банальные вещи, но на темы, которые обычно всеми силами избегают обсуждать. Это страх просто поговорить с человеком судьба которого ясна всем, не только врачу. Это жизнь в почетном возрасте с вылезшими болячками, делающими тебя недееспособным. Это вопрос эвтаназии. Он пишет не только о личных страхах, но и о своих планах на пенсии, о том что же он оставит после себя.
Однако ни на солнце, ни на смерть нельзя посмотреть в упор, поэтому я не знаю, что буду чувствовать, если, состарившись, начну зависеть от окружающих. Какое решение я приму, если начну терять зрение или у меня отнимутся руки?
Если эвтаназия запрещена, перед нами встает следующий выбор: умереть в муках сейчас или же оттянуть смерть на несколько месяцев или лет, чтобы умереть в муках чуть позже. Неудивительно, что многие предпочитают второй вариант и соглашаются на лечение, каким бы неприятным оно ни было.
Правда было несколько непонятных моментов. Долгое время он помогал нейрохирургу Игорю и в какой-то момент он понял, что делал это зря. Но почему?
Лишь несколько лет спустя я осознал, сколь упорно отказывался смотреть правде в глаза. И я горько пожалел о том, что не оставил его тогда. Мне изначально не стоило помогать ему с операциями на головном мозге.
Или вот еще иногда были моменты, когда я не поняла почему он проводил аналогии.
Я подумал тогда: вот он – кульминационный момент, результат тех многих лет, что я занимался подготовкой Игоря. Однако два года спустя я случайно услыхал, что через несколько месяцев после операции девушка умерла из-за послеоперационной инфекции мозга. То, что он ничего не сказал мне и не спросил моего совета, когда развилась инфекция, привело меня в бешенство, и я чуть было не заявил ему, что больше никогда не вернусь на Украину, но в конечном итоге передумал. Позже я узнал, что Игорь, наоборот, думал, будто я откажусь приезжать на Украину, если он расскажет мне о произошедшем. Разумеется, это в корне не соответствовало действительности и свидетельствовало о том, насколько плохо он меня знает. Этот случай напомнил мне о том, как долго советское правительство не решалось признать Чернобыльскую аварию.
Главы, где Генри Марш описывает работу в Непале вогнали меня в некий ступор. Нет. Я не перестала читать. Наоборот, не могла оторваться, так как была поражена до глубины души ситуацией.
Чтобы попасть в больницу, мне нужно перейти через дорогу. Сперва этот отрезок пути заставлял меня изрядно понервничать. Движение здесь хаотичное, и, если ждать, пока кто-нибудь остановится и пропустит тебя, можно провести у обочины целый день. Вместо этого надо спокойным шагом выйти на дорогу, чтобы присоединиться к движению и не спеша пересечь ее, надеясь, что автобусы, грузовики и мопеды объедут тебя стороной. Некоторые мотоциклисты сдвигают шлем на затылок, что делает их похожими на древнегреческих воинов, изображения которых можно встретить на античных вазах. Если побежишь, то велика вероятность, что тебя по ошибке собьют. В моем путеводителе по Непалу написано, что пешеходы составляют сорок процентов от общего числа жертв всех дорожно-транспортных происшествий в стране. Полезная информация, ничего не скажешь.
А отношение к врачам в Непале? О! Это отдельная тема! У врача, с которым Генри Марш учился, а потом после выхода на пенсию работал в клинике в Непале, одну из дочерей под дулом пистолета похитили прямо из дома, и пришлось заплатить крупный выкуп. С тех пор Дев повсюду ходит в сопровождении телохранителя. Причем пациенты обращаются в амбулаторное отделение со всевозможными проблемами, подчас не имеющими отношения к нейрохирургии, веря, что Деву под силу вылечить что угодно.
– Я все понимаю, но здесь родственники угрожают нам расправой, требуют денег, а как-то раз даже пригрозили сжечь больницу, – возразил Дев. – Конечно, судебных разбирательств из-за врачебных ошибок у нас тут мало: с врачами почти никогда никто не судится.
