Свобода воли, которой не существует

За вас все сделает мозг, расслабьтесь! #всетлен

Данное издание даже книгой нельзя назвать, так, несерьезная брошюра. Собственно, первое невнятное впечатление лишь укрепилось после прочтения.

Оценка нейтральная и рецензия в негативном тоне, не потому что я не согласна с мыслью о том, что нет никакой свободы воли. Я просто не поняла книгу, автора и зачем я это прочла.

Почему, по мнению автора, не существует той самой свободы воли? Потому что за микросекунды до того, как вы начинаете это читать, ваш мозг уже принял решение (и это экспериментально доказано). Вы ничего не решаете, ваш мозг уже все решил, а вы действуете, согласно данным установкам. При этом Харрис не знает, почему так происходит, и что конкретно происходит в человеческом мозгу. Честно говоря, как бы я не пыталась вникнуть в мысль автора, я так и не понимаю, почему этот процесс в голове, который предшествует нашему действию, не может быть той самой свободой воли.
С такой точки зрения даже оценка и осуждение преступника рассматриваются под другим углом, но и здесь,уверена, мало, кто готов рассматривать насильника как узника своего мозга и пожалеть.

Второе, что мне изрядно мешало при прочтении, отсутствие углубленных знаний философии. Детерминизм, либертарианизм, компатибилизм. Заочно вы должны уже это знать, чтобы лучше понять, о чем речь. Возможно то, что я этого не знала, мне помешало оценить автора по-другому.

Но главное, что больше всего смущает, некоторая токсичность книги. Не просто свыкнуться с мыслью о том, что вы просто следуете неизведанной работе мозга и читать подобного рода цитаты:

Кажется, многие просто не понимают, что без крупного везения в этой жизни ничего не добиться, как бы человек тяжело ни трудился. Трудоспособность – это уже удача. Удача, если вы умны, здоровы и не разорились в расцвете лет из-за болезни жены.

Звучит окрыляюще, не правда ли? Я сторонник того, что каждое мнение имеет право на существование, и даже за то, что точка зрения Сэма Харриса может быть верной (как и не может). Но лучше читать что-то позитивное и полезное для себя, а вот это не даст вам ничего.

Хорошая книга, чтобы впервые задуматься об идее свободы воли в принципе. И прекрасная книга для тех, кто уже ощутил на себе этот неуловимый и неопределённый детерминизм, пронизывающий наши мысли и поступки. Мы - результат сплетения трёх факторов (а иногда и четырёх, если выделять случайность как отдельный): наших генов, воздействия окружающей среды и результатов взаимодействия этих двух факторов в прошлом - т.е. нашего опыта, нашего прошлого. Никакой свободы воли... норма реакции в лучшем случае.

Профанация философии очередного кумира для быдла

Итак что мы имеем. Мы имеем какого то гуся который "опроверг" существование свободы воли даже не затрудняя себя сформулировать а что имеется ввиду под свободой воли. Научный аргумент у него лиш один был там в книге. Типо иследование в котором выяснилось что мозг принимает решение какую кнопку нажать красную или синюю за пару долей секунд до того как человек это озвучит у себя в голове. Этот аргумент элементарно тут же был разбит возражением какогото другого учёного типо "а с чего вы взяли что свобода воли должна быть вербализированой? может она есть просто в словах не выражается".
Философских аргументов он вообще не привёл. Вся книга это рассуждения первокурсника под портвейном. В стиле "вооот я вышел на кууухню и взял ччааай... а почему чаай а не кооофе? а хреен его знаеет... детерминизьм же"

справедливости ради надо сказать что теория детерминизма (а следовательно отсутствия свободы воли) выглядит логичной. очень логичной. Но это ниочём не говорит. Бытовая логика ничего хорошего в науке дать не может и доброго слова не заслуживает. Ещё Зенон Афинский шикарно стёбно обосрал всю эту вашу логику создав кучу апорий в стиле "ахилес не догонит черепаху" и так далее. Поэтому выдавать быто-логичные аргументы за философские или научные это мошеничество или глупость.

вобщем книга премерзкая. мне она сначала страшно испортила настроение (ну как бы неприятно же думать что свободы воли нету), потом удалось взять себя в руки и понять что это всё безосновательный безсмысленый трёп. Ладно бы рассматривать это просто как одну из версий обо всём. Но он же негодяй эдакий претендует именно на то что это наука и философия. Мне один его заочный поклонник сказал мол опровергать детерминизм это как опровергать круглость земли. Решительно несогласен! круглость земли это факт а детерминизм это наша попытка обьяснить всю вселенную понятиями механической физики.

