Одна история

Любовь. R.I.P.

Джулиан Барнс - патологоанатом душ человеческих и профессор по анатомии чувств. Каждая страница «Одной истории» - это ядовитый концентрат мысли, проповедь и заупокойная служба для всех романтиков этого мира. Что такое любовь, что такое правда, что такое память? В конечном счете всё это - просто наша иллюзия.

Лето. 1960-е гг. Маленький и чинный британский городок потрясен скандальной историей, которая не случалась здесь со времен его основания. 19-летний Пол, приехавший к родителям на летние каникулы «был совращен и втянут в порочную связь» с 48-летней Сьюзен Маклауд. Любовники познакомились в теннисном клубе на парной игре, которая никак не предполагает по своим правилам такого продолжения. Все жители города возмущенно жужжали в своих домах, как сердитые пчелы в ульях. Исключили развратников за неподобающее поведение из клуба. Но им было всё равно. Они были счастливы.
Такова завязка этой истории. И, как в любой честной истории про жизненный цикл любви (короткий период влюбленности, далее вялые фрикции эмоций и душевная импотенция в конце), всё самое интересное здесь и заканчивается.

Эта книга обманчива, как хищный цветок. Крошечная с виду, она придавливает читателя тяжестью могильной плиты. Я читала ее две недели, принимая по несколько абзацев в день, как горькое лекарство, больше впихнуть в себя была просто не в силах. После примерно двадцати страниц уже наблюдались все признаки передозировки: тошнота, головокружение, нарушение сна. Еще немного и дошло бы до сыпи. Читать ее тягостно, как тягостно смотреть на смертельные судороги живого существа. Грустно наблюдать, как главный герой всеми силами пытался не стать похожим на жалких в своей унылости взрослых, которых видел вокруг себя с обличающей ясностью юности, но лабиринт жизни, петляя по трудным окольным путям, в итоге привел его туда же.

Обложка романа - это шедевр, достойный музея современных искусств. На ней есть всё, что надо знать об этой разделенной (расчлененной?) на три части истории - красивое начало, болезненное продолжение и неизбежный конец. Образцово ровные красные буквы (романтика и свежесть чувств, уверенность, что это, конечно же, навсегда) зачеркнуты резко, с силой, явно с раздражением нетвердой (пьяной?) рукой и сверху выведены другие - черные, корявые, болезненные в своей заостренности и рахитичной кривизне (все пошло не так, как было задумано). Эти буквы размыты. Слезами? Возможно. Случайно пролитой водкой? Вполне вероятно. Дождем, нашедшим их небрежно забытыми на улице, выброшенными из жизни? Может быть.

Мораль: не возлагайте на любовь слишком больших надежд, она и так разваливается под грузом каждого прожитого дня. И скоро её, как раненого товарища, придется тащить на себе.

Любовь здесь больше не живет

Впервые читая Джулиана Барнса ни любви, ни понимания, в общем никакой взаимности не случилось, но надо отдать должное, совсем равнодушной история тоже не оставила, но скорее все впечатления получились в критическом ключе.

В одной из рецензий на другую книгу автора наткнулась на слова

Очень продуманная, буквально до каждой запятая, книга, но выхолощенная,

(спасибо, kittymara )) и поняла, что они как нельзя лучше характеризуют и данный роман.

Автор буквально с первых строк задаёт тон всему повествованию и заведомо ложно настраивает читателя на определенное отношение к происходящему на страницах, говоря о том, что есть в жизни каждого человека определенная история (любовная), определяющая всю его дальнейшую жизнь, ну и соответственно, сейчас речь пойдёт именно о ней. Ок, допускаю, соглашаюсь и настраиваюсь услышать собственно историю, перевернувшую жизнь двоих.

Знаю, верю, понимаю, что не обязательно она должна быть сногсшибательная и невероятная, достаточно того, что двоим она кажется именно такой. Но предложенный автором вариант развития событий кажется неубедительным равно как и невероятным (тут дело даже не в разнице, а собственно в возрасте женщины, приближающейся к 50-летию, что физиологически сомнительно описанному в романе).
Затем я не могу довериться автору, если он сразу идет по пути наименьшего сопротивления и в качестве мужа героини прорисовывает уродливого персонажа (пьёт, бьёт, косноязычен, толстый, некрасивый и вообще она по ошибке/случайности вышла за него), тем самым не утруждая себя особо прорисовкой психологической подоплеки трений/измен в семье.

