Огонь и агония

Разум и страсть

Они были одни такие. Мудрые, талантливые и легкие. Прозрачная сеть фантастики на их книгах - как ленточки маскировочного костюма на снайпере. Думаешь, что холмик травы - а тебе оттуда прилетело.

Это о Стругацких, но вы и так поняли. Он такой тоже один: редкий умница, имеющий ответы на все вопросы; трудяга, экспрессивный, эпатажный, эрудит. И я люблю Михаила Веллера больше двадцати лет. С тех пор, как на закате депрессивных девяностых встретила его майора Звягина.

То не было любовью с первой строчки. Сначала-то как раз подумала: "Что за лубок? А впрочем, довольно милый" Все больше проникаясь в процессе. Который закончился нисхождением давно забытой детской ясности и простоты. Помню, как удивила мысль, что человек приходит в мир, чтобы пережить-прочувствовать как можно больше всего. При этом вектор (положительное или отрицательное) не так важен, как интенсивность и сила.

Сама то я и тогда, и сейчас думаю - за тем, чтобы научиться быть счастливым, не делая несчастными окружающих. Но семена веллеровой мудрости упали на благодатную почву, с тех пор фиксирую всякое сильное переживание по типу: смотри, это твой шанс узнать, как выглядит изнутри то, на что ты так долго глядел снаружи. Метод оказался действенным: счастливое удается чувствовать глубже, от плохого отстраняться.

Автобиографическую книгу после прочла с сочувственным интересом, поражаясь стоицизму и восхищаясь волей к победе. А знаменитые "Легенды" и "Фантазии" не пошли мне. Отложила, оставшись при большом почтении. Теперь, после долгого перерыва "Огонь и агония". и да-да-да, совсем моя книга.

Верный привычке эпатировать и ниспровергать устои М. И. открывает этот сборник статьей "Русская классика, как яд национальной депрессии", замахнувшись на святое и аргументированно доказав, что неизменный ассортимент русской классики в школьной программе - то есть, обязательной для изучения даже потенциально не читающими соотечественниками, суть яд замедленно действия, внедряющий в неокрепшие умы паттерны поведения пораженцев и лишних людей.

В русскоязычном пространстве, так исторически сложилось, что поэт больше, чем поэт: церковь дискредитировала себя сращением с властью и обслуживанием ее интересов, значительную часть духовного водительства взяла на себя литература. А произведения школьной программы, бесспорные шедевры, словно нарочно подобраны так, что героями выступают "лишние" люди.

Русская классическая литература оказывает то вредоносное и разрушительное влияние на мировоззрение человека и на его характер, что она проникнута пессимизмом, депрессией, ее герои страдают всеми формами комплекса неполноценности, не хотят и не умеют бороться и добиваться цели, да и цели их ничтожны, если вообще бывают.

Эссе "Золотые шестидесятые" - краткий обзор шестидесятнической оттепельной литературы, от рассвета до заката. "О сущности поэзии" - короткое и по существу введение в тему, после обзор наиболее значительных фигур русской поэзии XX века, от Гумилева до Бродского, в который вплетает рассказ о противостоянии прозаиков и почвенников и еще кучу безумно интересных вещей А рассказывает он так, что оторваться невозможно.

"Братья Стругацкие на фоне конца света" - именины сердца персонально для меня. Потому что безумно люблю фантастику вообще и Стругацких в частности. А здесь и краткий обзор истории мировой фантастики, и о них. Как ему это удается настолько четко, ясно, компактно - тайна сия велика есть. Но может. А нам, читателям, чего еще и надо.

"Советская очень военная литература" потрясающий обзор, причем начинается он не с послевоенной прозы о Великой Отечественной, и даже не собственно с военной, но с предыстории, с Маяковского: "Возьмем винтовки новые" и Гайдара. А заканчивается книгой Алексиевич "У войны не женское лицо" и военными песнями Высоцкого.

И следующая развернутая тема посвящена Владимиру Семеновичу. Это надо читать (слушать, как вариант, потому что есть в аудио в авторском чтении). После "Джек Лондон", вы уже догадались, о ком. "1929" - восхитительный рассказ о "На западном фронте без перемен" Ремарка, "Смерти героя" Олдингтона, "Прощай, Оружие" Хемингуэя, "Шуме и яррости" Фолкнера - книгах, увидевших свет в значимом 1929-м году. Таки да, как фанатичная поклонница Стивена Кинга, не могу не добавить, что его одноименная повесть - одно из самых мощных и жутких книжных впечатлений десятых. не иначе, магия чисел.

"Огонь и агония" о советской исторической литературе, о книжном дефиците, о том, что читали и способах, какими пополняли домашние библиотеки. И о том, что мем о самой читающей стране был насквозь лживой выдумкой агитпропа (расслабьтесь, сокрушающиеся о том, куда катится этот мир).

