Любимица миллионов читателей Элизабет Гилберт отважно исследует вопросы женской сексуальности, границы вольности нравов и отличительные черты истинной любви. «Город женщин», роман о молодых героинях в сверкающем и дерзком театральном мире Нью-Йорка 1940-х, это еще одна история о барьерах, с которыми девушки сталкиваются – и которые преодолевают – в поисках радости жизни.
Если одеваться с ног до головы по последнему писку моды, будешь выглядеть истеричкой
Она считала, что люди сами должны решать, как им жить - можешь представить себе такое безобразие?
Разговор без слов – это и есть флирт в чистом виде, Анджела. Серия безмолвных вопросов, которые одна сторона задает другой одними лишь глазами. И ответ всегда один и тот же. «Возможно».
— Нет женщин вроде тебя. Я проверял. Ты одна такая.
Мужчина, который способен очаровать любую женщину, но не ценит ни одну из них? От таких следует держаться подальше.
После определенного возраста все мы бродим по этому свету с израненными душами, неспособными исцелиться, носим в сердце стыд, печаль и старые тайны. Эта боль саднит и растравляет нам сердце, но мы как-то продолжаем жить.
У неё было много мужей, но только один её собствнный.
К тому ж, Анджела, в жизни каждой женщины наступает момент, когда ей просто надоедает постоянно стыдиться себя. Только тогда женщина обретает свободу и может наконец стать собой.
Я поняла одну удивительную вещь: когда женщины собираются вместе без мужчин, им не надо быть кем-то — они могут просто быть.
Однажды наступает момент, когда начинаешь терять людей. Речь не о том, что людей вокруг не хватает, — нет-нет, их предостаточно. Я имею в виду жуткую нехватку своих людей. Тех, кого ты любила. Тех, кто знал твоих близких и тоже их любил. Тех, кому известна вся твоя история.
когда женщины собираются вместе без мужчин, им не надо быть кем-то – они могут просто быть.
В жизни каждой женщины наступает момент, когда ей просто надоедает постоянно стыдиться себя. Только тогда женщина обретает свободу и может наконец стать собой.
Юность - недолговечное и невосполнимое сокровище, так какой смысл его беречь? Существует лишь один правильный способ провести юность, Вивиан, - растратить ее без остатка
Во многих случаях секс становится уловкой, сублимацией близости. Узнав тело партнера, мы позволяем себе не углубляться в изучение его души.
Если мне кто понравился, это на всю жизнь.
С нами случаются разные вещи. И мы такие, какие есть, тут уж ничего не поделаешь.
Вы будете делать глупости, этого не избежать. Так пусть вам хотя бы будет весело. Колетт
История вершит не только судьбы наций, у неё находится время и для простых людей.
- Совесть не резиновая, знаешь ли, - отмахнулась Глэдис. - Если переживать по каждому поводу, то и жить будет некогда.
Если у тебя отложены деньги, Анджела, это вовсе не значит, что у тебя есть план, – однако накопления внушают девушке надежду, что однажды план появится.
– Они меня очень разочаровали, Вивиан, – помолчав, сказала она наконец.
– Кто? – Я думала, она скажет «нацисты».
– Взрослые, – пояснила она. – Все взрослые. Как они допустили такое безобразие в целом мире?
– Не знаю, милая. Но многие просто не ведают, что творят.
– Что верно, то верно, – с подчеркнутым презрением бросила она и выкинула окурок в переулок. – Поэтому мне и хочется поскорее повзрослеть, понимаешь, Вивиан? Чтобы больше не зависеть от людей, которые сами не ведают, что творят. По-моему, чем скорее я сама начну распоряжаться своей жизнью, тем лучше она станет.
Мир не черно-белый. Прими его и живи дальше.
Никого не интересует чужое горе, ведь история у всех одна и та же.
Девушки из хороших семей даже мысли не допускают, что в нужный момент никто не явится их спасти.
В юности мы часто заблуждаемся, думая, что время залечит раны и настанет день, когда все забудется. Но с возрастом открывается печальная правда: есть раны, которые не залечить. И есть ошибки, которые не исправить, как бы нам того ни хотелось и сколько бы времени ни прошло.
Судя по моему опыту, это самый жестокий жизненный урок, Анджела.
После определенного возраста все мы бродим по этому свету с израненными душами, неспособными исцелиться, носим в сердце стыд, печаль и старые тайны. Эта боль саднит и растравляет нам сердце, но мы как-то продолжаем жить