Не хочется грешить на перевод, но некоторые отдельные моменты и выражения вводили в ступор, если допустить, что общаются вроде как интеллигентные люди. И наконец, объясните мне кто-нибудь этот абзац

— Кстати, — говорю я, — кто такой «Чтоский»? Как это понимать?
— А, ты имеешь в виду «Чтоский и Ктоский»?
— Возможно.
— Так говорят друг другу русские шпионы, глупыш, — отвечает она.

Где говорят ? Ни в одном фильме, ни в одной книге не встречала такого, меня аж передергивало от такой надуманности.

Подводя итог, дОлжно сказать, что роман написан хорошо качественно, есть интересные мысли, но при этом в нём совершенно не чувствуется души, эмоций, все пустое и безжизненное, искусственное и надуманное.
И все-таки, пожалуй, данный роман один из немногих книг, могущих вызвать диаметрально противоположные мнения касательно самих героев, их отношений и возможности совместного будущего, могущий сподвигнуть на мысленный диалог с автором. Поэтому читайте, вдруг кто-то увидит больше, чем смогла я.

Он, она и 30 лет между ними

Помнится, мне были интересны книги про взаимоотношения людей, страдания там, созависимость, треугольники, токсичные родители, прелесть же. Причем любопытны любые взаимоотношения: гетеросексуальные, гомосексуальные, отношения на расстоянии, отношения с большой разницей в возрасте. Но обычно книги если и пишут о разнице в возрасте, то, как правило, небольшой, либо о перевесе в пользу женщины, когда мужчина сильно старше. Барнс же рассказывает о противоположном случае, когда значительно старше женщина. Значительно - это лет 30 разница. Мне такое удивительно, и сразу вспомнились Макроны и Хью Джекман.

Повествование идет от первого лица, и поневоле закрадывается кродеться мысль, а не о себе ли автор пишет. Но это такая типичная ловушка для книг с главным героем "я". И все равно, даже зная о ней, я в нее попала. Для меня ГГ - Барнс и все тут.

В 60е-70е годы XX века ГГ - молодой человек лет 19, выходец из приличной буржуазной семьи, обремененной всеми на свете предрассудками и традициями, приезжает после окончания 2го курса университета домой на каникулы. Мать и отец записывают его (вот еще и родители его записывают, насколько же герой плывет по течению) в теннисный клуб с потайной целью познакомить сына с приличной буржуазной девушкой. А тот, всем назло, цепляет миссис Сьюзен Маклауд 48 лет. Сьюзен давным давно замужем за странным агрессивным типом, у нее две взрослые дочери возраста около ГГ. И все складывается. Сьюзен после некоторых колебаний бросает мужа, и живут они вместе с ГГ в некотором городе, в котором на них особо не обращают внимания.

Хотелось бы написать, что живут припеваючи, но нет, петь в их отношениях никому не хочется, только пить. В общем, ГГ попадает в ловушку созависимости жизни с алкоголичкой, и вся их жизнь строится по типичному кругу, а вернее, треугольнику Карпмана. Автор как будто с учебника психологии списывал. И ни одного психотерапевта вокруг, чтобы помочь им выпутаться.

Почему-то эта история меня не особо задела, хотя по идее должна была, треугольники и всякое такое - мой давний интерес. Но вот не пошло, не поехало, треть книги было просто скучно. Возможно, потому что герои особо и не трепыхались оттуда вырваться из своей зависимости, жили себе и жили, пили себе и пили, страдали себе и страдали. А интересен-то выход. Как они справились с такой тяжелейшей ситуацией. Ну так по Барнсу ответ - никак.

Что касается вопроса, который возник у некоторых моих друзей - мол, так не бывает, я отвечу - бывает еще и не так. И хлеще бывает. Макроны и Галкин не дадут соврать про разницу в возрасте, миллионы жен алкоголиков и мужей алкоголичек не дадут соврать про жизнь в страдании. И даже пара селебрити-лесбиянок есть с разницей в возрасте около 50 лет, да 25-летняя девушка и 70-летняя матрона. Чего только в жизни не случается.

Если б молодость знала, а старость могла.

Хотя и это не совсем точно.

Вот и сам герой книги уже за 50 размышляет о том, стоило ли вообще начинать этот роман тогда, когда ему было 19, а ей 48. Это была большая разница, но любовь не приемлет ограничений и моральный норм. Этот роман изначально был обречен, но амбиции молодого человек и желание жить, а не существовать его пассии захлестнули обоих.

По мере продвижения сюжета эмоции и накал сменяют друг друга. Первая Глава повествует о начале этой Любви. Когда оба практически одинаково окрыленных людей забывают о существовании всего мира и наслаждаются этим великим чувством пробуя и смакуя его. Конечно порой встречаются редкие вкрапления непонимания, каких-то не состыковок. Но в целом двое против целого мира, пусть и без открытой войны, но они новые Ромео и Джульетта, изменившие судьбу в угоду себе.

