«Дропкат реальности, или магия блефа» – роман Надежды Мамаевой, жанр романтическое фэнтези, приключенческое фэнтези. Не головокружительная красавица, да еще и с сомнительным приданым – чем не разменная монета для отчима? И суждена бы была Вассарии роль безропотной жены при старике-муже, если бы не авантюрный нрав, да наследство, оставленное дедом. Какое наследство, спросите вы? Ловкие руки и умение вести игру, что присущи лишь настоящему шулеру. Эта история об одной лицедейке, двух мужчинах и...
Новоявленные деканы были рады известию, как зайцы половодью: только что не кинулись топиться от счастья.
Так говорит не мальчик, мужчина. И неважно, что этому мужчине всего четырнадцать зим. Тот, кто способен принять мужское решение, уже мужчина. И наоборот. Будь ты хоть седой как лунь, но если не способен на настоящие поступки – сопливый пацан ты, а не муж.
Хороший хук вырубает лучше кружки самогона.
«Торг всегда уместен, даже с судьбой».
Самоубийство – это способ лишь перекинуть свои проблемы на плечи близких, самому канув в небытие.
влюбленная женщина может не замечать тысячи недостатков у объекта обожания, но его самого увидит за версту даже под личиной.
На собственном опыте Антер убедился в народной мудрости: «Если начинается семейная ссора – мужчина ничего не должен говорить, он должен сразу целовать». Молва была права – способ эффективный и приятный. Вот только дознаватель искренне надеялся, что продолжение сего выражения – «а женщина сразу плакать» – останется для его жены тайной.
– Вы умны, умны не по-женски… и должны понять, что, несмотря на все ваши жертвы, они не изменят внутренней политики в раскладе сил в империи…
– Я понимаю, но верить не хочу.
Как говорил старик Хайроллер: «Из животного может сделать человека не труд, а жажда халявы и любопытство. Ибо именно любопытство – одно из сильнейших свойств натуры»
– Веди себя, как подобает великосветской фьерре.
– Понятие великосветскости весьма растяжимо…
– Будь изысканно-вежливой су… – в последний момент дознаватель все же сдержался, – которую хочется придушить, но повода найти не можешь, потому как такая гадости произносит с безукоризненной вежливостью и с соблюдением всех норм этикета.
Перевороты бывают часто. Гораздо чаще, чем обыватель мог бы себе вообразить. Только тихие, именуемые преемственностью, видны они не сразу и не большинству.
Ваурий был замечательным политиком – не умный, но мудрый – ровно настолько, чтобы разобраться, когда его пытаются обокрасть министры, и в меру глупый, чтобы не ввязываться в интриги, которые подданные плели неустанно. Что примечательно, правитель умел соблюсти грань между делами государственными и постельными, что весьма печалило его фавориток. Ведь каждая из них, сменив свою предшественницу, считала, что она-то обязательно сумеет если не стать шеей его величества, то уж влиять на его решения будет точно. И каждая, получив отставку, убеждалась в своем глубоком заблуждении.
Ваш спор превращается в бесполезную дискуссию: в нем не используются железные аргументы или другие подручные предметы
...привязанного к столбу усатого начальника конвоя... кстати, удалось отвязать не с первого раза – народ в гневе делает все от души и на совесть: хоть защищает родные стены от неприятеля, хоть вяжет узлы на «ведьмовцах».
– А… это ты… – и, широко зевнув, добавил: – Опять справедливости ищешь?
Леш, осмысливший услышанное, но не сумевший подобрать достойного ответа, лишь произнес:
– Да.
Илас же, скептически окинув юношу взглядом, вынес вердикт:
– Это ты зря.
– Почему? – Почти детская обида в голосе пацана заставила блондина продолжить:
– Потому что справедливость на всех одна. А нас много, поэтому ее на всех никак не хватит.
Юность вообще часто не приемлет границ, не думает о последствиях, ее лозунг: «Все или ничего!», для нее нет полумер и градаций оттенков серого, а если еще в жилах закипает сила…
– Что именно ты хочешь? – Деловой тон меча хоганова напомнил о рыночных торговцах. У тех тоже, как только речь заходила о барышах, голос с переливно-ручейного, восхваляющего товар, становился сухим и звучал так, будто костяшки счетов щелкали.
– Свободы, звонкой и отчеканенной с профилем императора, и независимости от воли отчима.
– У мужчины нет признаков лишения девственности, кроме его наглой, довольной рожи…
При этих словах графа зазвучали аплодисменты, кто-то кинулся поздравлять поднявшихся Иласа и Марицию. В общем, воцарилась атмосфера подхалимажа и зависти, старательно прикрытая лицемерными заверениями в счастье и радости.
Потому как женщин-катал не бывает. Ни один уважающий себя герр не сядет играть за стол с дамой не только высшего, но и полусвета. А с теми, кто бы сел играть с женщиной, я бы сам не советовал тебе связываться. Это наверняка такая шушера, что и заточку под ребро не погнушаются после игры пустить.
Время - лучший лекарь, отменный патологоанатом, справедливый судья и убойное успокоительное.
— Прежний владелец был без ума от этой кареты! — увещевал барыга солидного герра.
'Ага, он и сейчас ее повсюду разыскивает…' — ехидно подумалось девушке. Уж очень жуликоватый вид был у продавца.
— Дверцы захлопываются легким движением руки!
Васса про себя закончила: 'ну да,… и отпираются несильным нажатием лома.'
— Эта карета верой и правдой послужит Вам в хозяйстве!
Наездницу так и подмывало добавить: '… в качестве затычки для дыры в заборе'.
На последней фразе пройдошистого продавца:
— Покупайте у меня — не пожалеете!
Девушка усмехнулась логически продолжая речь торгаша: '… меня, если потом найдете', поскольку продаваемая карета могла стать счастливой покупкой только для полного идиота: разваливающийся скворечник на колесах не иначе.
Илас, по старой памяти решивший спрыгнуть, задрал юбку так, что мужчинам, шедшим неподалеку, грозила скоропалительная смерть по причине вывернутых шей: так они крутили головами в попытке рассмотреть стройные ножки рыжеволосой фьеррины. Исполнить акробатический этюд 'полет благородной госпожи' Иласу не дала лицедейка, ухватив его за рукав. С причитанием:— Убьешься ведь, деточка! — Васса с реакцией борзой вцепилась мужчине в локоть. И уже шепотом присовокупила: — Сдурел? Ты де -вуш‑ка!
Большие и маленькие взятки брать страшно, но маленькие ещё и противно.
— Дедукция, бабукция… нет поступка, который не оставил бы следа. Просто доверять нужно не только глазам.