Вторая книга цикла «Живые. Эра драконов» Варвары Еналь, автора известного постапокалиптического цикла «Живые». Мэши теперь живет среди Всадников, и ее называют Мэй-Си – девушка с душой. Всадника, Владеющая Драконами, посланница Настоящей Матери. Мэй хочет спокойно жить в пустыне, заботиться о мьёках, летать на драконе вместе с Люком, купаться в реке на зеленом острове, но сначала нужно остановить войну, разразившуюся между Городскими и Всадниками. А сделать это можно, лишь узнав тайны...
Для того, чтобы победить, надо знать правду. Понимаешь? Ищи правду. Она есть в Храме Живого металла.
Умение любить подарила Настоящая Мать. Люк верил, что крошечным семечком любовь опускается в сердце каждого человека, родившегося на этой планете. Семечко даёт всходы, и потому люди всё ещё умеют любить, всё ещё не превратились в кровожадных животных. Росточек тоненький и слабый и без поддержки завянет. Что поддерживает росток любви?
Возможно, те песни, которые каждый вечер поёт мать. Возможно, вкус лепёшек и аромат песчаного ветра. Возможно, дружный смех братьев у костра и строгий голос отца, наставляющего сыновей на первой охоте. С каждым днём росток всё крепче, всё сильней, всё выше. И ни в коем случае нельзя позволить горячему богу ветров Хамуру, пригоняющему тучи войны, задушить этот росток.
Люк верил в Настоящую Мать, потому что без веры терялся смысл жизни. Без любви война превращалась в жуткую специальность, и не оставалось ничего, кроме горячего огня и смерти.
Была Настоящая Мать. Люк знал, что вовсе не драконы и не Дети Неба принесли знания об этом. Настоящая Мать сама желала общаться со своими детьми, сама искала путь к их сердцу и пыталась посеять хоть немного любви и терпения в горячих воинах пустыни. Люк верил в то, что планета обладает живой душой. Почему бы и нет? Настоящая Мать существовала, она была реальной, живой и прекрасной. И жизнь, которую она рождала, тоже была прекрасной.
Только почему-то жестокой.
Люди – те же роботы, но их программы прописаны вырабатывающимися гормонами и первичными инстинктами. Людьми легко манипулировать. Их поведение легко предсказать, их легко обмануть.
Мара никогда не испытывала страха – обычный спектр человеческих эмоций для неё был недоступен. Но она понимала, слишком ясно понимала, что люди, исполненные такой злости и такой непоколебимой, неистребимой решимости, будут двигаться к своей победе, пожертвовав всем, даже собственной жизнью.
Энкью утверждали, что убивать никого нельзя, что сама жизнь обладает ценностью.
Спорное утверждение. Если жизнь примитивна и угрожает планете, которая её породила, то такую жизнь вполне можно уничтожить и создать новую. Новую, более совершенную, более точную, более умную. Синтетическую жизнь. Жизнь биороботов.
– Я – первичный свам. Я не убиваю себе подобных, не делю территорию, не убиваю низших за территорию и не убиваю за Живой металл. Я – первичный свам. Я – интеллектуал. Я тот, кто думает и кто созидаёт. Я созидающий интеллект. Я не исполнитель. Я тот, кто задаёт тон, создаёт атмосферу.
– Низшие создания всегда создают низших. Высшие создают высших. Это простой закон эволюции, его знают даже дети. Вернее, раньше знали.
– Все умирают от войны. Никто не побеждает. Не бывает победителей в войне, – прошептала Мэй, чувствуя, как леденеют губы и переворачивается небо.
Ноги подогнулись, и она бы упала, но отец держал её крепко.
– Ты права, Мэй, ты права. Никто не побеждает в войне.
Люк не верил в случайности. Всё предопределено, и было предопределено и предсказано заранее.
Война – словно река, несущаяся к водопаду всё быстрее и быстрее. Одно тянет за собой другое. Один бой обязательно приводит к другому, более яростному и более кровавому.
Но кто на самом деле может решать, какой народ прав, а какой нет? Какой имеет шанс остаться в живых, а какому надо умереть?
Клятая война на самом деле людям вовсе не нужна… И никто из людей не имеет права выносить приговор другому народу. Вот это и есть воля Настоящей Матери.
Настоящая Мать желает, чтобы войны никогда не было.
Тела погибших, завёрнутые в шерстяные ткани, были опущены в песок и засыпаны под звуки тягучей, печальной песни. Мать-Земля принимала своих детей, навсегда ушедших из этого мира. Принимала в себя с горькой готовностью и молчаливым смирением. Она давала жизнь, а люди обращали жизнь в смерть. И возвращали эту смерть ей.
Почему?
Почему люди не могут по-другому? Что с ними не так?
– Ты не полетишь завтра со мной. – Люк чуть отстранился и попытался рассмотреть в полумраке лицо Мэй.
Губы светловолосой слегка разъехались в горькой улыбке, она положила ладонь на его руку и совершенно спокойно сказала:
– Попробуй запрети.
