Кира – против служебных романов, алкоголя и несерьезного отношения к работе. К тридцати годам она четко расставила приоритеты, решив для себя самое главное: обходить стороной случайные связи и строить карьеру. Серьезная, умная, целеустремленная – такой она считала себя… ровно до того момента, как проснулась в постели собственного начальника.
Может быть,удача повернется лицом,и понравлюсь какому-нибудь мультимиллиардеру,тоскующему по простой русской женщине рядом.
А я хоть и не совсем простая, но тоже тоскующая,мы бы общий язык нашли.
Всё таки настоящий мужик лучше резиновой грелки в постели , хоть феминистки и утверждают , что разницы нет.
Какая всё-таки отвратительная штука эта личная жизнь.Нет её-тоска разъедает мозг, а есть-сердце постоянно шалит то от радости , то от сомнений . Корвалола на неё не напасёшься.
– Заезжай за мной часам к десяти, – отчеканила, не желая слушать возражений. – Там шашлык уже замаринован, и папа ждет с шампурами наперевес. Поверь: если ты не приедешь, он все равно найдет и угостит…
Данила оказался настроенным решительно, а родители, словно по волшебству, явились пред наши очи. Замерли, такие милые, обаятельные и внушающие доверие: мама с ножом и папа с топором. Просто идиллия.
Эх, забрал бы кто-то у меня природную бабскую жалость и заменил на улучшенный метаболизм...
Как пролетели те три дня? Использую аббревиатуру “БББ”: божественно, безумно, блистательно.
От мужиков не кодируют
— Могу и тебя захватить, — улыбнулась я. — Скажу папе так: смотри, это Эскин, у него нет девушки и с ним я смотрю кино ночами. А это Минаев Максим Сергеевич, у него есть невеста,и мы спим при каждом удобном случае. Думаю, папа будет мной горд.
— Главное, твои родители поймут, что живёшь ты не скучно, — отшутился шеф, поднимаясь.
— Умница, Кир. Я очень постараюсь не оставить нас нищими и безработными. Но, если что, помнишь, как там говорят? С милым рай и в шалаше.
— Угу, если шалаш взят в аренду где-то в Доминикане, — буркнула я, пытаясь подавить довольную улыбку. Но та, зараза, все равно вылезла наружу, сдавая мое на все согласное настроение с потрохами.
— Я девушка строгой морали, смотреть можно, а трогать ни-ни. Только если женишься и перепишешь половину имущества.
— А не великовата цена? — опешил дизайнер.
— Это все в знак вечной любви, чтоб я не сомневалась в чувствах. А доверие между любящими людьми бесценно!
Эскин громко хмыкнул.
— Пожалуй, отложим столь близкое знакомство до лучших времен, — грустно вздохнул Велье. — Мне жениться пока рано, к тому же не верю, что ты сможешь любить меня сильнее, чем я сам.
— Ты чего там? — отозвался Макс. — Мне говоришь?
Подняв платье, зашла в комнату и все-таки покраснела. Начальник держал в руках мои трусики, второй чулок, сумку и свой носок.
— Вот, — сообщил он, — чем богаты, как говорится.
— А по какому поводу стриптиз? — зевнув, я легла на бок, чтобы лучше все рассмотреть.
Шеф не смутился ни капли. Замерев буквально на миг, он сел на кровать и все-таки разделся окончательно. Только после этого сообщил, чуть обернувшись:
— У тебя диван старый, пружины впиваются прямо в… везде.
— Эскин, — зашипела я, — твою мать, не смей трогать мою мать...
Но было поздно. Родители точно обладали неким чутьем, потому что,стоило нам переступить порог за калитку, как они нарисовались рядышком. Такие милые, обоятельные и внушающие доверие: мама с ножом и папа с топором.
— Это же Данила, — прошептал мой друг детства, после чего прикрыл рот рукой.
— Он-он, — кивнул папа.
— Со своим парнем, — добавила я, ухмыляясь.
— Но как же это? Мы же… Он что же?
— Любит другого, — грустно подтвердил папа. — Смирись.
Так очередной бурный роман закончился, и в моей жизни настал новый этап. Любовная диета! Я посадила себя на безсексие, безпоцелуйство и даже безсвидание. Низкокалорийнее некуда. Удалив аккаунты с сайтов знакомств, поставила в соцсетях на аватарку Новодворскую и решила погрузиться в работу с головой, строя карьеру.
Ну и… вышло что вышло.
Проснулась в постели начальника.
— Угу, — Эскин презрительно фыркнул. — Только помни, Кира! Не научишь его сразу дарить нормальные розы, так и будет раз в год с веником приходить.
Я отвела глаза, посмотрела в окошко, на небо, пожала плечами.
— Аа-а, — Данила всплеснул руками, — ясно! Любовь-морковь! Видел я уже такое выражение на твоем некогда умном лице! Хочешь ромашки - твое дело, а мне налей уже кофе и поехали шашлыки есть. Хватит с меня любовных тем, жрать хочу!
— Ну, где здесь рюмки?
— В полке над раковиной наверху.
- Мне не надо.
- Я тебе и не дам. Слышал, ты совращаешь невинных мужчин в состоянии опьянения, а я как раз такой. Рисковать собой не дам, а вот напиться сам рискну. Нужно расслабиться.
— Ну вот, — тихо проговорил Эскин, провожая меня к одному из диванчиков, удачно расположенному по соседству. — Приехали. Пора показать всем нашу любовь.
Я вскинула брови, вдруг представив, как мы при всех падаем на мягкую мебель и предаемся разврату.
— Прямо так, сразу? — уточнила, чуть плотнее прижавшись к спутнику. — Сначала напои меня, красавчик, накорми, потом можешь попробовать уложить…
— Точно продует, — согласился Минаев, глядя на меня в упор, — ты так возмущенно ноздри раздуваешь, что мне и правда прохладно стало. А согреться не с кем.
— Как это? — я погрозила ему пальцем. — У тебя невеста. Марина Викторовна.
— А ты как же? — ухмыльнулся он.
— А я - ошибка. Случайность. Больше не повторится.
— Думаешь?
— Гарантирую! — сжала ладонь в кулак, показала ему: — Я кремень. Больше не пью, так что…
Женщина – это тайна, покрытая макияжем.
Да, я достаточно серьезная девушка двадцати четырех лет (первые пять лет жизни не считаются, я их плохо помню, значит, не было – вычитаем)
Положительные моменты в то утро тоже случились: молодой человек в переполненном вагоне уступил мне место и даже предложил помощь. Он оказался наркологом-идеалистом, верил, что такие, как я, могут встать на путь исправления. Послушав его, я тоже поверила и даже дала парнишке свои контакты. А что? Симпатичный.
— Мы не спим, пап!
Устало вздохнув, шагнула близко-близко, встала на цыпочки и шепнула ему на ухо:
— Даня не по женщинам.
— В смысле? — с папы можно было писать картину “Изумление века”.
— В том самом.
Я нахмурилась. В голове заскрипели, зашевелились извилины, закипели серые клеточки. Мозг работал на пределе, и по всему выходило, что меня никто не увольняет. Но попа, предчувствиям которой я привыкла доверять, рекомендовала не торопиться с выводами.