Короче говоря популяризация науки = профанация науки. и я никому не советую читать харисов, докинзов, хокинзов и прочих чмокинзов. Эти "новые атеисты" - убожество и живой символ деградации философии в наше время . Их место в книжном магазине на одной полке с зеландами всякими, новоселовами, тренингами-шменингами и прочим новомодным мусором для псевдоинтелектуальных пижонов.

Интересно, но односторонне.

Сэм Харрис - современный философ и нейроученый, который известен своим продвижением антирелигиозных взглядов. Особенно досталось от него исламу, за что он нажил немало недругов, полагаю я.

В этой книге Сэм разбирает вопрос свободы воли, волнующий умы человечества с давних времен. Начинает он с преступления из криминальных хроник, где пара мужчин совершает такие отвратительные действия в отношении одной американской семьи, что я бы не хотел их пересказывать. Далее автор утверждает, что преступники не несут за это ответственности в том смысле, к которому мы привыкли. Они не злоумышленники, а сами жертвы обстоятельств. Любой на их месте, обладая теми же генами, мозгом, жизненным опытом, поступил бы точно так же. Так нас подводят к идее иллюзорности свободы воли.

Наши желания и решения либо предопределены предыдущими событиями, над которыми мы не имеем полного контроля, либо же являются продуктом случая, следовательно, мы не можем нести за них ответственности. Намерения и мысли приходят к нам загадочным образом, через неосознанные процессы и опыты, свидетелями которых мы являемся. Однако мы чувствуем, что являемся их авторами. Именно чувство, что мы свободны в своих решениях и поступках, и породило проблему.

Что бы означало обладать свободой воли? По Харрису, это значит иметь полный и осознанный контроль над всеми факторами, которые определяют наши намерения и поступки. Но это не так, пусть мы и чувствуем, что имеем контроль, выбирая между чаем или кофе.

Как сказал Артур Шопенгаэуер, мы можем делать, чего желаем, но не можем желать, чего нам желать.

Считается, что сама идея свободной воли полезна с точки зрения человеческих успехов и развития. Кто станет что-то делать, зная, что не является настоящим автором своих действий? Терятеся мотивация. Сэм оппонирует, что ничего не делать - это тоже выбор со своими последствиями. Не надо путать с фатализмом. Принятие решений по-прежнему важно.

В то же время, понимание, что люди не являются полноценными авторами самих себя, упрощает принятие недостатков других людей, делает нас способными к состраданию. И сдерживает нас от переоценивания собственных заслуг. В успехах, равно как и в неудачах, огромную роль играют происхождение и наследственность, над которыми человек не имеет никакого контроля.

Это не значит, что люди не должны нести ответственность за свои поступки, но сама система правосудия должна быть пересмотрена, ведь она построена на концепциях греха и возмездия, предполагающих, что человек обладает свободной волей. Преступников по-прежнему нужно изолировать от общества, но из практических рассуждений - чтобы предотвратить будущие преступления. Наказывать по существу не за что, мы ведь не наказываем ураганы за нанесенные разрушения.

Очевидно, книга Сэма Харриса не является исчерпывающим проводником в свободу воли. Автор ограничивается лишь рассмотрением собственной точкой зрения, то есть жесткого детерменизма, не рассматривая альтернативные видения и делая много допущений. За что он повлек немало критики в свой адрес из академической среды. Мне же его книга понравилась, аргументы показались убедительны. Но я отдаю себе отчет, что проблема более сложная, чем объяснение, которое изложил здесь автор.

Источник

Прагматичный смысл «свободы воли»

Сэм Харрис пишет эссе «Свобода воли», опубликованное в виде книжицы, о том, что свободы воли не существует. Для обоснования своей мысли он ссылается, помимо всего прочего, на эксперимент Либета. Получилось не очень убедительно, на мой взгляд. Ирония состоит в том, что, в любом случае, у читателя остаётся свобода выбора: поверить в то, что у него нет свободы выбора, или не поверить. Только если делать такой выбор, надо его делать весьма осторожно.

Вообще, рассуждениям Сэма Харриса, этого известного представителя движения «нового атеизма», присущи культурно-специфическая тенденциозность (он опирается в своих рассуждениях на англофонный академический дискурс), недомолвки и, в целом, слабое знание человеческой природы.

Да, Харрис, пусть и не в этой книге, всё же говорит о собственной практике медитации, однако едва ли ему доступны многонюансная феноменология и философское осмысление состояний сознания, которые развиваются, как показывают исследования стадий развёртывания медитации, в результате долговременной практики. Не учитывает он и доказанное существование стадий вертикального развития личности и самосознания (эти стадии-уровни развития исследуются психологией вертикального развития, под которой объединены различные исследования развития детей и взрослых).