В этот момент Люк понял, что именно эта её упёртость, храбрость и бесшабашность и привлекали. Притягивали к себе, удивляли и вызывали уважение. Ведь она это произнесла так просто, так легко. Без вызова, без напряжения. Ей не надо было никому ничего доказывать. Она просто не могла по-другому. Потому что она была Мэй-Си, Владеющая Драконами.
Люк вздохнул, прикоснулся губами к светлым кудрям Мэй и коротко согласился:
– Ладно. Летим вместе.
– «И придут тяжёлые времена, и вернётся Железная война, но сначала вы увидите девушку на драконе. Она станет посланницей Настоящей Матери и передаст вам Её волю. Придут большие машины, придут белые звери, появится девушка на драконе. И каждый будет решать сам, кому он останется верен. Тогда новая беда обрушится на планету Эльси, и, чтобы сохранить Настоящую Мать, вы потеряете связь с источником».
Его Мэй – храбрая девочка, и она не спорит. Если надо делать – она делает. Если надо лететь – она летит. В этом вся Мэй, и так было всегда.
Те самые люди, которые совсем недавно хлопали её танцу, сейчас мертвы.
Почему? Почему это случилось?
Ответа не было. Сама война казалась чудовищным, несправедливым злом, которое невозможно было остановить. Как называлась та штука, которая открывалась Третьим Ключом?
«Смертельная Опасность» – вот как это называлось. «Смертельная Опасность» поглощает всё живое на планете Эльси. И людей поглощает тоже. Люди сами становятся «Смертельной Опасностью» и несут гибель друг дугу. Люди становятся вирусом. Страшным, опасным вирусом злости и ярости, не имеющим жалости, не имеющим милосердия.
Но почему? Почему?
Никто не сможет ответить на эти вопросы. Никто не знает. Никто не ведает.
Все они заложники своей сущности, как Цемуки стали заложниками своей звериной сути.
И может быть, все они такие же звери, как Цемуки, только имеют вид людей, а на самом деле внутри – жуткие монстры. Только монстры могли оставить после себя обгорелые трупы женщин, детей, мужчин.
Она не сможет оставить Люка. Уже не сможет. Она попала слишком крепко.
Да разве и могло быть по-другому?
Всё было предрешено, предопределено и запечатлено.
– Теперь мы друзья по трапезе, а не только через Енси?
– И через Енси тоже. И через трапезу. Мы завязали наши узлы так крепко, что никакой ветер не сможет их разорвать. Но это ещё не всё. Сейчас ты увидишь. Ты хочешь? Ты хочешь быть связанной со мной?
Люк смотрел в глаза Мэй, и ему казалось, что мир сужается и теряется во взоре светловолосой. Не остаётся ничего – ни белого, яростного Буймиша, ни огромных шумных костров, ни мягкого песка под ногами. Лишь только внимательное лицо Мэй с её сияющими глазами.
– Я хочу быть с тобой связанной, – совсем тихо проговорила она.
– Тогда я завяжу все узлы. Раздели со мной дорогу, девушка. – Последняя фраза была ритуальной. Её произносили тогда, когда выбирали невесту. Мэй об этом не знала, но она догадывалась. Люк это понимал. Она угадывала сейчас сердцем, она не дрожала, не боялась и не волновалась. Взгляд её удивительных глаз был твёрд, как никогда.
– Я разделю с тобой дорогу, – ответила она.
– Я всё ещё помню тех мальчишек, которых ты убил у реки, перед тем как встретить моего отца. Я похоронила одного из них на берегу. Убийство можно оправдать или нет?
– Иногда не остаётся выбора. Убиваешь и после привыкаешь к смерти. Нажимаешь на «пуск» и не думаешь ни о чём. Смерть становится частью жизни.
– Потому что перестаёшь ценить жизнь врага. Тебе кажется, что точно знаешь, кто может жить, а кто нет. Что твои действия оправданны. Что война того стоит. И потому стреляешь, стреляешь, стреляешь… и не можешь остановиться.
По старым преданиям, Цемуки превратились в белых животных тогда, когда Буймиш стал совсем белым, а земля, на которой жили и правили Цемуки, почернела от войны. Когда были сожжены города и деревни, когда были отравлены глубинные реки, когда умирала почва и сворачивался от яда воздух. Вот тогда Цемуки и превратились в белых животных. И земля Эльси – Настоящая Мать – получила свободу от своих детей и смогла возродиться вновь. Так гласили старые легенды.
Утратившее своё сияние Светило пряталось за Буймишем, отдавая лишь жалкую горсть лучей. Но совсем скоро, перед закатом оно вынырнет у барханов и зальёт пески прощальным горестным пурпуром. Красный свет расплескается по Камлюкам, напоминая о кровавом прошлом, о погибших и выживших. О бренности бытия, о коротком сроке, что отпущен людям. О том, что лучшие годы можно потратить на убийство и смерть, о том, что лучше рожать детей и любить, чем убивать и терять.
Семья должна выжить любой ценой – это было главным правилом.
Ничего не бывает случайно, ничего не происходит просто так. Всё закономерно, всё имеет свою причину и своё следствие.