Ужасные дети. Адская машина

У меня есть младший брат. Как-то он сказал, что ему нужна жена такая же, как я . Я спросила, что он имеет ввиду - в ответ брат перечислил те качества моего характера, которых нет у него, и которые могли бы ему пригодится в жизни. Странно, не правда ли? Такое ощущение, что мы две половинки одного целого, когда-то по воле рока разлученные судьбой... На самом деле в детстве мы постоянно ссорились друг с другом, терроризировали, задирали и дрались "до первой капли крови". Мы делили одну детскую, один письменный стол, шкаф и внимание родителей - по сути мы делили одно пространство на двоих, поэтому каждому приходилось приспосабливаться к характеру другого, уживаясь вместе. Казалось бы - радуйтесь, друзья, сейчас вы далеко друг от друга, вам нечего нынче делить! Но нет, не все так просто... Он хочет иметь жену, похожую на меня, он обожает мою дочь, а я..... Просто знаю, что он есть, что никогда не бросит на произвол судьбы, продолжаю дарить подарки и ругать за глупости, и да, буду тихонько ревновать к его жене, когда она появится :)

Эта книга не о детях, эта книга о взрослеющих брате и сестре, сиротах, живущих под одной крышей, об их собственном мире, об Игре, в которой оба живут и в которую не пускают посторонних, о детской - комнате-свалке, в которой они вынуждены жить, как в камере, "этой каторге", которую, тем не менее, не в силах оставить ни один, ни другой. Эти "дети" бесконечно ругаются, шипят, обзываются, гоняются друг за другом, проверяют на вшивость, испытывая терпение друг друга. За внешней презрительной оболочкой скрывается нежность, любовь, острая необходимость, которые брат и сестра испытывают друг к другу. Им никто не нужен, кроме зрителей - ведь детская по сути своей Театр, а двое друзей - допущенные к "великому таинству" зрители. Изо дня в день, из года в год их "пьеса" имела успех, потому что сами актеры не осознавали себя таковыми - они жили так, как умели, на грани мифа, не задумываясь, что жизнь - борьба, а не игра.

Роман сюрреалистичен, в какой-то степени мифичен, но пронизан чувствами на грани фола, наэлектризован любовью брата и сестры. Конец неожиданный, но логичный. Роман понравился очень, он небольшой, читается влет, поэтому смело рекомендую!

Когда у меня спрашивают, тяжело ли быть матерью двоих детей, я неизменно отвечаю, что это в ТРИ раза сложнее, чем иметь одного ребенка. Потому что есть одна личность, есть вторая личность, а еще есть отношения между ними. Последнее зачастую бывает самым трудоемким и сложным...

Очень круто, очень!
Это такая крохотная вещица, еще чуть чуть и не прошла бы в Долгострое, благодаря которому ее прочитала, но в то же время такая бесконечная.
Будто бы случайно наступив в лужу, а летишь, как Алиса в кроличьей норе. Конца и края не видно.
Или как насекомое, утопающее в меду.
Язык такой сладкий, тягучий, плотный, какой то невозможный. На нем готова читать и перечитывать ежедневные новости, информацию на бытовой химии и объявления на стенах. При такой форме совершенно не важен сюжет.

У подростков умирает мать и остаются они одиношеньки в этом мире.

Этим бедным сиротам даже в голову не приходило, что жизнь — это борьба, что существуют они контрабандно, что судьба только терпит их, закрывает на них глаза. Им представлялось вполне естественным, что домашний врач и дядя Жерара содержат их.

Почти.
Кроме добродушного тюфяка дядюшки, у них еще детская, в которой, как микробы не выживают на большой высоте, не приживается грязь и порок. Никакой прямолинейности , как в "Цементоном садике", но от редких намеков мурашки табуном. Любовь между сестрой и братом, такая глумливая, ревностная, постоянно прощупывающая и расширяющая границы, не терпящая никого рядом и связь, которую не разрушит смерть.
Мир детской комнаты, зыбкий, нереальный. Вечная Игра, дети не смирившиеся со взрослением. Такой богатый букет у этого поизведении, и в то же время множество знакомых черточек, это и малая проза Виана, Дювера, "Шарлотта навсегда» и даже «Вход в пустоту", кусочек Нетландии в отдельно взятой детской, затхлый мирок старинной сказки про принцессу Вербену, а еще тот жутковатый момент, когда после всех приключений Пеппи Длинный Чулок предлагает Томи и Аннике больше не расти.