Финальная часть "Запрещенный Фаддей Булгарин" позволит другими глазами взглянуть на человека, в котором нас с младых ногтей учили видеть подлеца и пройдоху (угу, еще душителя прогрессивной мысли). Если на клетке слона увидишь "Буйвол", не верь глазам своим. Думаю, прочту теперь "Ивана Выжигина". Веллер чудо как хорош. и уж эссеистику его непременно продолжу читать.

Фантастика полнее и мощнее реализма - тем, что в ней может быть все, что есть в реализме - плюс то, чего в реализме нет. (Ну - это в принципе, теоретически, сами понимаете. Большинство фантастов убогие графоманы - как и большинство реалистов)

С благодарностью tortila

Источник

Огонь и вода

Написано легко, но читается сложно — из-за большого количества воды, которой автор сопровождает любую поднимаемую им тему. Или он сделал это намеренно, чтобы увеличить объем своего произведения, или он в самом деле не понимает, насколько оно получилось графоманским.

В результате читать книгу можно по диагонали, не боясь, что пропустишь что-то важное, потому что в большей степени это одно литье ностальгических эмоций: о том, как заслушивались раньше Высоцким и как зачитывались Джеком Лондоном. Если вы из одного советского поколения, то, может, вам и будет интересно, остальным — не факт.

Впрочем, отдам автору должное — он изо всех сил старался не выглядеть старпером, максимально используя "молодежную" лексику, вроде "нафиг", "мля", "похер" и так далее. Учитывая, что сейчас такие слова не в ходу, то получилось следующее:

ОДНАКО, советовала бы обратить внимание на первую главу, а именно: “Русская классика как яд национальной депрессии”, которую, как я видела, здесь даже вынесли отдельным произведением. Получилось недурно. Хотя и здесь воды хлебнуть пришлось.

Ниспровергание авторитетов, неожиданность фактов и выводов, авторские эмоции, как воронка смерча, затягивающая и не дающая выкрикнуть даже "Ах!" от такой крамолы на "святую" классику. Призывы к жизнеутверждающим героям и идеалам - а то как же жить, удавиться от этой классики можно. Все страдавшие и изнывавшие под гнетом обязательной школьной программы по литературе могут радостно воскликнуть:"Наконец-то! Мы отомщены! Какой авторитетный человек подтвердил то, что мы всегда тихо мрачно думали, вымучивая из себя сочинения по нелюбимым и нечитанным книжкам."
Но крик этот - глас вопиющего в пустыне, или самовыпоротая унтер-офицерская вдова. Объективно - не пишется русским писателям о счастье (если это не пропаганда или утопия); мечтается, да, но не пишется. Нет повода для оптимизма. Что автор сам же в последних строчках книги, предельно депрессивных, не оставляющих никакой надежды, и подтверждает, так сказать, сливается с русской классикой всей душой. А как же иначе - он ведь тоже уже классик...

«Литература — один из социокультурных институтов — вероятно, важнейший их них»

Этот сборник подробно на базе разных исторических этапов подтверждает это определение. Тут и русская классика, военные годы, шестидесятые, семидесятые... И везде свои имена, их судьбы и произведения. Отображение настроений прошедших эпох, которые сохранились до сих пор в строчках и которые каждый из нас может прочувствовать и сейчас. Даже если прошло много лет, даже если вы и не родились еще тогда.

Кто-то будет не согласен с позициями автора? Конечно. Ведь Веллер высказывает лично свое мнение. Но как обычно с подробным анализом и приведением кучи доказательств. И как всегда эмоционально, как только может это делать неравнодушный человек. Это все вызывает неподдельный интерес, а так же желание прочитать еще не прочитанное, и перечитать уже освоенное, но уже с другими мыслями.

Книга на мой взгляд, мотивационная для читателя. Потому что мой список к прочтению после нее пополнился значительно. И как раз не желтой прессой, или пляжной беллетристикой. Боюсь, что таким свойством не многие авторы могут похвастаться

Это стенограмма нескольких литературоведческих лекций. Очень многословно, субъективно и иногда претенциозно.
Некоторые статьи были интересны (в начале и в конце). Например, о неизвестном мне ранее прозаике Фаддее Булгарине, чей роман «Иван Выжигин» (1829г) был у современников намного популярней Пушкина - это первая русская книга, переведенная на 8 европейских языков.
Михаил Загоскин с романами «Юрий Милославский, или русские в 1612 году» (1829г) и «Рославлев, или русские в 1812 году». Поэма Пушкина «Евгений Онегин» вышедшая в 1831г, была менее популярна этих произведений.

Веллер высказал свое мнение о многих писателях и поэтах советского времени, на некоторых остановился подробно. Например, очень долго разбирал творчество Высоцкого, явно переоценивая его роль в литературном творчестве. Мне кажется, он уйдет в забытие вместе с ушедшей эпохой.
Очень много рассказывает о Джеке Лондоне.

Все это изложено довольно скучно и вряд ли захочется перечитывать.