Вторая Глава разительно отличается от первой. Здесь уже и повествование от второго лица, а оно ведется от лица героя на протяжении всей книги. И Место Любви начинает занимать Долг и Привычка. Уже нет двоих против целого мира, есть Мир, есть Она и есть Он. И каждый уже сам по себе. Они пытаются сохранить еще хоть что-то. Но увы и ах. Ее депрессия от достижения мечты только усугубляется, а плюс возможный стыд и коренее себя. Но и алкоголь не является лекарством, а он… он пытается пока еще борется. Он пока не утратил амбиции, хотя уже порядком поистерял.

Что ж и как подведение итогов пред нами возникает Третья Глава. Где большее место отведено размышлениям на тему, а что же это было, почему все сложилось так, а не иначе, почему сердце очерствело, а мир, он как был просто миром так им и остался.

На эту историю любви ушло небольшое количество страниц, которые при этом включили в себя промежуток времени в тридцать лет, десять из которых продолжалась сама эта история, а двадцать заняли познания и становления. Он так и остался жить с тенью ее и отпечатком ее на своем сердце и душе. Он так и не стал с кем-то еще кроме нее. Сама ли Она или же сама история оставила такой след. Все вместе, без нее не было бы истории, без истории не было бы его таким, какой он есть.

Жалеть ли о прошлом или ностальгировать им, каждый решает для себя сам. В любом случае прошлое неподвластно изменениям из будущего, никто из нас не в состоянии это сделать. Так возможно тогда проще его отпустить и оставить лишь сухой остаток в виде памяти без эмоций, без чувств.

Примерно к такому же выводу, наверное, и пришел герой в последнем абзаце.

PS: конечно можно было бы покуражиться и над разницей в возрасте и над несмышленостью и наивностью как его так и ее, но это было бы поверхностное отношение. А здесь, здесь все же больше эмоций, амбиций и становлений. И не важно какая разница, и не важно какой возраст ведь главное, что в душе они были одинаковые… практически одинаковые.

Благодарю за совет larribook . Действительно книга не оставляет равнодушным.

В «Предчувствии конца» Джулиана Барнса есть эпизод, когда юный главный герой пишет письмо бывшей девушке. По его воспоминаниям это изящное и тактичное послание, полное достоинства и уничтожающей иронии. Когда он видит это письмо, будучи взрослым, то поражается: на самом деле он написал истерический, глуповатый и полный желчи подростковый вопль. «Одна история» является развернутой иллюстрацией этого фрагмента, в котором беспристрастные факты никак не соотносятся с тем, что может помнить о себе и окружающем мире человек, потому что время и субъективное восприятие истирают реальность до состояния трухлявой ветоши, поверх которой можно нарисовать что угодно.

Первая часть — от первого лица рассказчика, когда банальная любовная история между юношей и зрелой дамой выглядит скучноватой пасторалькой. Он наивен и почти безлик, она умна и притягательно запретна, ее муж — добродушный садовый гном, не видящий дальше собственного носа. Любили, сбежали, пожили, не сложилось, конец. Скучно до зевоты. Любую «одну историю» можно рассказать так от первого лица, опустив все детали и оставив только тривиальный костяк, повторяющий десятки и сотни других таких же историй.

Вторая часть — наращивание «мяса» из деталей на этот костяк, и вот тут-то от первого лица рассказчик выступать больше не хочет. Приходится отстраниться, перейти на условное «ты» и отступить на шаг, чтобы увидеть больше. Тут уже и дама не так умна, и он не так благороден, и муж не карикатурен, а окружающий мир не заполнен пони, радугами и общими местами. С деталями приходит беспокойство, живость и жизнь, но портрет рассказчика и главного героя перестает быть идеальным.

Интереснее же всего последняя часть, когда рассказчик полностью уходит к третьему лицу и картинка получается еще ближе к действительности. Если первая часть — это письмо «Предчувствия конца» из воспоминаний, вторая — как герой прочитал его в зрелости, то третья — как это послание выглядело на самом деле, вовсе без оптики главного героя. Та еще картина!

Если есть возможность прочитать на английском, то берите оригинал. В тексте много параллелей и зеркальных сцен, в том числе языковых и речевых, но в рваном переводе многое затерялось и не просматривается четко.

Стоит прочитать тем, кто хочет соотнести собственные ощущения и память с объективной реальностью.