Книга мне понравилась своей откровенностью и честностью. Несмотря на наличие медицинских терминов непонимания не возникало, тем более, что есть сноски и пояснения. Правда про семью тут немного, но вот про увлечения вставки очень трогательные, уютные, вдохновляющие.
Книга прочитана в рамках Флешмоба ''Нон-фикшн''
полезно
познавательно
до слез
не оторватьсяЭта книга мое первое знакомство в Генри Маршем, хотя в бумажном виде есть еще одна книга «Не навреди. Истории о жизни, смерти и нейрохирургии» Генри Марш . За нее возьмусь чуть позже.
Генри Томас Марш родился в 1950г в Великобритании. Известный британский нейрохирург, пионер нейрохирургической помощи для Украины. Кавалер Ордена Британской империи. Член Королевской коллегии хирургов.
В этой книге он больше рассуждает о закате жизни, об окончании своей карьеры, о смерти, об отношении к ней, о родственниках и близких умирающего, об отношении к здоровью и лечению людей в разных странах. Все это замешано с реальными случаями его медицинской практики.
Пишет просто и открыто обо всем, самое удивительное, что он не пытается утаить свои неудачи и ошибки. Он открыто признает их, не перекладывая вину на кого-то еще (хотя были случаи когда действия нескольких людей приводили к печальному итогу).
И мы быстро учимся делать вид, что знаем и умеем больше, чем в действительности, стремясь хоть немного оградить пациентов от пугающей реальности. А лучший способ ввести в заблуждение других – это прежде всего обмануть себя. Только так можно не выдать себя бессознательными жестами, по которым люди легко определяют, когда им врут. Таким образом, сказал я украинской аудитории, самообман – важный и даже необходимый клинический навык, которым каждый врач должен овладеть на заре карьеры. Но когда мы взрослеем, становимся по-настоящему опытными и компетентными, настает пора избавиться от этой привычки. Старших врачей, как и высокопоставленных политиков, зачастую портит власть, сосредоточенная в их руках, и отсутствие рядом с ними людей, готовых говорить правду. Тем не менее мы продолжаем совершать ошибки на протяжении всей карьеры и на этих ошибках неизбежно учимся гораздо большему, чем на своих успехах. Успех не учит нас ничему и лишь подпитывает наше самодовольство. На ошибках же можно учиться, но только при условии, что мы их признаем – если не перед коллегами и пациентами, то хотя бы перед собой. А чтобы признавать свои ошибки, необходимо бороться с самообманом, который был столь необходим нам в начале врачебной карьеры.
Некоторое время назад я уже читала книги о медицине со стороны врача и здесь я вижу тот же подход, что необходимо быть честным и перед собой и перед пациентом, а не руководствоваться финансовыми интересами или интересами, которые тебе пытаются диктовать, совершенно упуская из вида негативные последствия для здоровья (и качества жизни) и самого пациента и его близких.
Когда хирург советует пациенту согласиться на операцию, он фактически подразумевает, что риск, связанный с операцией, меньше риска, связанного с отказом от нее. Однако в медицине ничто и никогда не бывает известно наверняка – мы постоянно сравниваем вероятности и почти никогда не можем с уверенностью утверждать, к чему приведет тот или иной выбор. Следовательно, мы должны руководствоваться не только знаниями, но и критическим мышлением.
В прошлом году мне самой пришлось столкнуться к медицинскими проблемами, где при обследовании я предпочла бы услышать от врача "я не знаю как поступить" или "медицина на данном этапе не может дать вам ответ", чем бегать по кабинетам, сдавая кучу анализов, проходя разные обследования и слышать "ну вот давайте еще это сделаем".
