Андрей Филимонов – писатель, поэт, журналист. В 2012 году придумал и запустил по России и Европе Передвижной поэтический фестиваль «ПлясНигде». Автор нескольких поэтических сборников и романа «Головастик и святые» (шорт-лист премий «Национальный бестселлер» и «НОС»).
«Рецепты сотворения мира» – это «сказка, основанная на реальном опыте», квест в лабиринте семейной истории, петляющей от Парижа до Сибири через весь ХХ век. Члены семьи – самые обычные люди: предатели и герои, эмигранты и коммунисты, жертвы репрессий и кавалеры орденов. Дядя Вася погиб в Большом театре, юнкер Володя проиграл сражение на Перекопе, юный летчик Митя во время войны крутил на Аляске роман с американкой из племени апачей, которую звали А-36… И никто из них не рассказал о своей жизни. В лучшем случае – оставил в семейном архиве несколько писем… И главный герой романа отправляется на тот берег Леты, чтобы лично пообщаться с тенями забытых предков.
Людк, а Людк, ты слушаешь?
«Рецепт сотворения мира» не столько даже биографический роман, сколько роман-путешествие. Только автор-рассказчик отправился не вдоль автомобильных дорог, а сменил ось координат, взяв за основу не пространство, а время. Может быть и вовсе никуда не поехал, а вскарабкался на ветви генеалогического древа, чтобы на них покачаться. Несколько неуклюже, точно так же, как я сейчас ввожу эти метафоры.
Делаем чек-лист. По отдельности всё прекрасно. Форма хорошая — плюс. Язык прекрасный, в некоторые моменты даже отменный — плюс. Событийные ветки — плюс. Личные переживания — плюс. Даже потоки сознания временами прорываются, тоже плюс. Вот только математика не работает, и целое лукошко плюсов в итоге не даёт один гигантский плюсище. Чего-то не хватает (лично мне, разумеется). Многособытийный роман с довольно внятным стержнем создаёт впечатление, что написан он вовсе не для нас с вами, читателей. Это какой-то твой знакомый с хорошо подвешенным языком усадил тебя на диван с чашкой чая, раскрыл семейный альбом и рассказывает о бабушках-дедушках. Не заботясь при этом даже, слушаешь ты вообще или нет.
Необычная форма повествования приправляет этот обыденный рассказ, но не более того. Есть четыре раздела — мужской рецепт, женский, магический, советский... И бонусный пятый, личный, краткий. Помните романы, где одно и то же событие показывается по главам с точки зрения разных персонажей? Тут такая же игра с прицелом и акцентами, только событие не одно и то же, а разные, чтобы не повторяться. Смотрим на события под разными углами, и это довольно любопытно, но если бы даже угол был нейтральный, классический, то это многого бы не изменило.
Частенько романы биографического толка да и романы-путешествия начинаются с хаоса, а затем приходят к чему-то определённому. Да и в мифах о сотворении мира тоже почти всегда всё рождается из хаоса. Но это не тот рецепт, здесь хаосом всё заканчивается. Мы сплетены с поступками и жизнью наших предков плотной паутиной, но не всегда можем её разглядеть. Филимонов же честно старается.
Приятное, грамотное и в некоторых местах даже злобненько острое чтение, при этом совершенно необязательное. Впрочем, если уж брать совсем так широко, то любое чтение необязательно, кроме господа нашего, Розенталя.
Людк, а Людк, ты слушаешь?
«Рецепт сотворения мира» не столько даже биографический роман, сколько роман-путешествие. Только автор-рассказчик отправился не вдоль автомобильных дорог, а сменил ось координат, взяв за основу не пространство, а время. Может быть и вовсе никуда не поехал, а вскарабкался на ветви генеалогического древа, чтобы на них покачаться. Несколько неуклюже, точно так же, как я сейчас ввожу эти метафоры.
