Жан-Мишель Генассия — новое имя в европейской прозе, автор романа «Клуб неисправимых оптимистов». Французские критики назвали его книгу великой, а французские лицеисты вручили автору Гонкуровскую премию.
Герою романа двенадцать лет. Это Париж начала шестидесятых. И это пресловутый переходный возраст, когда все: школа, общение с родителями и вообще жизнь — дается трудно. Мишель Марини ничем не отличается от сверстников, кроме увлечения фотографией и самозабвенной любви к чтению. А еще у него есть тайное убежище — это задняя комнатка парижского бистро. Там странные люди, бежавшие из стран, отделенных от свободного мира железным занавесом, спорят, тоскуют, играют в шахматы в ожидании, когда решится их судьба. Удивительно, но именно здесь, в этой комнатке, прозванной Клубом неисправимых оптимистов, скрещиваются силовые линии эпохи.
Хельгассон. Уэльбек. Апдайк. Каттон. Макьюэн. Этим уважаемым и всемирно известным писателям я доверил свое литературное просвещение в 2016 году. Но призванные волхвы себя не оправдали. Мой корабль литературного благоденствия то тихонько покачивался при полном штиле, то черпал полные борта соленой и холодной воды. К концу годичного плавания мой фрегат уже плотненько сел на мель. Скука, грусть, безразличие, дисгармония. Ну, ладно, пожалуй, Макьюэну где-то как-то еще удалось (Закон о детях), а Каттон - просто очень красивая девушка (Facebook Элеанор Каттон), но это же не дело. Даже уважаемый Стивен Кинг, с которым я пошел в долгое путешествие на край света искать Темную Башню, меня бросил и оставил умирать на полпути. И тут разноцветной радугой, отарой маленьких единорогов, мяукающим котенком белого тигра в мою жизнь ворвался Жан-Мишель Генассия. Я торопливо стер с телефона «Eleanora Catton, mozhet vipiem vmeste po 200, a?». Мой корабль вновь пошел на всех парусах.
«Клуб неисправимых оптимистов» - эта то произведение, которое вы вряд ли вспомните, если вас кто-то попросит назвать свою любимую книгу. А если попросят назвать 5 или 10 самых любимых, то она точно будет 6 или 11, если вообще вам придет на ум. Но в то же время, я с трудом могу назвать 5 или 10 книг, которые бы произвели на меня большее впечатление, чем Генассия. Нет, даже не впечатление, тут немного другие метрики. Радость, счастье, неиссякаемый оптимизм – пожалуй, вот, что можно сказать о книге, речь в которой идет о непростом времени для простых людей. Если вы не можете принять решения, выходить ли замуж за Альберта Николаевича или стоит ли вам дружить с Аркадием с 8-го этажа, то эта книга может быть лакмусовой бумажкой – если она не понравится кому-то, то с этим человеком не о чем разговаривать. Я серьезно, эта книга – тест на здоровую оценку жизненных ценностей, она должна внушать только оптимизм и радость. Посмотрите на Аркадия с 8-го этажа. Он же лучится.
Я очень редко что-то пишу о сюжете (я это объясню в рецензии на нового Франзена, если не лягу в лечебницу для людей с тяжелой депрессией), тут есть своя категория рецензентов, да и как-то не мое это – в школе я всегда получал тройки за пересказ, потому что у меня Иван Сусанин в самый важный момент превращался в боевого робота и убивал злых поляков из лазерной пушки. Но тут просто не могу пройти мимо идеальной экспозиции – Париж конца 50-х – начала 60-х, интеллектуальные беженцы из Восточной Европы, шахматы, рок-н-ролл, полеты в космос. Какая же все-таки была выразительная эпоха, да еще и в таком городе. Весь этот антураж легко отнимает звание главного героя книги у юного, мятежного и постоянно рефлексирующего Мишеля. Хотя в защиту парня, он свою сюжетную функцию выполняет также очень здорово – Генассия балует своего читателя и любовными пертурбациями, и загадочным детективом.