С этим связано одно из ведущих ограничений его рассуждений: нигде в книге Харрис глубоко не осмысляет, по сути, само значение термина «свобода воли» (free will), однако если приглядеться, свободную волю он приравнивает к рациональной (рассудком осмысленной, осознанной) свободе воли. Но самосознание, опирающееся на формальную рациональность (формальные операции по Пиаже), которое обычно считается стандартом рацио, является не единственно существующей формой самосознания. Более того, это результат прохождения целой вереницы стадий развития сознания.

Также он мыслит в терминах «всё или ничего»: либо у нас полная свобода воли, либо нет. В книге нет ни намёка на представление о том, что может быть мера свободной воли, что она может отличаться по степени своей силы, выраженности. Говоря, по сути, что у нас нет абсолютно свободной воли (что, по-видимому, справедливо), Харрис предлагает нам безоговорочно принять воззрение о том, что у нас вообще нет никакой свободы воли. Это уже чересчур.

Значительная часть его аргументов (если не все) базируется на механистическом биологическом редукционизме. Сведении всего к мозгу в том — ограниченном — виде, в котором он известен сегодня. Однако вполне есть основания считать, что могут быть и материальные процессы, коррелирующие со свободной волей, не улавливаемые современными нейробиологическими методами (какая-нибудь «тёмная материя/энергия», субквантовый уровень, да что угодно). В мире физическом многое нам неведомо и наверняка будет открываться, особенно по мере эволюции нашего собственного сознания и миропонимания.

Не хватает Харрису глубины философского и феноменологического понимания самих понятий «воли», «интенциональности», «намерения». Интенциональность означает способность направлять сознавание-внимание на то или другое, а потом произвольно перемещать этот фокус. Вы можете спонтанно и произвольно выбрать, какую воспринимать сторону куба Неккера. В воображении, натренировавшись, вы можете выбирать, в каком направлении генерировать образы, а в каком — отсекать.

В начале отзыва я написал о том, что выбор о том, существует ли свобода воли или нет, важно совершать с осторожностью. Мне лично кажется сомнительной возможная польза (пусть Харрис и пытается её аргументировать) от довольно произвольного и обусловленного аристотелевской логикой «или/или» выбора в пользу отказа от идеи свободной воли (своей и других людей) на основе рассудочных рассуждений и неоднозначных экспериментов (сама модель которых основывается не на цельной, но на редукционистской парадигме).

Здесь важно посвятить время медитативному размышлению над вопросом, как вообще можно осмыслять категорию свободы воли. Подобное размышление должно сопровождаться попытками понять и познать человеческую природу. Можно обратиться и к сокровищнице мировой мысли. Труды Нагарджуны, Канта, Уилбера позволяют развить у себя осознание, что в отношении реальности можно с равной убедительностью обосновывать прямо противоположные тезисы («свобода воли есть», «свободы воли нет»; «мир благоприятен», «мир неблагоприятен»; «предельная реальность есть атман», «предельная реальность есть не-атман» и т. д.). Когда приходишь к такому уровню рассмотрения, вопрос начинает стоять в прагматичности и целительности воззрений, их основательности, цельности и диалектичности (не говоря уже о психоактивности: наши мысли есть стены здания нашего прижизненного гипноза). Если соединить это с глубинными созерцательно-феноменологическими подходами к рефлексии и трансформации своих механизмов мироосмысления, тогда есть шанс, что откроется надконцептуальное созерцание.

В психологии описывают бессознательные защитные механизмы, которые называется рационализациями и интеллектуализациями, когда люди защитно привязываются к каким-то объяснениям и описаниям мира, чтобы породить, быть может, стабильную картину мира, чувство безопасности от последовательного объяснения событий (что может выражаться как в повествованиях про наличие свободы воли, так и в повествования про её отсутствие). Это не просто вопрос праздных разговоров с самим собой и другими. Слово — мощное орудие. Мы постоянно рассказываем себе истории о себе и мире (и учёные выделили стадии развития этих историй — от более эгоцентричных ко всё более децентрированным, мироцентричным).

Рассуждениями, если излишне с ними отождествляться, можно довести себя до депрессии и самоубийства (в ситуации экзистенциального отчаяния), а можно способствовать выстраиванию у себя цельного и витального нарратива. Медитативно-созерцательные традиции предлагают культивировать конструктивное мышление, но при этом и тренировать у себя способность трансцендировать рассудочное и рациональное, сохраняя его в качестве своей важной способности, но переставая отождествляться с ней.

