Новая книга Михаила Веллера — ироничная по форме и скандальная по существу — о том, почему классика уродует сознание интеллигенции, как пили шампанское герои золотого периода советской культуры, где найти правду о войне и кто такой великий русский поэт Владимир Высоцкий.
«Вот вам маленькие и ничтожненькие герои русской литературы — Лизы-Акакии-Девушкины.
Вот страдающие эгоисты и наслаждающиеся эгоисты: Онегин-Печорин-Долохов.
А вот несостоявшиеся титаны: Базаров, Инсаров, дальше у Чехова еще найдутся.
А герой-борец — это зло ходячее и добро обреченное: Раскольников-Мышкин-Верховенский-Смердяков
А женщину надо любить падшую! (Доберется и Толстой до Катюши Масловой, не сомневайтесь!)»
«Все знаковые герои русской классической литературы — жертвы и следствие самодержавия и цензуры: им всем плохо в этой стране!!!
Они не карьеристы, не приспособленцы, не стяжатели, не честолюбцы и не воры — они нормальные люди!
И как нормальные люди — они не могут состояться!
Не могут жить хорошо, по-человечески, осмысленно и благополучно, не могут добиться удач и побед.»
«Интеллигенция — почему типично русское понятие? Потому что с начала XVIII века Петр стал посылать отобранных людей за границу, на обучение. И они возвращались, кто возвращался, не только набравшись образования, но и подхватив западный образ мыслей и представлений: насчет прав человека, свобод, справедливости и так далее.
С этого момента в части образованного сословия — как правило это были люди незнатные, больше по части наук и искусств, техники, строительства, корабельного дела, учительства и медицины, металлургии, химии — типа будущие разночинцы, — в них соединялось продвинутое образование, знания, квалифицированность профессий — сочеталось это с вольнодумством, представлением о правах и свободах, о достоинстве личности, о гражданском самосознании, о чувстве собственного достоинства. Чего до Петра, после Ивана-то Грозного тем паче, в России и близко не было в принципе! И эти люди выделились в своего рода сословие, имели образ мыслей не такой, как весь остальной народ в стране.»
«Удачники презирались, в них видели знак скверны и подлости, заискивания перед верхами, — а человек порядочный, честный, благородный и чистый душой — был обречен на жизненное поражение.
Либо — вариант: нечего ему здесь делать. Или Лиза в пруду и Башмачкин без шинели — или Онегин изнывает в безделье, Печорин дурит на Кавказе, а Обломов спит на диване.»
«Почему, почему не мыслятся у нас «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо» — веселье, дружба, авантюра, благородство, справедливая месть и торжество добра и правды?
У нас была песня, о, позднее: «Это даже хорошо, что сейчас нам плохо». Примечание: сейчас — это сейчас, именно всегда сейчас. Смех смехом — но что же, любим мы это дело: страдать?..”»
«Вот чего нет в русской классике: Величия и героизма греческой трагедии. Нет. Трагедия — это смерть героя. Смерть слабака, червяка, жалкого никчемушника — это не трагедия. Это тягостное бытовое несчастье.»
«Тургеневские барышни» — это что? Образованные, застенчивые, целомудренные, сверхчувствительные, доверчивые и бескорыстные — а еще неумелые, непрактичные, немного не от мира сего, романов не крутят, о положении в обществе не думают: вянут-пропадают, в народе это называется.»
« «Первая любовь» И. С. Тургенев — прекрасная такая и печальная была повесть у Тургенева. Юный Владимир любит Зинаиду, Зинаида любит его отца, отец вроде и не любит, и как бы любит Зинаиду, она ему покорна, но у него долг перед семьей и обязанности, он ее бросает, но сам тоже страдает.
Любовный треугольник по-русски: несчастны все трое. Шок — это по-нашему.
Ей-богу, напоминает анекдот, простите за неуместное глумление: русский треугольник — барыня любит кучера, а кучер барина.»
«Вот три главных романа великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского — и вот три главных их героини: три проститутки…
Три главных героя: убийца, сумасшедший эпилептик и монаший послушник.
Вы понимаете: кто-то пахал землю, ковал металл, шил одежду, строил дороги, издавал газеты и ловил рыбу в холодных северных морях. И ни хрена!!! Проститутки и психопаты!!!»
