Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги.
Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа. Воспоминания, запечатлевшие страну от Сталина до Путина, и в то же время – школа театрального искусства. Один из лучших современных режиссеров и педагогов рассказывает, как перевести на язык сцены самые разные материи – от философских парадоксов до повседневного быта. В общем, всю нашу жизнь.
Алексей Владимирович Бородин в течение многих лет руководит Российским Академическим Молодежным театром, более известным как РАМТ.
Его книга – размышления о профессии, о жизни и творчестве, о составляющих успеха, о природе таланта и о многом другом. Читать его мемуары очень интересно. Написала «мемуары» - но это не мемуары в классическом понимании «я и великие». Разумеется, Бородин вспоминает талантливых коллег, но подробных рассказов и театральных баек не ждите – здесь совсем иной формат.
Читая книгу, открываешь для себя Бородина – режиссера и человека. Очень понравилось, как он пишет об учениках – о Чулпан Хаматовой, например. Хотя она сразу из института в другие театры попала и о Бородине, кстати, не лучшим образом отзывалась (хотела перейти к другому преподавателю и т.д. – это я в других источниках читала). Тем не менее, Алексей Владимирович о ней – уважительно, восхищенно.
Для меня интересно, что вспомнил он и о Гвоздицком – оказывается, незадолго до смерти артиста, они договаривались о совместной работе и даже утвердили пьесу.
Интересно читать и о работе над спектаклями, много полезной информации для тех, кто в теме.
На страницах книги Мария Кнебель и Андрей Гончаров, Юрий Завадский и Михаил Левитин, Том Стоппард и Борис Акунин.
И еще здесь много театра, вернее, - Театра.
познавательноАлексей Владимирович Бородин в течение многих лет руководит Российским Академическим Молодежным театром, более известным как РАМТ.
Его книга – размышления о профессии, о жизни и творчестве, о составляющих успеха, о природе таланта и о многом другом. Читать его мемуары очень интересно. Написала «мемуары» - но это не мемуары в классическом понимании «я и великие». Разумеется, Бородин вспоминает талантливых коллег, но подробных рассказов и театральных баек не ждите – здесь совсем иной формат.
Читая книгу, открываешь для себя Бородина – режиссера и человека. Очень понравилось, как он пишет об учениках – о Чулпан Хаматовой, например. Хотя она сразу из института в другие театры попала и о Бородине, кстати, не лучшим образом отзывалась (хотела перейти к другому преподавателю и т.д. – это я в других источниках читала). Тем не менее, Алексей Владимирович о ней – уважительно, восхищенно.
Для меня интересно, что вспомнил он и о Гвоздицком – оказывается, незадолго до смерти артиста, они договаривались о совместной работе и даже утвердили пьесу.
Интересно читать и о работе над спектаклями, много полезной информации для тех, кто в теме.
На страницах книги Мария Кнебель и Андрей Гончаров, Юрий Завадский и Михаил Левитин, Том Стоппард и Борис Акунин.
И еще здесь много театра, вернее, - Театра.
У Алексея Бородина, художественного руководителя РАМТа получилась просто потрясающая книга, в которой он рассказывает о своих постановках, вспоминает своих учителей, коллег и учеников, делится своими мыслями о том, какой должен быть театр, каково это быть режиссером и руководителем театра. В книге мало биографических моментов, потому что главный герой здесь театр, но написано так, что просто не оторваться и хочется читать и перечитывать такие точные и правильные рассуждения автора. Вот как можно не согласиться, что школьная «принудиловка» в виде походов в театр, способна только отбить охоту у детей, и расхолодить актеров(все равно ведь придут) или мысль о том, что детский спектакль, не должен означать примитивный, надо не опускаться до детского уровня, а наоборот подниматься к нему. Книга удивительна, она дает нам, зрителям, не просто заглянуть за кулисы, но и понять, какая огромная работа скрывается за таким легким, казалось бы действом, как спектакль.
С нетерпением ждала выхода этой книги, очень бранилась на Лабиринт, который затянул доставку. Давно мечтала, чтобы Алексей Владимирович написал мемуары - Станислав Бенедиктов (главный художник РАМТа и, кстати, отец писателя-фантаста Кирилла Бенедиктова) вон ещё когда книгу воспоминаний выпустил!
И вот она передо мной - книга любимого режиссёра. Опасалась, что большую часть её содержания уже знаю - в прошлом году у Бородина был юбилей, и я столько подробностей его биографии узнала из интервью, что казалось, подробнее уже некуда. Но нет! Очень много нового из "Берегов утопий" узнала и об Алексее Владимировиче, и о его творческой жизни, и о театральной "кухне", причём как об истории постановок, так и о текущих рабочих моментах. Бородин рассказывает не только о РАМТе, но и, например, о том, как ставил "Кармен" в Большом театре, о молодых режиссёрах и актёрах - и всё это с отеческой теплотой и любовью. Неудивительно, что именно этот человек сумел создать неповторимую атмосферу РАМТа - и туда хочется ходить и выдерживать планку, быть тем самым умным зрителем, о котором мечтает режиссёр.
Во втором акте я не был занят, соответственно мое место – “сидеть на магнитофоне”, вовремя включать и выключать музыку. Такое демократичное распределение обязанностей: главнокомандующий отыграл эпизод – и к магнитофону. Разгримировавшись, но в костюме, накинул свою куртку и бегу по фойе. Завадский стоит (как всегда, величественный, в окружении свиты): “Ты куда?” “На магнитофон”. И он по-детски гордо посмотрел на окружающих: вот он – дух студийности, образ настоящего театрального содружества, то, что для них, старых мхатовцев, было абсолютно естественно, а потом ушло из театра, казалось, безвозвратно.
Помню, что в институте я говорил Боре Щедрину: “Счастливые люди – художники, писатели, композиторы, они сами по себе, а у нас все связано с другими”. Его ответ по сей день мне помогает: “Да, конечно, но ведь в этом – весь интерес”.
Вспомнил, как в ЦДТ заходили греться военные, которые дежурили на панихидах в Колонном зале. Сидели на роскошной лестнице в фойе плотными рядами, смотрели маленький телевизор, который кто-то из наших им давал, чтобы не скучали. Однажды я репетировал, ушел из зала на сцену, повернулся, чтобы опять пойти в зал, и вижу полный зал молодых военных. Я как раз попросил выйти второй состав и слышу, кто-то из солдат говорит: “В театре, оказывается, как у нас, тоже смена караула”.
Часто на сцене общение поверхностное: вот факт – а вот его оценка. Мне же интереснее то, что многие пропускают, то, что лежит между фактом и оценкой – восприятие факта. Подробность существования, взаимоотношения, взаимодействия. Чаще всего на сцене идет диалог как пинг-понг (бум-бум), на самом же деле общение – это большой теннис: сетка должна вибрировать от удара мяча.
Если бы пришлось снова переименовывать театр, я назвал бы его бывшим: бывший ЦДТ на бывшей площади Свердлова, напротив бывшего Дворянского собрания и бывшего театрального сквера.