В завершение отзыва хочу отметить те направления в осмыслении проблемы сознания и свободы воли, которые мне лично кажутся более предпочтительными. Выдающийся отечественный физик-математик, философ науки и мыслитель Василий Налимов, человек трансдисциплинарного склада и энциклопедического охвата, в течение десятилетий занимался разработкой категории «спонтанности» (см. его основополагающий труд «Спонтанность сознания») и вероятностного видения (в том числе применительно к проблемам биологии, экологии и эволюции). Подобное вероятностное видение позволяет отказаться от аристотелевской логики «свобода выбора есть/нет», перейдя к логике вероятностной. Результаты потрясающи. Серьёзное изучение философского и научного наследия Налимова потенциально может привести к подлинному парадигмальному сдвигу в мироосмыслении.

Американский философ Кен Уилбер, часто в своих трудах оппонирующий «новым атеистам» (равно как и их противникам, «креационистам» и т. д.), предлагает многомерное видение сознания и мира в целом как феномена, который можно помыслить с точки зрения четырёх фундаментальных перспектив. Эти фундаментальные перспективы он называет «квадрантами» — внутренним и внешним измерением индивидуальных и коллективных феноменов (это отражается в перспективах и методологиях 1-го, 2-го лица, а также 3-го лица ед. ч. и мн. ч.). Например, феномен сознания в 1-м лице есть субъективное переживание (под субъективностью имеется в виду не тривиальное понимание слова, но принадлежность внутреннему пространству субъекта). Во 2-м лице — это межсубъективное измерение культуры, поле взаимосочетания и диалога носителей сознания друг с другом. В 3-м лице (ед. ч.) — это материальный коррелят субъективных феноменов сознания, внешнее проявление того, что изнутри мы воспринимаем как свой внутренний мир. Здесь нет каузальности, но есть неразрывная коррелятивность. Есть ещё множественное число того же третьего лица — системные взаимосвязи между индивидуальными феноменами, процессы самоорганизации, внешней коммуникации, сложносистемной динамики. Ни один из этих квадрантов не является первопричиной, но все они суть четыре разных взгляда на одно и то же событие (взгляды изнутри и снаружи на единичное или множественное).

Соответственно, если мы берём феномен свободы воли, то нам необходимо его осмыслять с точки зрения этих квадрантов. Когда мы в настоящем мгновении начинаем созерцать текущую реальность, которая явлена нам в этих четырёх гранях миросозерцания, мы сталкиваемся лицом к лицу с пониманием, что в этом четырёхквадрантном пространстве мы унаследовали определённые формы и условия из прошлого. Хотя бы тот же язык: мы мыслим и разговариваем, используя определённый язык с его грамматическими, синтаксическими структурами, семантическими полями, фонетическими проявлениями. Язык этот суть произведение эволюционных процессов, он сложился в результате сочетания множества траекторий эволюции. В общем, всё, на что мы можем указать, унаследовано нами — вернее, пространством или просветом настоящего — из прошлого. Однако, если обратиться к мысли Уайтхеда и Уилбера, равно как и Налимова, миру присуща категория «спонтанности» (Налимов) или «творческого продвижения в новизну». Это означает, что каждое мгновение потенциально имеет в себе значительную меру унаследованных привычек, обуславливающих и предопределяющих тот мир во всех квадрантах, которым мы оперируем, однако каждое же мгновение может потенциально служить прорыву эмерджентных свойств, прерыванию континуальности причинно-следственных связей через вторжение новизны (такое видение можно видеть и Уайтхеда, и у отечественного философа В. Эрна). Эта новизна, которая, вероятно, и есть некая мера свободы воли, начинает взаимосочетаться с унаследованной из Прошлого мегасистемой привычек и условий. Чем более высокоорганизованной является форма сознающей материи (или материально воплощённого сознавания), тем, теоретически, более значительная степень свободы воли доступна существу (например, человеку с его неокортексом и сложнейшей социокультурной организацией).

В конечном счёте, как любил подчёркивать основатель нового экзистенциализма, британский мыслитель Колин Уилсон, упражнение нашей интенциональности, способности произвольно направлять внимание, сосредотачиваться в интенсивности бытия есть важное условие ощущения жизни, наполненной интенсивным смыслом. Наша интенциональность, наша свободная воля (воля частично свободная, но во многом ограниченная на данном эволюционном этапе), задействуемая нами на практике, есть необходимое условие счастливой, оптимистичной жизни, наполненной чувством смысла.

Отзыв в ВК