Генассия, вообще, настоящий фокусник – порой кажется, что роман станет затянутым и провиснет, но французский писатель тут же находит еще один козырь, еще одну интересную историю с, между прочим, изрядным количеством клюквы. Но клюква эта такая обаятельная и хулиганистая, что сложно не очароваться. Скажет так, клюковка. Поэтому от анекдотичных историй про Сталина и одного из героев книги, летчика Леонида, как-то не хочется хвататься за голову. Во всем есть какая-то гармония. За которую Генассия, к слову, дали целого Гонкура. Хотя, как мне объяснил мой французский коллега Кристиан (который помогал недавно рецензировать Уэльбека), дали Генассия Гонкуровскую премию лицеистов – ее, мол, дают кому попало (например, Жоэлю Диккеру – помните этого вундеркинда?), но по сравнению с главной премией это такая merde заслуга. То есть, родители и Аркадий с 8-го этажа, конечно, будут гордиться, но как бы все. Но это все мелочи, подумаешь, Нобелевские премии уже вон музыкантам дают и ничего.
Давайте лучше еще раз о чудесном. До чего, конечно, удивительна хорошая литература – алжирский писатель, живущий во Франции, пишет про выходцев из Венгрии и СССР, живущих в Париже, которые восхищаются Нуреевым и Ботвинником, которые стремились свалить от коммунистического истеблишмента.. в Париж. Ну или куда-то еще. А нравится эта книга человеку, который не очень все это знает, да и во Франции был то только в Страсбурге, но все равно, все это как-то работает, и ты получаешь колоссальное удовольствие. Так что, теперь для меня Жан-Мишель Генассия – это моя литературная Адриана Скленарикова, тянущийся и зевающий спросонья щенок хаски, легкий рождественский зимний снежок в конце октября.
И, черт возьми, неужели было так сложно оставить оригинальную обложку?
Ваш CoffeeT
Хельгассон. Уэльбек. Апдайк. Каттон. Макьюэн. Этим уважаемым и всемирно известным писателям я доверил свое литературное просвещение в 2016 году. Но призванные волхвы себя не оправдали. Мой корабль литературного благоденствия то тихонько покачивался при полном штиле, то черпал полные борта соленой и холодной воды. К концу годичного плавания мой фрегат уже плотненько сел на мель. Скука, грусть, безразличие, дисгармония. Ну, ладно, пожалуй, Макьюэну где-то как-то еще удалось (Закон о детях), а Каттон - просто очень красивая девушка (Facebook Элеанор Каттон), но это же не дело. Даже уважаемый Стивен Кинг, с которым я пошел в долгое путешествие на край света искать Темную Башню, меня бросил и оставил умирать на полпути. И тут разноцветной радугой, отарой маленьких единорогов, мяукающим котенком белого тигра в мою жизнь ворвался Жан-Мишель Генассия. Я торопливо стер с телефона «Eleanora Catton, mozhet vipiem vmeste po 200, a?». Мой корабль вновь пошел на всех парусах.
«Клуб неисправимых оптимистов» - эта то произведение, которое вы вряд ли вспомните, если вас кто-то попросит назвать свою любимую книгу. А если попросят назвать 5 или 10 самых любимых, то она точно будет 6 или 11, если вообще вам придет на ум. Но в то же время, я с трудом могу назвать 5 или 10 книг, которые бы произвели на меня большее впечатление, чем Генассия. Нет, даже не впечатление, тут немного другие метрики. Радость, счастье, неиссякаемый оптимизм – пожалуй, вот, что можно сказать о книге, речь в которой идет о непростом времени для простых людей. Если вы не можете принять решения, выходить ли замуж за Альберта Николаевича или стоит ли вам дружить с Аркадием с 8-го этажа, то эта книга может быть лакмусовой бумажкой – если она не понравится кому-то, то с этим человеком не о чем разговаривать. Я серьезно, эта книга – тест на здоровую оценку жизненных ценностей, она должна внушать только оптимизм и радость. Посмотрите на Аркадия с 8-го этажа. Он же лучится.