В последних главах он пишет банальные вещи, но на темы, которые обычно всеми силами избегают обсуждать. Это страх просто поговорить с человеком судьба которого ясна всем, не только врачу. Это жизнь в почетном возрасте с вылезшими болячками, делающими тебя недееспособным. Это вопрос эвтаназии. Он пишет не только о личных страхах, но и о своих планах на пенсии, о том что же он оставит после себя.
Однако ни на солнце, ни на смерть нельзя посмотреть в упор, поэтому я не знаю, что буду чувствовать, если, состарившись, начну зависеть от окружающих. Какое решение я приму, если начну терять зрение или у меня отнимутся руки?
Если эвтаназия запрещена, перед нами встает следующий выбор: умереть в муках сейчас или же оттянуть смерть на несколько месяцев или лет, чтобы умереть в муках чуть позже. Неудивительно, что многие предпочитают второй вариант и соглашаются на лечение, каким бы неприятным оно ни было.
Правда было несколько непонятных моментов. Долгое время он помогал нейрохирургу Игорю и в какой-то момент он понял, что делал это зря. Но почему?
Лишь несколько лет спустя я осознал, сколь упорно отказывался смотреть правде в глаза. И я горько пожалел о том, что не оставил его тогда. Мне изначально не стоило помогать ему с операциями на головном мозге.
Или вот еще иногда были моменты, когда я не поняла почему он проводил аналогии.
Я подумал тогда: вот он – кульминационный момент, результат тех многих лет, что я занимался подготовкой Игоря. Однако два года спустя я случайно услыхал, что через несколько месяцев после операции девушка умерла из-за послеоперационной инфекции мозга. То, что он ничего не сказал мне и не спросил моего совета, когда развилась инфекция, привело меня в бешенство, и я чуть было не заявил ему, что больше никогда не вернусь на Украину, но в конечном итоге передумал. Позже я узнал, что Игорь, наоборот, думал, будто я откажусь приезжать на Украину, если он расскажет мне о произошедшем. Разумеется, это в корне не соответствовало действительности и свидетельствовало о том, насколько плохо он меня знает. Этот случай напомнил мне о том, как долго советское правительство не решалось признать Чернобыльскую аварию.
Главы, где Генри Марш описывает работу в Непале вогнали меня в некий ступор. Нет. Я не перестала читать. Наоборот, не могла оторваться, так как была поражена до глубины души ситуацией.
Чтобы попасть в больницу, мне нужно перейти через дорогу. Сперва этот отрезок пути заставлял меня изрядно понервничать. Движение здесь хаотичное, и, если ждать, пока кто-нибудь остановится и пропустит тебя, можно провести у обочины целый день. Вместо этого надо спокойным шагом выйти на дорогу, чтобы присоединиться к движению и не спеша пересечь ее, надеясь, что автобусы, грузовики и мопеды объедут тебя стороной. Некоторые мотоциклисты сдвигают шлем на затылок, что делает их похожими на древнегреческих воинов, изображения которых можно встретить на античных вазах. Если побежишь, то велика вероятность, что тебя по ошибке собьют. В моем путеводителе по Непалу написано, что пешеходы составляют сорок процентов от общего числа жертв всех дорожно-транспортных происшествий в стране. Полезная информация, ничего не скажешь.
А отношение к врачам в Непале? О! Это отдельная тема! У врача, с которым Генри Марш учился, а потом после выхода на пенсию работал в клинике в Непале, одну из дочерей под дулом пистолета похитили прямо из дома, и пришлось заплатить крупный выкуп. С тех пор Дев повсюду ходит в сопровождении телохранителя. Причем пациенты обращаются в амбулаторное отделение со всевозможными проблемами, подчас не имеющими отношения к нейрохирургии, веря, что Деву под силу вылечить что угодно.
– Я все понимаю, но здесь родственники угрожают нам расправой, требуют денег, а как-то раз даже пригрозили сжечь больницу, – возразил Дев. – Конечно, судебных разбирательств из-за врачебных ошибок у нас тут мало: с врачами почти никогда никто не судится.
