Почти касаясь

Обычно так и происходит. Прокалываешься не из-за чего-то серьезного, а из-за каких-то мелочей, которые нарушают равновесие не в твою пользу, пока ты оцениваешь ситуацию в целом.

как говорил мистер Уолкотт: «Ищите закономерности». Конечно, он говорил о решении задач по математике, но в жизни эта стратегия тоже работает. Закономерность такая: уходят все. Или даже еще точнее: от меня уходят все. И я это говорила не в том печальном и исполненным жалости к себе смысле, в котором это может прозвучать (хотя я признавала, что на самом деле я жалуюсь, грущу и жалею себя). Это просто факты. Закономерности моей жизни. Если я вдруг понимала, что к кому-то привязалась, надолго этот человек рядом не задерживался.

Отношения не рушатся после первого же конфликта, первой ссоры. Это целая череда ударов, которая попадает по тебе в течение долгого времени – апперкоты, выпады, хуки, – некоторых из которых ты даже и не чувствуешь. А потом вдруг ты уже лежишь на земле, видишь звездочки перед глазами и думаешь, что же случилось.

Будто бы мир слишком велик. Будто бы у окружающего меня пространства нет границ, как у той кирпичной стены. Голова закружилась – в глазах все поплыло, стук сердца отдавался эхом в ушах, ладони взмокли и стали липкими.
Я схватилась за железный поручень, чтобы удержать равновесие. Проглотила ком в горле, надеясь, что зрение обретет четкость, голова перестанет кружиться, руки прекратят трястись. Они меня не слушались. Было такое чувство, будто я вот-вот отключусь. И что тогда? Я не только буду снаружи, я буду без сознания, буду уязвимой. Я буду Гулливером, а соседские дети будут маленькие, как лилипуты, будут хватать меня своими крошечными пальчиками, а я буду не в силах их остановить.

– Я думаю, что он… уютный, – выпалила я наконец.
– Уютный?! – вскричала Мэдисон. – Он что, костюм, подогнанный по фигуре? Кладовка, в которой порядок навели? Тебе что, одиннадцать?
Она рассмеялась.
– Прекрати. – Хотя я и сама не могла сдержать смешок. – Хорошо, он мне нравится. Я не знаю, мне с ним… теплее.
– Боже, мы повысили его до пальто. Или до печки.
До солнца, как подумалось мне.