Жозе Сарамаго – один из крупнейших писателей современной Португалии, лауреат Нобелевской премии по литературе 1998 года, автор скандально знаменитого «Евангелия от Иисуса». «Пещера» – последний из его романов, до сих пор остававшийся не переведенным на русский язык. Сиприано Алгору шестьдесят четыре года, по профессии он гончар. Живет он вместе с дочерью Мартой и ее мужем по имени Марсал, который работает охранником в исполинской торговой организации, известной как Центр. Когда Центр...
Дарагая дачка, цалкам магчыма, што адсутнасць мудрасці і разважлівасці для моладзі абавязак, для старых жа гэта цалкам паважанае права […]
Знаўцы кажуць, што падарожжы маюць важнае значэнне для фарміравання духу, і тым не менш не трэба быць свяцілам розуму, каб зразумець, што духу, якім бы вандроўнікам ён ні быў, час ад часу трэба вяртацца дадому, бо толькі там людзі могуць займець і захаваць больш-менш здавальняючае ўяўленне пра саміх сябе.
Вас вельмі цікавяць усе гэтыя рэчы ў Цэнтры, спытала Марта, падумайце двойчы, перш чым адказаць, Мне хапіла і аднаго разу, мяне нічога не цікавіць, проста раблю выгляд, Самі перад сабой, вядома, Ты ўжо не маленькая, ведаеш, што іншага спосабу няма, хоць можа падавацца інакш, мы робім выгляд не перад іншымі, а заўсёды перад сабой […]
...прычыны ёсць, калі іх шукаць, то заўсёды знойдуцца, ніколі не было недахопу ў прычынах, каб нешта растлумачыць, нават калі яны памылковыя, гэта час, што мяняецца, гэта старыя, што за адну гадзіну старэюць на адзін дзень, гэта праца, якая перастала быць той, што была, а мы, што можам быць толькі тым, чым былі, раптам разумеем, што больш не патрэбныя ў гэтым свеце, хіба што не былі патрэбнымі і раней, але верыць, што былі, здавалася дастатковым, здавальняючым і, пэўным чынам, вечным у часе, на працягу якога ішло жыццё, а гэта і ёсць вечнасць, нічога больш.
Найбольшая цяжкасць для мужчыны гэта прызнаць свае слабасці і выспаведацца ў іх.
Сямейнае жыццё ніколі не было тым, што можна было б назваць морам ружаў, бываюць і добрыя моманты, і дрэнныя моманты, і, увогуле, ужо тое добра, што амаль усе яны так сабе.
Может, и доброта достигается практикой. Что-что, повторите, я не расслышал. Ничего, пустяки, не обращайте внимания. Тем не менее повторите. Я сказал, что доброта достигается практикой. Вы говорите как гончар. Да, но не всякий гончар придерживается этого мнения. Гончары кончаются, господин Алгор. И подобные мнения тоже.
Вялікая памылка наіўных і неабачлівых у тым, што пачатак ніколі не быў выразным, дакдладным кончыкам ніці, пачатак гэта вельмі марудны і карпатлівы працэс, які патрабуе часу і цярпення, каб зразумець, у якім кірунку вы хочаце ісці, і намацвае дарогу, як сляпы, пачатак гэта толькі пачатак, і зробленае вамі нічога не вартае.
Жыццё, яно такое, шмат у чым складаецца з рэчаў, якія заканчваюцца, Але ж таксама складаецца з рэчаў, якія пачынаюцца, Яны ніколі не бываюць тымі самымі.
У плаванні па жыцці лёгкі вецер для адных можа аказацца смяротным штормам для іншых, усё залежыць ад асадкі судна і стану ветразяў.
І праўда, ні маладосць не ведае таго, што можа, ні старасць не можа таго, што ведае.
Праз чытанне можна спазнаць амаль усё.
Я падумала, што няма вялікай розніцы паміж рэчамі і людзьмі, пражываюць сваё жыццё, існуюць пэўны час, і неўзабаве ім прыходзіць канец, як і ўсяму на свеце.
Іменна гэта заўсёды здараецца са словамі, мы паўтараем іх пастаянна, але ў некаторых выпадках яны з незразумелай прычыны больш заўважныя.
Няма нічога горшага для тых, хто працуе, чым прысутнасць таго, хто нічога не робіць.
Нават найлепшыя навіны не бываюць добрымі для ўсіх.
А ведь, говорят, время лечит. Времени не хватает проверить это, ответил Сиприано Алгор и в тот же миг понял, почему работает за тем же кругом, на который свалил жену сердечный приступ.
А он переодетый, теперь в штатском безопасность обеспечивает. Это с чего бы. Приказали. Тогда это уже не безопасность, а шпионаж.
Знающие люди утверждают, что путешествия играют важнейшую роль в формировании духа, однако не надо быть светочем интеллекта, чтобы понимать, что носитель этого самого духа, сколько бы ни странствовал, должен в конце концов возвращаться домой, ибо только там может он получить и сохранить более-менее приемлемое представление о самом себе.
И когда Сиприано Алгор снова вошёл в печь с метлой в руке, Найдён не забеспокоился, здраво рассудив, что хозяин действует как-то наподобие солнца и луны, и, когда светило исчезает, надо лишь терпеливо дожидаться возвращения, а долго ли, того собакам знать не дано, ибо они не различают час и неделю, месяц и год, понимая лишь присутствие и отсутствие.
Вот ведь, до чего только не додумаются люди, чего только не измыслят. Да, сказал Марсал, довольно печально это.
Когда из форм начнут появляться статуэтки — все одного размера и одного цвета, сглаживающего различия одеяний, — гончар должен будет постараться, чтобы не спутать их, не перемешать. И, погружённый в работу, даже позабудет, что глиняные формы использовать можно не бесконечно, а раз сорок всего лишь, а иначе очертания изделия утратят чёткость и отчётливость, словно фигурка постепенно утомляется от своего бытия, словно тянет её к изначальной наготе, причём не только той, что присуща голому человеческому телу, а к той абсолютной наготе, что была присуща глине, пока идея, воплощённая в форме, не начала одевать её.
... Многие слова [...] служили только дымовой завесой, в чём впрочем, нет ничего удивительного, ибо слова очень часто для того и предназначены, однако ещё хуже, когда они вовсе смолкают и превращаются в стену непроницаемо-плотного безмолвия, налетев на которую не знает человек, что и делать.
Сны ни о чём никого не предупреждают. Никого, кроме тех, кто слышит их предупреждение.
Подумал, что если у пса был хозяин и он от него сбежал и, хотя мог вернуться, не вернулся, значит хотел на свободе поискать себе другого и, следовательно, нет у меня права поступать против его воли.