Я очень редко что-то пишу о сюжете (я это объясню в рецензии на нового Франзена, если не лягу в лечебницу для людей с тяжелой депрессией), тут есть своя категория рецензентов, да и как-то не мое это – в школе я всегда получал тройки за пересказ, потому что у меня Иван Сусанин в самый важный момент превращался в боевого робота и убивал злых поляков из лазерной пушки. Но тут просто не могу пройти мимо идеальной экспозиции – Париж конца 50-х – начала 60-х, интеллектуальные беженцы из Восточной Европы, шахматы, рок-н-ролл, полеты в космос. Какая же все-таки была выразительная эпоха, да еще и в таком городе. Весь этот антураж легко отнимает звание главного героя книги у юного, мятежного и постоянно рефлексирующего Мишеля. Хотя в защиту парня, он свою сюжетную функцию выполняет также очень здорово – Генассия балует своего читателя и любовными пертурбациями, и загадочным детективом.
Генассия, вообще, настоящий фокусник – порой кажется, что роман станет затянутым и провиснет, но французский писатель тут же находит еще один козырь, еще одну интересную историю с, между прочим, изрядным количеством клюквы. Но клюква эта такая обаятельная и хулиганистая, что сложно не очароваться. Скажет так, клюковка. Поэтому от анекдотичных историй про Сталина и одного из героев книги, летчика Леонида, как-то не хочется хвататься за голову. Во всем есть какая-то гармония. За которую Генассия, к слову, дали целого Гонкура. Хотя, как мне объяснил мой французский коллега Кристиан (который помогал недавно рецензировать Уэльбека), дали Генассия Гонкуровскую премию лицеистов – ее, мол, дают кому попало (например, Жоэлю Диккеру – помните этого вундеркинда?), но по сравнению с главной премией это такая merde заслуга. То есть, родители и Аркадий с 8-го этажа, конечно, будут гордиться, но как бы все. Но это все мелочи, подумаешь, Нобелевские премии уже вон музыкантам дают и ничего.
Давайте лучше еще раз о чудесном. До чего, конечно, удивительна хорошая литература – алжирский писатель, живущий во Франции, пишет про выходцев из Венгрии и СССР, живущих в Париже, которые восхищаются Нуреевым и Ботвинником, которые стремились свалить от коммунистического истеблишмента.. в Париж. Ну или куда-то еще. А нравится эта книга человеку, который не очень все это знает, да и во Франции был то только в Страсбурге, но все равно, все это как-то работает, и ты получаешь колоссальное удовольствие. Так что, теперь для меня Жан-Мишель Генассия – это моя литературная Адриана Скленарикова, тянущийся и зевающий спросонья щенок хаски, легкий рождественский зимний снежок в конце октября.
И, черт возьми, неужели было так сложно оставить оригинальную обложку?
Ваш CoffeeT
«Я воскрешал в памяти всю мою юность…»
Амбициозная задача, благородная цель – написать портрет поколения. Только пусть время действия романа – октябрь 1959 - сентябрь 1963 – и пролог из апреля 1980-ого не введут читателя в заблуждение: это портрет "парней 1968 года". Накануне. Так зарождался бунт. Мишель Марини как будущий участник студенческих восстаний. Почему нет? Только из тех, что впоследствии обуржуазились: "я знаком с одним атташе из посольства"… Кто бы мог подумать?!
Избыточно бурное начало: похороны Сартра, случайная встреча на бульваре Распай, незнакомые имена, - и грустный, но торжественный финал. Автор тщательно выписывает фундаментальный портрет эпохи: Алжирская война, смерть Камю, Гагарин,"невозвращение" Нуреева, рок-н-ролл, новая волна, газеты, иммигранты, кафе Левого берега, Драгстор, повседневная жизнь парижского школьника в качестве фона (деликатно упоминается даже "проблема абортов", за которыми приходилось ездить в Швейцарию). Затем автор отступает (на пятнадцать лет), чтобы окинуть взглядом всю картину: кажется, получилось неплохо.
