Молния ударила прямо в ковер и по стальным перьям Гамаюн пробежали синие искры. Я пересела поближе к Лумумбе.
— На какой мы высоте?
— Локтей семьсот-восемьсот, — в его бороде позванивали льдинки.
— Может спустимся пониже?
— Скорость упадет.
Ванька, лежа на краю, тихо стонал: у него разыгралась морская болезнь.
— Эх, молодо-зелено, — потер руки учитель. — Так уж и быть, избавлю вас от мучений.
АЙБ БЕН ГИМ!
И мы оказались в кабине с иллюминаторами. Над головой уютно затарахтел винт, а на стене зажегся голубой экран.
«Корабли лежат разбиты, сундуки стоят раскрыты…» — пела красивая русалка.
— Эскимо? — спросил наставник. Мы с Ванькой радостно кивнули, а Гамаюн, хищно облизываясь, подобралась поближе.
— Прилетит вдруг волшебник… — мурлыкал Лумумба, садясь за штурвал.