Делаем чек-лист. По отдельности всё прекрасно. Форма хорошая — плюс. Язык прекрасный, в некоторые моменты даже отменный — плюс. Событийные ветки — плюс. Личные переживания — плюс. Даже потоки сознания временами прорываются, тоже плюс. Вот только математика не работает, и целое лукошко плюсов в итоге не даёт один гигантский плюсище. Чего-то не хватает (лично мне, разумеется). Многособытийный роман с довольно внятным стержнем создаёт впечатление, что написан он вовсе не для нас с вами, читателей. Это какой-то твой знакомый с хорошо подвешенным языком усадил тебя на диван с чашкой чая, раскрыл семейный альбом и рассказывает о бабушках-дедушках. Не заботясь при этом даже, слушаешь ты вообще или нет.
Необычная форма повествования приправляет этот обыденный рассказ, но не более того. Есть четыре раздела — мужской рецепт, женский, магический, советский... И бонусный пятый, личный, краткий. Помните романы, где одно и то же событие показывается по главам с точки зрения разных персонажей? Тут такая же игра с прицелом и акцентами, только событие не одно и то же, а разные, чтобы не повторяться. Смотрим на события под разными углами, и это довольно любопытно, но если бы даже угол был нейтральный, классический, то это многого бы не изменило.
Частенько романы биографического толка да и романы-путешествия начинаются с хаоса, а затем приходят к чему-то определённому. Да и в мифах о сотворении мира тоже почти всегда всё рождается из хаоса. Но это не тот рецепт, здесь хаосом всё заканчивается. Мы сплетены с поступками и жизнью наших предков плотной паутиной, но не всегда можем её разглядеть. Филимонов же честно старается.
Приятное, грамотное и в некоторых местах даже злобненько острое чтение, при этом совершенно необязательное. Впрочем, если уж брать совсем так широко, то любое чтение необязательно, кроме господа нашего, Розенталя.
"...все советские семьи счастливы одинаково — первое, второе и компот"
В своём романе "Рецепты сотворения мира" автор восстанавливает генеалогическое древо семьи.
⠀
Реконструирует молодость своих бабушки с дедушкой по отцовской линии с четырёх разных сторон, по количеству разделов в книге: женский рецепт, мужской, магический, советский. И пятый раздел — личный.
⠀
В итоге, благодаря необычному повествованию, обыденный рассказ приобретает иную форму. Думаю, вы читали романы, где одно и то же действие показывают с противоположных сторон. Здесь похожий метод, только события описываются разные, чтобы не повторяться и показать историю как можно глубже.
⠀
Не могу не отметить, что язык повествования прекрасный — лёгкий, с юмором, местами с остринкой. Подача — интересная, живая. Событийные ветки — однозначно плюс. Личные переживания — тоже есть и они цепляют.
⠀
Но... Конец книги оставил разочарование и осадок. Не поняла я этого беспорядочного хаоса в завершении. Также как не поняла пятой части — личной.
⠀
История рассказана, поставлена точка, автор попрощался с читателем, а потом резко решил вернуться на сцену, неся с собой целый ворох психоделических рассуждений. Честно говоря, впечатление от такого появления осталось неоднозначное.
⠀
А ведь всё так красиво могло закончиться...
Кто сможет мне обьяснить отчего это я не шагнула, в данном конкретном случае, в ногу?
На честном голубом глазу решила поучаствовать в голосовании Национальной читательской премии, прочуствовала собственную "невинность", изучив имена современных авторов-претендентов, и не ткнула же наугад или в единственно знакомого ( ну совершенно "невинная") , а выбрала самого 4-х звездного незнакомца.
Блаженны, кто на первом свидании имеет план эвакуации из будущих отношений....ибо.
План эвакуации у меня не был в наличии - это точно. Не подготовилась к первому свиданию. Признаюсь, хотела я и ниже оценку выставить, но не смогла...неудобно - мне же её бесплатно дали почитать, а временно сданному в аренду имуществу неудобно в зубы заглядывать.