Когда книга хорошая, ее часто откладываешь, что бы перевести дух. Если подсчитать сколько раз это сделала, учитывая крохотный объем, то это одно из лучшего, что прочитала в этом году.

Очень интересная, очень артистичная, очень стильная вещь. Пронизанная эротикой и абсурдизмом. Любовь между братом и сестрой, преломленная гранями сюрреалистического кристалла. Исследование другой, темной стороны любви.

Жизнь и любовь как игра. Игра на грани эмоционального и физического садомазохизма.

Минималистский и поэтичный стиль, так четко подающий красоту и странность обсессии, которая уже за пределами табу.

А интересно как все было в жизни, ведь считается, что эта вещь полуавтобиографична.

Дети ужасны, это и так понятно. Не нужно для этого читать Кокто. Хотя книга вовсе не о том, что они ужасны по своей природе. Скорее, она про то, что если детей не воспитывать, а оставить расти без присмотра, как есть, то они и вырастут, как сорная трава, нахватавшись по верхам ерунды, потакая низменным инстинктам, оживотнивая какие-то человеческие черты. Про это позже напишет Макьюэн в своём "Цементном саду", но Кокто успел раньше.

Базовые, первичные эмоции страшны и разрушительны, если не сдерживать их оковами культуры, воспитания, искусственно созданных рамок. В первородной своей красоте человек хочет жрать, спать и совокупляться. Если один из персонажей книги всё как-то больше склоняется к спать и чтобы пожалели маленького, то кто-то горит алым пламенем страсти и не позволит другой обезьянке забрать тот кокос, на который она уже положила глаз (если вы понимаете, о чем я, о да — эта фраза всё делает лучше). Ни во что хорошее это не выльется, тем более, если вы уже смотрели фильм "Мечтатели". Он, кстати, косвенно по этому самому роман и снят.

Занятно, что в ограниченном мире главных героев все второстепенные воспринимаются, как ненастоящие люди. Вот есть мы, а есть все остальные, существа совсем другого рода, с ними можно играть и даже допускать к ним, но это совсем не по-настоящему. Бедные ужасные дети без родителей так и не смогли вырасти, потому что они так и не смогли по-нормальному научиться быть детьми. Вместо этого они скатились в какие-то жуткие первобытные пучины и собственную мифологию. Книга так тяжела с самого начала, что не будет спойлером, если я скажу, что хорошего финала ждать не приходится. Это ясно с самых первых глав.

Вообще, я прекрасно понимаю, почему такая литература может не нравиться, хотя книга написана мастерски. Почему-то большинству читателей хочется ассоциировать себя с кем-то из главных героев. Поэтому даже с отменными гадами зачастую происходит эффект стокгольмского синдрома, например, я всегда офигеваю от того, как кто-то оправдывает Уолтера Уайта из "Во все тяжкие". В "Ужасных детях" ни с кем себя ассоциировать не хочется, поэтому вживание в книжку физически не слишком приятно, как-то мерзенько, липко, душно, надо бы проветрить. Тем не менее, от такого чтения тоже можно словить кайф. Вы же не в книге, вы тут, в ваших руках переработать чужой опыт — пусть и опыт несуществующих в реале людей — чтобы что-то уяснить для себя. Например, что у каждой фантазии должны быть границы, потому что любая крайность ведёт к апокалипсису.

Жестокая книга о детях, взрослых, Париже и любви. О болезнях и нищете и об одиночестве.
Напоминает Мечтателей Бернардо Бертолуччи и Жюля и Джима Франсуа Трюффо.
Нервность существования. В этой книге автор предвосхитил современный инфантилизм, кидалт, нежелание уходить из мира детства - прекрасного, несмотря на постоянные мальчишеские школьные драки и вечную подростковую неуверенность.
Если бы узнать кто автор сценария наших судеб, такое ощущение, что мы всего лишь ассистенты режиссера.
Можно строить баррикады из подушек, но постоянно оставаться детьми невозможно.