Смерть оказалась… странной. Головокружительной, стремительной, сверкающей… Я куда-то падала, крепко удерживаемая чем-то, смертью, наверное, затем оказалась лежащей на твердой земле. Точно на земле — несколько камешков ощутимо давили в спину… А еще у смерти имелся… смех — безумный, громкий, исполненный невыразимого облегчения и… очень напоминающий смех кесаря. И самое невероятное — как выяснилось, после смерти очень даже чувствуется ветер, слышно как шумит листва деревьев и даже птички пением...
Распугали всех, кого только можно было. ... Заметно подрагивающий Ошрое счел своим долгом вступиться за честь народа, и важно произнес: - Это не страх - это опыт.
чем вновь пытаться противопоставить свой энтузиазм моему опыту, вспомни, к чему это привело в прошлый раз.
Поражение – удел тех, кто сдался! Я не умею сдаваться! Я не буду сдаваться! Я никогда не сдамся! Я найду способ и вернусь домой! И мне плевать, какой ценой, – я вернусь!
«Я уже мертв, Лора. Я умер вместе с ней. Я подох с ее последним дыханием…»
«А кесарь не оставил мне даже тела, чтобы я мог ее оплакать… Не-е-ет, он забрал все!»
«И возвратится дыхание жизни Эрадараса, и воссияют Белый свет и его Черная звезда, и тьма покорится свету».
Будем откровенны: я и кесарь – это сила, способная свернуть горы. В смысле, я сама по себе сила, а кесарь реально способен сворачивать горы.
Что ж, не каждый, рожденный ползать, способен подняться с колен, некоторым там вполне комфортно.
А я… я никогда не была ни гордой, осознавая, что иной раз пламя гордости требует слишком дорогой цены, ни благородной, прекрасно понимая, что благородство не особо успешный путь для выживания, ни слабой. Слабость – не то качество, которое может позволить себе наследница королевства.
– Труп?! А разве труп может править? Смех в ответ – и насмешливое: – Ты тоже считаешь, что нет, нежная моя? Вот и я подумал… что нечего всяким трупам править в моей империи. Осталось лишь донести эту светлую мысль до брата… И я не поняла: – Это шутка? – Нет. – Вы брата убьете?! Родного? Кесарь невозмутимо хмыкнул и, продолжая путь, ответил: – Давно собирался, но повода не было.
Нападать сегодня – чистейшее самоубийство, и судя по тому, что самоубийц набралось уже свыше тысячи двухсот индивидов, Эрадарас меня откровенно пугает уровнем развития интеллекта у населения.
Возможно, мне должно было стать совестно, но будем откровенны – где я и где совесть.
– Ложь? Разве можно назвать предположение ложью? Утверждение, догму и даже факты – да, но предположение?!
С вами все хорошо? – осторожно поинтересовался темный. О да, сейчас, правда, вернусь во дворец и прибью ко всем гоблинам надежду и опору империи светлых, а так да, все просто замечательно.
– Я в любом случае не стала бы его убивать. – Правда? – иронично-насмешливо поинтересовался император. – Конечно, – глядя на супруга большими честными глазами, заверила я. Я действительно никого и никогда не убиваю… я же не кесарь. У меня для подобных целей всегда были специальные люди, а теперь вот будут нелюди. – Нежная моя, ты восхитительна, – произнес император.
Опустим тот факт, что тут интриг уже столько, что не продохнешь, просто опустим и будем наслаждаться очередной проблемой от кесаря.
«Мне нужна показательная обоснованная и справедливая казнь, мой кесарь. А не убийство по причине того, что у вас настроение дурное». И вот совсем не обязательно было меня цитировать! «Обязательно!» – не согласились искорки. «У меня было очень дурное настроение», – раздраженно подумала я. «А-а… – издевательски ответили золотые искорки. – Это несомненно все меняет!!!»
«Я бы сказал, что убийство темным принцем одного из высших светлых лордов, санкционированное самой пресветлой императрицей, – это, мягко выражаясь, проблема, но полагаю, далее я услышу что-то в духе „вы мужчина, вы и разбирайтесь“?» – поинтересовался кесарь.
Цена жестокости – падение цивилизации.
Нападать сегодня – чистейшее самоубийство, и судя по тому, что самоубийц набралось уже свыше тысячи двухсот индивидов, Эрадарас меня откровенно пугает уровнем развития интеллекта у населения.
Свобода – это дар, его не вручают насильно.
С другой стороны, учитывая темпераментность кесаря – не повезет опять женщинам.
Мрачно посмотрела на императора, тот ответил насмешливым взглядом с высоты своего роста. А я вдруг подумала – вот если бы его сожрали гоблины и бессмертие не спасло бы…
Некоторое время я молча лежала, разглядывая потолок, и пыталась ни о чем не думать, дабы не мешать его злейшеству почивать…
Отпустив локоть Тэхарса, молча пошла устраивать скандал. Не потому что хотелось и силы были, а потому что запланировала уже.