Книга мне понравилась своей откровенностью и честностью. Несмотря на наличие медицинских терминов непонимания не возникало, тем более, что есть сноски и пояснения. Правда про семью тут немного, но вот про увлечения вставки очень трогательные, уютные, вдохновляющие.
Книга прочитана в рамках Флешмоба ''Нон-фикшн''
Вторая книга Генри Марша - это вовсе не продолжение первой. Тут он тоже, конечно, упоминает различные медицинские случаи из своей практики, рассказывает о болезнях пациентов, об общении с ними и с коллегами.
Но в целом эта книга о другом. Автор анализирует и собственную профессиональную деятельность, и личную жизнь. Много пишет об этике, о системе здравоохранения в той или иной стране, об отношении врачей к пациентам, о своей невере в бога...
Книгу писал умный человек, известный нейрохирург, проводивший множество сложнейших операций, но, как любой человек, не избежавший ошибок, в том числе фатальных.
Мне понравилось много мыслей Марша. В частности, его рассуждения о том, что врачи часто забывают о минимальной эмпатии в общении с пациентом, о честности и открытости доктора в разговоре с больным... Генри много пишет о том, что мучения больных в процессе лечения могут и не оправдаться. В конце концов пациент может остаться глубоким инвалидом или умереть. А врачи все равно неистово лечат, даже не предлагая человеку выбрать. Или, наоборот, слишком рано опускают руки...
Это дело сложное. Рассуждать можно сколько угодно, поэтому автор приводит множество собственных примеров, доказывая в то же время, что порой приходится идти на риск. И что опыта без "жертв" не набраться, к сожалению. Ещё рассуждает об эвтаназии и высказывает отношение к этому явлению.
Признаюсь, читать местами тяжело, ведь Генри Марш поднимает острые вопросы, о которых здоровый человек и не задумывается. Разбирает по косточкам, шокирует деталями, моральными дилеммами. Но не читать невозможно. Снова интересные факты про мозг, врачебную деятельность, медицину в целом. И страшно! Этот опытнейший специалист высокого уровня признается, что дико волнуется даже перед рядовой операцией на мозге. А ещё он умеет злиться, ссориться, терпеть провалы и в медицине, и в семье.
Восхищаюсь этим врачом. И могу только мечтать о том, чтобы встретить такого! Сейчас он на пенсии, но все равно консультирует, оперирует, помогает людям и коллегам из разных стран. Интересно, что бы он сказал и предложил, увидев томограмму моего мозга?
Нам говорят, что мы не должны мнить себя богами, вершащими человеческие судьбы. Однако порой ничего другого нам не остается, если мы убеждены, что задача врача заключается в уменьшении человеческих страданий, а не в спасении жизни любой ценой.
Генри Марш — нейрохирург с мировым именем. Прошло чуть больше времени, чем я рассчитывала, но все же я добралась до второй книги. Не стоит ждать обилия хирургической жизни, ведь эта книга совсем о другом.
Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии — это откровенный разговор по душам. Многие взгляды и рассуждения Марша близки, но все равно чувствую, что он очень тяжелый, в общении, человек. Я не жду светлых и позитивных людей, посвятивших жизнь медицине, но Марш не вызывает у меня такого восторга, как может показаться.
Да, его книги честные и не лишенные самокопания, но в тоже время меня смущает политические ответвления. Но это лично мое не восприятие темы. Ну и немного отталкивает отношение к первой жене... Но в целом, читаешь и не хочешь отрываться, ведь не смотря на некоторую холодность у Марша полно положительных качеств. Он откровенен с пациентами, помогает коллегам из разных стран, может самостоятельно отремонтировать дом...
Как уже говорила, эта книга обо всем. Обычная жизнь переплетенная с нейрохирургией. Я могу лишь восхищаться врачами, т.к. сама, даже не смотря на всю любовь к медицине, слишком брезглива для данной работы.
