Иногда жизнь меняется в мгновение ока. Анна была обычной российской девушкой, но волею судьбы оказалась в Средневековье – причем сразу у алтаря. Так Анна становится женой маркиза, о котором ничего не знает. Никаких тебе эльфов или магов, силы и заклинаний. Только суровая жизнь средневековой домохозяйки и нелюбимый, чужой муж. Но Анна не привыкла пасовать перед трудностями…
Он распланировал себе жизнь и четко следовал этому плану. Сейчас на первом месте была карьера, еще пяток лет как минимум он собирался заниматься делами, потом перевелся бы на гражданскую, а может, во дворцовую службу. Стал бы ходить в клубы для джентльменов, и только уже тогда… А тут… Жена кузена спутала все карты.
Да! Она именно жена! Чужая жена!..
Сначала он расспросил про их родителей и только потом поинтересовался, что же привело к нему молодых людей. И от того, что они поведали, герцогу вновь стало плохо.
Еще пару дней спустя, когда его светлость смог спускаться из комнаты, он наконец-то поймал Кларенса.
– Ты знаешь, что твоя супруга больна?! – спросил он.
На что тот весьма зло ответил:
– Да неужели?! То есть я скоро стану вдовцом? Вот счастье-то… Венок ей, что ли, на могилку прислать заранее?..
И тогда герцог не выдержал. Махнув на племянника и его несчастную супругу рукой и выдав через помощников свое высочайшее разрешение на расследование растраты в фонде, подал в отставку по состоянию здоровья.
– Все-таки вы позволили этому хлыщу больше, чем следовало? – раздался осуждающий голос Дейдры у меня за спиной.
Я обернулась. Женщина в простом платье, с повязанным поверх него длинным белым фартуком, в легких башмачках, сложив руки на груди, неодобрительно смотрела вслед двуколке.
– Неужто в любви признался?
Дейдра, как всегда, была верна себе: в каждом заезжем аристократе, даже имеющем невеликий титул, видела врага.
– Признался, – подтвердила я. Отрицать очевидное было бесполезно. – Но почему-то мне он не по сердцу.
– Ну это вы пока говорите, а потом как вскружит вам голову!..
А еще я потихоньку начала принимать местные реалии, порой даже верила, что женщина все-таки не лошадь, сама не знающая, что она может, а слабое существо, которому без поддержки окружающих просто не выжить в сложном мире. Хотя, сталкиваясь с решением очередного вопроса, я махом выкидывала эту глупость из головы и начинала действовать. Но все равно порой так приятно было почувствовать себя слабой, чтобы кто-нибудь о тебе заботился. Ну хотя бы чуточку.
– Я думал, что вся усадьба весьма в плачевном состоянии, и если по части дома видно насколько, то там, где вы приложили свою нежную ручку… Я отдаю должное вам и вашему труду.
И, неожиданно взяв мою ладонь, поцеловал. Я тут же вырвала руку и недовольно воззрилась на него. А Себастьян как ни в чем не бывало продолжил задавать вопросы:
– Вы не только руководите, но и участвуете в наведении красоты в доме и возле?
Я молчала, в упор глядя на него. Не совсем понимая, куда же он клонит, я предпочла предоставить ему возможность развивать свой монолог далее.
Это несколько смутило Себастьяна. На миг он замешкался, а потом пояснил:
– У вас руки в травяной зелени.
Меган внесла на большом блюде горячие оладьи, и я начала разливать чай.
– Вы живете в чудесном месте, – заговорил епископ, чтобы прервать затянувшуюся паузу. – И хотя ваше жилище скромно…
– Но ведь место действительно чудесное, правда? – улыбнулась я, чтобы его преосвященство не попал в неловкое положение из-за своей последней фразы.
– Да, да, – тут же согласился он. – Места действительно чудные.
– Видите ли, не вас одних выбросили. Теперь маркиз ссылает сюда всех ненужных, всех, кто так или иначе ему неугоден. Так что я приехала в усадьбу жить. Вернее, выживать, и, надеюсь, успешно.
Жители усадьбы, потрясенные, молча переваривали услышанное. Я тоже не спешила более ничего комментировать.
Пауза затягивалась, словно по Гоголю, когда в пьесе после фразы «К нам едет ревизор» все актеры замирали. Мы не знали, как реагировать, а жильцы усадьбы все не могли оправиться от шока.
И тут Меган осторожно отодвинула меня в сторону и со словами прямо как из анекдота: «Чего стоим?! Кого ждем?!» – начала выбираться из саней.
Это и разрушило хрупкий лед молчания.
– Я не собираюсь с вами об этом разговаривать!
– Сядь и слушай! Иначе…
– Иначе что?!
– Не заставляй меня подключать все рычаги давления! – неожиданно холодно и спокойно пригрозил герцог.
– У вас их нет, – огрызнулся Кларенс, однако все же уселся в кресло, стоявшее в стороне от стола. – Теперь, когда я владею всеми капиталами рода Мейнмор…
– Ты хотел сказать – всеми долгами, – сухо напомнил герцог.
– Маркиз Мейнмор требует, чтобы вы после завтрака прошли в его комнату. Он желает поговорить…
– После завтрака я буду очень занята, – отрезала я. Говорить с этим подобием супруга мне совершенно не хотелось, как и с самим супругом.
– Маркиз Мейнмор сказал, что не потерпит возражений. И если вы не явитесь к нему добровольно, то я должен буду привести вас силой.
Я аж задохнулась от возмущения.
– Маркиз Мейнмор перетопчется! – выдала я, когда обрела способность говорить.