Мастерство рассказчика – на величайшем уровне, историческая хроника, пересказ по сути, читается как увлекательный роман. Роман классический, основанный на традиции, но адаптированный для современного демократического читателя: естественные разговорные фразы, минимум философских отступлений. Но автор проявляет чудесную способность управлять различными уровнями повествования, выделять важность то одной, то другой темы. Париж 60-ых только верхний слой, под ним – Ленинград 1952-ого. То ли предупреждение, то ли напоминание.
Да, автор с детской наивностью упрощает проблему, но искренность и вдохновение вливают жизнь в любые, даже самые спорные убеждения. Мечтатель Мишель принимает всерьёз иллюзию, зародившуюся в глубинах его сознания. Можно ли дружить одновременно и с "палачом" и с "жертвой"? Упрощение заключается в том, что "палач" совершил благородный поступок, а "жертва", наоборот, копит обиду и не способна на прощение. Говорят, смерть всё уравнивает. Смерть и время.
Мы все живём среди духов наших предков; невидимый мир прошлого тесно обступает человека со всех сторон. Особенно в Париже. Как бы ни разнились наши убеждения, какими бы смешными ни казались пылкие упования героя, всё же искренность Мишеля и его преданность семье и... семье способна растрогать любое сердце. История "неисправимых оптимистов" начинается с похорон, тем же и заканчивается. А ещё в ней сколько угодно разочарования, несбывшихся надежд, меланхолии, неоправданных ожиданий… но также искренней дружбы, верности и сострадания. Как в жизни.
Чужой среди своих, чужой среди чужих
На дворе только 30-е марта, а я знаю, что эта книга займёт для меня первое место среди прочитанного в этом году. Я люблю хорошие триллеры, я обожаю фэнтези, но подобные книги, про жизнь, попросту разбивают мне сердце и поселяются в нём, укрываясь осколками.
Я не берусь утверждать, что книга понравится всем, это далеко не так. Но в ней переплетены столько судеб, историй, трагедий и радости, что вы просто не сможете остаться равнодушны к ней. О, и шахматы! Я просто обожаю шахматы, играю я плохо, но я их просто обожаю :)
Каждый из героев этой книги успел стать для меня толь близким и родным, что мне казалось будто я ощущаю их дыхание рядом со мной, читая очередную страницу. Не знаю, что ещё можно добавить к такому. За мою часть жизни в роли читателя, подобные книги попадались действительно редко, и я безумно рад, что нашёл её.
Да, рецензия небольшая, но есть книги о которых можно говорить и писать, а есть книги которые нужно просто читать.
Коктейль Молотова или Вавилонское столпотворение
Каждый раз, собираясь рассказать о прочитанной книге, я испытываю проблему, с чего начать. Чтобы, с одной стороны, не кинуться с места в карьер и углубиться в пересказывание сюжета, с другой, не бухнуть сразу все свои впечатления, с третьей все так красиво увязать, чтобы, особенно если роман понравился, то заинтересовать и других, продвинуть в сторону интересного.
Так случилось и в этот раз. И книга-то многослойная и интересная, хотя и захватывает не с первых строк, начиная свое повествование отнюдь не радостным событием, похоронами и кладбищем, (ими, кстати-же, и заканчивая, что ставит ряд вопросов: почему так, быть оптимистами не смотря ни на что ?), но постепенно втягивает тебя в немыслимый круговорот лиц, судеб, имен, стран, городов, а еще и политических событий международного масштаба. В первый момент кажется, что запомнить все нет никаких шансов, но это быстро проходит и вот ты уже в Париже начала 60-хх годов.