Как всегда аннотация не подкачала) выставила все возможные привлекательности в самом наивыгоднейшем свете. Семейная сага, непростое время родится при Ленине, выжить при Сталине...., рассказ о родных людях.
Речь в книге пойдёт о дедушке и бабушке Андрея Филимонова - Галине и Диме. О том как их роман с переменным успехом тянулся с довоенной поры и по весьма необычной причине закончился регистрацией в 43 году. О том, каковы были их самые ближайшие предки, кто выжил, а кто даже совсем и нет, оставив повод не посещать Большой театр. Много действительно забавного было рассказано мимоходом, многое было интересно и перекликалось с ранее прочитанным, мне даже иногда удавалось поймать то самое обещанное настроение , когда ты рассматриваешь старые пожелтевшие от времени фотографии, на которых вычурные шляпки, прически давно ушедших лет и застывшее время.
Приезд голых на тарелках в Киев и траги-комичная история еженочных спортивных занятий тетушки Галины, кулинарная победа над Ницше и французким языком, толпа поклонников и необычная прогулка по ночной Москве, тарелка мухоморов и мешочек риса, который помог преодолеть дорогу из Ташкента в Иваново. Каждая довоенная и военная история была услышана в пересказе любящего внука, который внимательно коллекционировал семейные рассказы с самого ползункового детства.
Период застоя для семьи был не менее богат на происшествия, но более безопасен и обеспечен. Болезни требующие круизов по Средиземному морю и прогулок по Елисейских полям, фаршированная рыба на "пирах", устраиваемых для самых близких, три тысячи любовно приобретенных книжных томиков. И обязательные прогулки по средам, КГБ тоже имеет право на комфортную вербовку.
Что же мне не понравилось?
Все эти интересные моменты истории нашей страны были приподнесены легковесно и совсем не изящно. Мне вспомнился Михаил Веллер позднего периода с его байками - занятными, но находящимися на грани приличия. Ирония вещь замечательная, но есть соблазн ей увлечься и потерять чувство уважение. Налет цинизма, который можно было простить Галине и Дмитрию , когда они излагали свои жизненные перепития, должен был бы перерасти в нечто большее под пером их внука. То что напишешь пером , не вырубишь топором. Утеряно было чувство благоговейной любви, которое подразумевалось при написании, но как песок сквозь пальцы утекло в попытках рассказать легко и непринужденно семейную многоступенчатую сагу.
Последняя глава, о которой совершенно честно сказано, что её могло бы и не быть, окончательно расстроило моё отношение к книге. Путешествие по местам, которые могли бы стать , при другом раскладе, иной жизнью для Галины не удалось - ни в плане физиологическом, ни в плане творческом. И все бы ничего, но...
Но тяжело простить, даже в случае приема внутрь нарисованного мухомора, сожжение Туманности Андромеды и Соляриса .
Книжное государство, в команде "Стройотряд КЛУЭДО" - с Олей Penelopa2 и Юлей Uchilka .
Если ты решил стать пейсателем, подумай еще раз.
Нет, в самом деле. Почему вот живет-живет человек, а потом вдруг рррраз – и пейсатель. Есть в этом какая-то неправильность. Можно знать историю предков: у соотечественников в кого не плюнь, везде ого-го какие перипетии, благо родина наша мать знатно создает препятствия в каждой самой тихой жизни. Умеешь рассказывать истории? Тоже так себе довод. Многие умеют, не все, слава тебе господи, в пейсатели лезут (зачеркнуто) идут. Подумай еще раз.