5 из 5
«…я стал мудрее и научился лучше себя контролировать. Правда, меня не покидает мысль, что это может быть связано с возрастным замедлением работы нервных контуров мозга, отвечающих за эмоции» - Генри Марш, «Призвание».
Мозг и сознание – наверно, моя самая любимая книжная тема, а британский нейрохирург Генри Марш – один из любимых авторов, пишущих об этом.
Если его первая книга – это преимущественно сборник увлекательных историй из врачебной практики, то вторая – размышления пожилого врача о жизни и смерти, воспоминания о детстве и родителях, попытки осмыслить прожитые годы, проанализировать свои профессиональные ошибки и достижения.
Генри Марш задает себе неудобные вопросы, от которых становится не по себе. Как разговаривать о смерти с умирающим? Что гуманнее – дать человеку уйти или спасти его, обрекая на то, чтобы быть «овощем» до конца дней? Только в Великобритании 7 тысяч человек находятся в вегетативном состоянии либо состоянии минимального сознания, доживая век в специализированных учреждениях или дома под круглосуточным присмором. Имеет ли право человек на добровольный уход из жизни в пожилом возрасте и при терминальной стадии неизлечимой болезни? Есть ли вообще смысл в унизительных предсмертных муках?
Мистер Марш размышляет обо всем этом не только как врач, но и как просто пожилой человек. Его отец в последние дни жизни страдал необратимыми изменениями личности, вызванными возрастной деменцией. Это может ждать и самого Генри.
Еще «Призвание» - это про поиск золотой середины между состраданием врача к пациенту и профессиональной отчужденностью. Про умение признавать ошибки. Про необходимость критики внутри врачебного сообщества.
Генри Марш – доктор с грустными глазами, который, несмотря на свой возраст, сохраняет бодрость духа. Запомнилось из первой книги, как он каждый день доставал свой неизменный велосипед и ехал на нем в больницу. В «Призвании» Генри, уже практически пенсионер, продолжает летать в Непал и Украину, чтобы помогать в работе своим друзьям-врачам. А еще восстанавливает заброшенный дом, занимается столярным делом, бегает, плавает, отжимается, ходит в горы… И это невероятно круто!
Вторая часть мне так же понравилась. Потрясающая и искренняя книга. Очень много интересной информации о медицине . Книгу хочется читать внимательно и не торопится. Очень интересно описана жизнь пациентов и самого Г. Марша.
Сложно говорить о смерти с умирающим человеком. На это нужно время, а когда в комнате невыносимо воняет дерьмом, делать это еще тяжелее. Я знаю, что подвел того мужчину. Я знаю, что попросту струсил.
Недаром я всегда твержу младшим врачам: прежде чем совершить нелепую ошибку, тщательно выбирайте пациента.
Когда хирург советует пациенту согласиться на операцию, он фактически подразумевает, что риск, связанный с операцией, меньше риска, связанного с отказом от нее. Однако в медицине ничто и никогда не бывает известно наверняка – мы постоянно сравниваем вероятности и почти никогда не можем с уверенностью утверждать, к чему приведет тот или иной выбор. Следовательно, мы должны руководствоваться не только знаниями, но и критическим мышлением.
Однако ни на солнце, ни на смерть нельзя посмотреть в упор, поэтому я не знаю, что буду чувствовать, если, состарившись, начну зависеть от окружающих. Какое решение я приму, если начну терять зрение или у меня отнимутся руки?
– Женщина, двадцать два года. Головные боли на протяжении трех месяцев. Зрачки одинаковые и…
– Нет-нет, погодите. Чем она зарабатывает на жизнь?
Ординатор и пациентка обменялись парой слов.
– Она отстаивает в суде интересы жертв пыток, сэр.
– Что? Это со времен восстания маоистов?
– Так точно, сэр.
– А работа ей нравится?
Работа ее вполне устраивала. Я поинтересовался, получила ли она какое-нибудь специальное образование.
– Да, – последовал ответ.
– И сколько она училась?
– Пять дней.