Помимо собственно истории взросления главного героя Мишеля Марини, от чьего лица и идет повествоание, здесь очень много других жизненных историй людей, которые и составляют Клуб неисправимых оптимистов. Кто его мог организовать, как не эмигранты, потерявшие семью, любимых, работу, Родину, наконец ? Не только живущие, но и выжившие, как они сами о себе говорят. И оптимизм -то средство, которое и помогает им жить и любить эту жизнь и дальше. И тут что не история, то можно отдельный роман писать, настолько все насыщенно и колоритно. Любовь, разлуки, самоотверженный труд врача, антифашистская деятельность и многое другое.
У Мишеля тоже жизнь бьет ключом. Тут в силу вступают не только проблемы переходного возраста и поиски себя, выработки собственного мнения по каким-то основополагающим вопросам, но и отношения в семье, с родителями, братом и сестрой требуют его участия и внимания. Практически постоянно ему приходится выбирать и решать как жить дальше. А еще учеба, отношения с друзьями, влюбленность, Клуб....и шахматы, увлечение фотографией и чтение книг, всегда, везде, даже на уроке, даже при переходе улицы. И сам роман становится еще романом о книгах и авторах. В чем разница между Альбером Камю и Жаном-Полем Сартром , чем хорош Никос Казандзакис и почему нужно прочитать Жозефа Кесселя . Эти и другие вопросы становятся поводом для жарких дискуссий.
При все этом, некоторые моменты, особенно что касается политических событий международного характера или советской действительности получились шаблонными и не представляющими интереса. Если над анекдотами ещё можно посмеяться, то в то, как описывает автор СССР не до конца веришь и чувствуешь поверхностность его суждений. В целом, роман достаточно легкий для тех тем, которые автор затрагивает. Возможно, сузь он круг персонажей и тем, то все было бы доведено до логического конца и лучше проработано. А так, некоторые линии остались оборванными, что наложило отпечаток и на восприятие, и на оценку в конечном итоге.
Кафе как центр мира
О, Господи, нет! Опять молодая француженка решила покончить с собой? Они что, все через это проходят? А дальше русская рулетка: вывезет – не вывезет? Или французские авторы любят поиграть на нервах у читателя? Или их женщины так им осточертели, что они хотя бы на бумаге пытаются их убить?
Слава богу, в отличие от предыдущих барышня выжила. А ещё говорят, Бог любит троицу! Кроме шуток, опус Генассии вообще сильно отличается от прочитанных перед этим Киньяра и Модиано. Это густонаселенный и шумный роман, повествующий обо всем сразу: взрослении молодого человека, первой любви, сложных семейных отношениях, войне в Алжире, коммунистах, Сартре и Камю, судьбе парижских эмигрантов, шахматах, эхе Второй Мировой и Большого Террора… Этакий наваристый бульон, в который накидано множество ингредиентов, фо бо по-французски.
Ясное дело, и объем у романа соответствующий. В героях можно запутаться и сочувствовать всем не получается. Вернее, сочувствовать не получается почти никому, уж больно отстраненную манеру повествования избрал автор.
Как ни странно, самой интересной показалась мне линия, проходящая даже не вторым, а третьим или четвертым планом. В романе появляются несколько пар братьев – сам главный герой и его брат, их отец и дядя, двое русских эмигрантов. Вот столкновения и взаимное их притяжение, ссоры из-за пустяков и сущностного, смерть, наконец, трогают больше всего. Есть во всем этом нерв и боль, что-то автору удалось ухватить важное и сущностное. В остальном же – информативно, по-своему увлекательно, но слишком «кинематографично», как будто наблюдаешь за жизнью рыб в аквариуме.
Чтение - иррациональное явление. Даже не начав читать, понимаешь, понравится тебе книга или нет. Приглядываешься, принюхиваешься, спрашиваешь себя, стоит ли провести время в её компании.