Вот Андрей Филимонов. Человек явно талантливый, деятельный и немножко космополит. Почитала его интервью – приятная личность, многое мне в нем близко и понятно. Но, на мой дилетантский взгляд, от писателя там пока мало. Хотя престижные российские премии уже не первый раз номинируют его и номинируют. А зачем? Чтобы толпу создавать? Ведь не дорос еще человек-писатель. Слог у него бойкий, цепкий – вцепиться в глаз и не отпускает. Словечки иностранные ультрасовременные мелькают. Узнаваемый текст. Хорош для интернет-пространства. Для серьезной литературы, на которую претендует Филимонов, плох. Можно, конечно, вспомнить Берджесса, тоже когда-то шокировавшего читающую публику своими malchikami. Но российский читатель частенько намного более консервативен, чем может показаться на первый взгляд. К тому же в «Заводном апельсине» в центре герой и его развитие и деградация. У Филимонова героев конкретно в этой книге нет (судя по интервью, их нет и в других книгах). У него люди. Возможно, немножко подкорректированные, но ЛЮДИ, его предки. Живущие или жившие когда-то. И на страницах книги они очень отличаются от собирательного образа главного героя, носимого в голове у настоящего мастера литературного дела. У людей уже есть своя история, которую и рассказывает автор. Никакого особо катарсиса там нет, нет мучительного процесса родов персонажа из головы и это видно.
Очень удивило послесловие. Не пришей кобыле хвост. Автору, конечно, видней, но там, где читатель с дурным вкусом вроде меня мучится с «понравилось/не понравилось» по отношению к книге, образуется мощный пинок под названием «абсолютный бред». В ближайшее время читать Филимонова желания у меня точно не возникнет.
Все знают о непростой жизни российского писателя: платят мало, с рукописью еще пробиться надо, тиражи у нераскрученных авторов мизерные. И даже если первый круг ада преодолен, наступает второй: переводят редко и неохотно, а если и переведут, очень мало шансов, что будут читать на чужом языке странные люди с неблизким нам менталитетом. Понимаю, что если у тебя призвание, то зудит и чешется все тело – так хочется поделиться с миром. Ну что ж, в добрый путь. Попутного ветра и легкого слога, героев не готовых, а с долгим процессом их создания в голове. И словечки эти странные убрать, если сюжет хоть частично касается истории.
Реконструкция прошлого
В данной истории рассказчик описывает реконструкцию молодости своих деда и бабушки по отцовской линии. Молодость эта пришлась на годы до и во время Великой отечественной войны. Язык повествования весьма своеобразный, читать интересно, но остаётся впечатление, что автор играет со словами ради произведения впечатления, этак кокетничает с читателем.
Галя из Иваново, Митя из Одессы, их связывает любовь по переписке и нечастые встречи. Из военной карьеры Дмитрия-лётчика запомнился обстрел Кенигсберга погремушками и отмечание рождения сына ликером из антифриза.
Описание послевоенного быта перемежается собственными воспоминаниями рассказчика.
Мне понравилось все кроме эпилога, как-то он слишком абсурдным мне показался.
Спасибо Литрес и Livlibe за возможность прочитать такие книги
Жизнь маскировалась под анекдот. Своих узнавали по цитатам, которые кишели в речи, как муравьи на языке дохлой собаки.
… блажен, кто на первом свидании имеет план эвакуации из будущих отношений.
– Ибо?
– Что?
– Ну, если как в Библии, то должно быть «ибо».
– Ибо иди ты на хер!
Ночью, закрыв глаза, он долго не мог понять, где в этом мире верх, а где низ, где настоящее звёздное небо, а где только образ на плёнке моря. Смотрел в ночь, не мигая, отчего звезд становилось больше, чем темноты. И тёмно-синий космос, выворачиваясь наизнанку, забирал юного наблюдателя на другую сторону тверди небесной, где жёлтые души людей лениво ползают по бесконечности. Это и есть звёзды, ростовщики бытия, дающие нам взаймы каплю света в момент зачатия. Бизнес приносит им огромный доход. Получая с человека посмертные проценты, они каждый раз весело подмигивают.
Но любовь неразумна. Она все терпит и никого не слушает. Тем и сильна, потому и побеждает режимы.
Задолго до того, как садист Шрёдингер запер кота в ящике с цианидом, наши люди отлично понимали квантовую мудрость: кто угодно может быть ни жив ни мертв на протяжении десяти и более лет.