«Национальная особенность русской классической литературы в том, что она ненавидит активную жизненную позицию. Не приемлет. Такие испытывает чувства, что в победу над несчастьями мы не верим, к величию державы отношения не имеем, героев в упор не существует — зато над всем, заслуживающим внимания, можно только плакать!..»
«Знаете, это ужасная мысль, недостойная, но: главного героя русской литературы, маленького человека, а также лишнего человека, не волнует вообще ничего — кроме собственного благополучия и собственных несчастий. Он не винтик Империи — он червяк Империи, который корчится под ее пятой или изнывает от скуки в ее кармане.»
«И!!! Ничтожество стало культовым!!! Положительным, достойным, хорошим, объектом жалости и всяческих гуманных чувств и мыслей. И первая шеренга, геройская когорта русской литературы приняла в свои ряды еще одного… члена… жертву… носителя несчастий. Великого неудачника.»
«Лиза и Станционный смотритель были маленькие люди, Онегин и Печорин лишние люди, и все они были страдающие люди, хотя страдания барина и простолюдина — вещи бывают весьма разные.»
«И вот — шедевр, бриллиант! «Герой нашего времени. Поэмы. Стихотворения» Михаил Лермонтов Язык как родниковая вода, мысль как серебряная чеканка, вселенская печаль как… я не знаю… бог заплакал над безнадежностью бытия!.»
«1830 год, напечатаны «Повести Белкина», гениальная короткая проза. Вершина — «Станционный смотритель» — умер бедный старик, разбитый бегством дочери с офицером. Внимание: вот он — первый Маленький Человек в русской литературе.»
«Возникает такое ощущение, что русские литературоведы-потомки ненавидят героев, ненавидят сильную личность в принципе, им ненавистен оптимизм, они проповедуют страдание и бессмыслицу.
И как только торчит гордая голова над серой гладью родной истории — ее этьс по маковке! бульк! и все опять ровненько — все страдают.
Возможно, в русский психотип действительно заложена потребность страдать?..»
«Если честно, я сам так удивился такому повороту вопроса, что еще долго удивлялся. Это как красавица под неожиданным ракурсом: непривычное зрелище, но впечатление незабываемое.»
«Там, где принципиально не желают интересоваться правдой.
Там, где считают достойным повторять бездумно с чужих слов.
Там, где культ предпочитают мысли.
Там, где сокрытие информации и фальсификация — это не постыдно, не преступно. Там нет надежды на лучшее будущее.
Там царь, генсек или президент всегда будет просто персонификация элиты — которую выделил из своего тела сам народ, чтобы одна часть жирела и угнетала, а другая кормила ее и прозябала.
Эта страна всегда будет провинцией, даже если вооруженной и очень опасной.
Оттуда будут уезжать лучшие.
Там продолжится отрицательный генетический отбор.
Вот о чем говорит горестная и постыдная история репутации великого русского писателя, издателя и журналиста Фаддея Булгарина.»
«Чтоб понять что-то в литературе — надо истоки проследить, поднять и понять связи, откуда что: видеть поле. А добросовестно роя все причины и связи, приходишь к необходимости вообще изучить устройство Вселенной и ее эволюцию»
Человек живёт не для того, чтобы жить долго, а для того, чтобы сделать много.
«Вот ни фига себе загадочная русская душа: страдалец всегда ей родной, от чего бы ни страдал — а работящий удачливый человек неприятен и неинтересен»
Литература — один из социокультурных институтов — вероятно, важнейший их них
«Нечего делать в этой стране людям умным, принципиальным, благородным, жаждущим честно служить пользе Отечества. Осмеют и изгонят. Милый вывод, а? Очень вдохновляет на подвиги во славу Родины.
Пушкин так и написал: «Черт догадал меня родиться в России с душою и талантом». И Гога, великий Товстоногов, вывесил эти слова эпиграфом к своему гениальному спектаклю «Горе от ума»: черные летящие строчки на белом прямоугольнике в верхнем правом углу зеленого, закрытого еще, занавеса. Через пять спектаклей эпиграф приказали снять!..»
Кряхтим по жизни покорно, как бараны, а нас учат находить смысл и благолепие в страдании и покорности.
«...анализ поэзии как бы стирает узор пыльцы с крыльев бабочки, и после этой процедуры она уже не полетит — ковылять в пространстве будет»