"Я проводил часть жизни, "проскальзывая" сквозь ячеи сети". (Мишель Марини)*антрекот по-салерски со сливочным маслом и длинной зеленой фасолью, говядину сорта la salers вряд ли удастся найти за пределами Франции."Я терпеть не мог попросту тратить время, а единственным полезным занятием считал чтение". (Мишель Марини)"Что бы там не говорили, до войны книжки были куда интересней". (Франк)"Первым делом я всегда читал биографию романиста, и если мне не нравился человек - не нравилось и его произведение. Если оказывалось, что он прожил героическую или наполненную разнообразными событиями жизнь, его романы мне нравились; если же выяснялось, что он был мерзавцем или посредственностью, я читал его книгу без всякого удовольствия". (Мишель Марини)"Если человек прочел и полюбил роман, написанный негодяем, - это вовсе не означает, что он согласился с его убеждениями или стал его сообщником". (Энцо)"Главным врагом рода человеческого Пьер считал чувства и их проявление.
- Никогда не показывай, что чувствуешь, иначе пропадешь". (Пьер)"Как следовало из пылких рассуждений Пьера, во всех наших бедах виноваты демократия и всеобщее избирательное право, позволяющее голосовать идиотам. Пьер хотел заменить республику масс республикой мудрецов. Аннулировать индивидуальные свободы, установить коллективный порядок, чтобы будущее общества определяли самые компетентные и образованные его члены". (Пьер)"Сегодня люди разговаривают, но не слышат друг друга". (Пьер)Boyard mais - сорт сигарет из кукурузной бумаги, любимые сигареты Жан-Поля Сартра."Человек должен уметь сопротивляться, не капитулируя и не уступая, но принимая за должное диктат силы" (Мишель Марини)"Согласись я на этот поход в кино, мы бы помирились и получили удовольствие от фильма, но я, как истинный мазохист и любитель провокаций, решил довести ситуацию до крайности" (Мишель Марини)"Моя убежденность, что демократия - чистой воды жульничество, крепнет день ото дня. Придется разрушить все до основания без лишних слов, невзирая на лица. Личные свободы - обман и химеры". (Пьер)"Раз человек, способный к математике, не может научить тупицу, возможно, это получится у двух болванов, если они будут учить друг друга" (Сессиль)"Рок-н-ролл действовал на меня как глоток кислорода в удушливой монастырской атмосфере. Так мы и жили. Я часами лежал на кровати, гоняя пластинки по кругу, слов не понимал, но знал их наизусть". (Мишель Марини) !!!!!!!!!!!!!!!"Этот фонтан (фонтан Медичи в Париже) - недостижимая мечта, сотканная из воды, камня и света, - произносила она тихим нежным голосом. - Он - услада для глаз. Можно пройти мимо и не заметить его, но, если уж заметил, сразу попадешь в плен. Флорентийская богиня завораживает тебя своими чарами. Его пропорции идеальны, перспектива совершенна. Она делает тебя романтиком, даже если ты не таков. Вглядись в Ацисса и Галатею, разлученных и воссоединенных навек любовников. Фонтан - маяк для влюбленных и поэтов, хранилище нежных признаний и свидетель вечных клятв. Однажды ты приведешь сюда любимую женщину и будешь читать ей стихи... Запомни - этот фонтан наделен властью, Он делает нас лучше" (Сессиль)"Нужно провести сантехнические работы по очистке собственных мозгов" (Сессиль)"Сартр лихорадочно писал, зачеркивал, начинал сначала, скрипя пером по бумаге. Закончив, он встал, залпом допил виски и ушел. Листок остался лежать на столике. Никогда не забуду мрачного выражения его лица…
Игорь и остальные захотели прочесть текст. Многие фразы были перечеркнуты, разобрать удалось всего несколько строк. Игорь начал читать вслух:«Мы были в ссоре, он и я. Ссора — ерунда, если знаешь, что снова встретишься, ссора — всего лишь один из способов жить рядом и не терять друг друга из виду в нашем тесном мире. Ссора не мешала мне думать о нем, чувствовать его взгляд на странице книги, газеты, которую он читал. Я спрашивал себя: „Что он об этом думает? Что говорит — сейчас, в данную минуту?..“ Его упрямый гуманизм, строго обязательный и чистый, суровый и нежный, вел безнадежную битву со многими уродливыми явлениями нашего времени. Благодаря своей упрямой непокорности он непостижимым образом утверждал превосходство принципов высокой морали, защищая их от лишенных совести политиков и золотого тельца сугубого реализма…»" (Мишель Марини)"В острые моменты нужно уметь промолчать. Проигрывает тот, кто первым открывает рот! (Мишель Марини)"Глупо лишать себя жизни из-за парня! И думать, что все кончено. Нужно ожесточиться, стать непробиваемой". (Мишель Марини)"Умелые лжецы ничего не боятся и всегда смотрят собеседнику в глаза, те же, кто врать не умеет, отводят взгляд, как будто обороняются" (Мишель Марини)Пить Игорь не любил - алкоголь плохо на него действовал, - а если такое все-таки случалось, начинал философствовать, ненавидя философию и философов". (Мишель Марини)"Видишь, как все просто? Чем грубее ложь, тем правдивей она выглядит" (Виктор)"Она смотрела на меня без улыбки, нахмурив брови:
- Я сделала генеральную уборку жизни, теперь навожу порядок в квартире.". (Сессиль)"Наша неспособность убедить другого является безоговорочным доказательством, того, что из всех имеющихся в нашем распоряжении средств самое полезное и действенное - оскорбление, высказанное в презрительной форме, удар кулака или острого ножа, выстрел из автоматического пистолета, взрыв бомбы или ракета с ядерной боеголовкой. Причина всех наших несчастий коренится в одном: каждый считает, что его убеждения непогрешимы. Те, кто отказывается изменить мнение идиоты, как и те, кто дает себя переубедить""Есть книги, которые до определенного возраста детям читать не следует. И фильмы, которые лучше не смотреть. Их можно не понять, пройти мимо. На такие книги и фильмы нужно вешать табличку: "Не смотреть" или "Не читать, если не успел пожить"."Партия проиграна, если соглашаешься вести ее на условиях противника" (Франк)"Существует уровень падения, до которого не способен опуститься ни один человек" (о Тиборе)"Хорошие поварихи напоминают кинозвезд - они обожают комплименты""Жизнь и ее продление зависят от непредвиденных обстоятельств".""Можно попытаться убежать от реальности, обмануть окружающих, скрыться за маской добродетели, спрятать голову в песок, придумывать отговорки и извинения, вилять и отступать - будущее зависит от нашей способности сопротивляться отклонению от генеральной линии, а счастья - от степени нашей трусости. Правда возвращается со скоростью бумеранга. Вы отказываетесь бежать, стоите на краю пропасти и, если не прыгаете, платите снова.""Работать нужно по ночам. Ночь - это свобода" (Игорь)"Ученик не может продвинуться вперед, если преподаватель не понял поставленную задачу""Тем хуже для тебя. Останешься варваром. Греческое слово barbaros в переводе означает "глупый". (Грегорис)
Беда не в эксплуатации, а в нашей глупости. Мы принуждаем себя, надрываемся, чтобы иметь лишнее и ненужное. Хуже всех глупцы, вкалывающие ради денег. Проблема не в боссах, рабами нас делают деньги. В день Великого Выбора прав оказался не придурок, слезший с дерева, чтобы превратиться в человека разумного, а обезьяна, оставшаяся висеть на ветке, поедать фрукты и почесывать живот. Люди ничего не поняли в эволюции. Человек работающий — король придурков.
Теория заговора позволяет людям дать логическое объяснение противоречивым и тревожным фактам. Точно так же они относятся к смерти. Нам трудно ее принять потому, что если смерть выглядит неестественной — это утешает. Можно с важным видом выдавать желаемое за действительное, не рискуя услышать возражений. Заговоры, конспирация и интриги куда увлекательней реальной жизни.
Взрослые не посвящают детей в свои тайны. Сначала те слишком малы и многого не могут понять; когда они подрастают, им становится не до того, а потом бывает поздно. Такова семейная жизнь. Люди живут бок о бок, считают, что знают друг друга, но в действительности никто и понятия не имеет о своих близких.