Рана

Больно…правдиво…сильно…

У меня сейчас похожие чувства с автором, только немного противоположенные… « Я боюсь дописать эту книгу»-цитата из книги, а вот я, прочитав это произведение, боюсь начать писать рецензию… -ведь только что мне доверили свои сокровенные мысли и чувства, а я буду делится ими с другими людьми. Книга очень личная, было ощущение, что я познакомился с человеком, мы сели в тихом и укромном месте, а дальше последовал монолог…местами очень жёсткий, интимный, но такой понятный…
Столько мыслей в голове, но они крутятся вокруг одного- потеря… Это может быть утрата близкого человека, или даже себя… Мы постоянно, что-то или кого-то теряем, каждую минуту своей жизни, взять хотя бы время… оно неумолимо проходит, и мы зачастую торопим его, но этого делать нельзя…Так уж получилось, что по своей работе, я побывал в тех местах, о которых рассказывает автор, и могу отметить, что передано всё так, как оно и есть…
«У каждого своя тайна- у кого рак, у кого стыд, у кого любовь»- правда жизни, что ещё тут добавить. Мы все несём в себе свои секреты, которые нам приносили боль…
Любой человек-это герметичный сосуд, в котором скрыта его суть, мысли, чувства. В процессе жизни, из-за происходящих событий, могут образовываться «раны», а как мы знаем… лечит только время! Но есть такие повреждения, которые никогда не заживут до самого конца, и останется рубец, который будет напоминать нам, каждый наш день, о том что с нами было. Мы не должны с этим смириться, но можем принять …
Потеря самого близкого человека, трудности жизни, принятие себя- вот о чём этот роман, это не просто книга- а жизненный путь Оксаны Васякиной! Спасибо за откровенность!

Прощание.

Это книга-откровенность, книга-препарирование-себя, очень искренняя, честная и открытая.

Мне думается, что в такой прозе есть что-то "поколенческое". Но, возможно, я ошибаюсь. Я не сразу узнала, что Васякина родилась в том же году, что и я. Но, несмотря на разные жизненные обстоятельства, я чувствую в ее словах и мироощущении, через них передаваемое, что-то очень для себя родное, родственное.

Это книга не о событиях. Она о смерти, умирании, наших переживаниях, связанных с этим, и, конечно, о жизни тоже. Она о чувствах. О неприкаянности и отчаянном желании чувствовать себя быть "вправе".

Со мной давно не разговаривали так открыто

Едва ли можно найти один единственно-правильный и универсальный пример того, как проживать потерю. Когда умирает близкий человек, забирая с собой ваши воспоминания, историю, тайны, часть жизни — это тот уровень боли, который очень непросто описать. А Васякина смогла.

Она знала, что мама умирает — метастазы пожирали ослабленный организм, а наркотический дурман забирал последние искры человека. Но «я знаю, что она умрет» - это очень слабое утешение. И, пройдя через бюрократический ад, героиня везет прах своей матери из раскаленного Волжского в родную Сибирь. Эта урна с прахом на какое-то время станет неотъемлемой частью жизни.

Это не роман в том понимании, который мы привыкли воспринимать. Я бы скорее назвала эту книгу чуть сбивчивым, но искренним, честным и хлестким разговором по душам. И несмотря на то, насколько речь идет о личном, Васякина так точно транслирует мысли, что порою я принимала их за свои собственные. И как бы больно не было читать (а читать иногда очень некомфортно, особенно если не привык к такому уровню обнажающей искренности), оторваться от этого текста очень сложно. Он поэтичен и прекрасен, сколько бы пощечин не раздавал.

Проживание потери матери затрагивает бесконечное количество струн, и героиня прокручивает в голове не только воспоминания, но размышляет о своей сексуальности, принятии себя и своей ориентации, декламирует свои стихи, признается в любви.

Посмотри на меня. Я на собственном языке скажу: я люблю тебя, мама. На твоем языке это было невозможно сказать. Но мой язык другой, он не сложнее и не проще. Он не лучше и не хуже. На нем можно сказать: мама, я люблю тебя. Ты знаешь мой язык, потому что он — производный от твоего собственного. И ты меня услышишь и поймешь.

Это потрясающе сильное женское письмо. В нем много телесного, много честного, терапевтического. Для меня это был новый опыт. И, проживая его, я немного отпускаю частичку той боли, что уже была во мне — и будто бы заново переосмысляю свое собственное столкновение с онкологией.

Мир тебя не удержит

Дело во мне. Она не любила именно меня. А я ее обожала до судорог. Но со временем обожание переплавилось в тихую глубокую корневую обиду и боль. Еще и потому, что она хотела и умела любить мужчин, а меня не хотела и не умела.

Искренняя, предельно, порой шокирующе откровенная, и одновременно напрочь лишенная эпатажности проза. О тяжелой смерти матери, о не озаренном светом любви детстве, о трудном пути к принятию себя и нахождению собственного языка, каким будешь говорить с миром. Которым сумеешь рассказать все, никого не обвиняя и не обижая.

Вот только не надо пытаться привести всех к общему знаменателю. Мы разные и детство наше проходило в разных условиях, и отношения с родителями складывались по-разному. Уровень близости с ними, поддержка, внимание, понимание, получаемое от них. Отношения длиной в жизнь складываются из того, за что бываем благодарны и того, чего не можем простить

У кого-то воображаемый список претензий к матери начнется некупленным айфоном последней модели, им и закончится. А кто-то вспомнит, как в пьяной ярости мамин любовник лез в квартиру через балкон, и мама сбегала от него к подруге, почему-то оставив тебя в квартире. Думала, что ребенка не тронет? Он и не трогал, но пережитый тогда страх, одиночество, чувство оставленности в ненадежном кренящемся мире было настоящим, до конца не истаяв ни через год, ни через десять, двадцать лет.

Или этот взгляд. Никогда не на тебя - в твою сторону, но всегда немного поверх твоего плеча. Будто бы там, в противоположность тебе, что-то очень интересное. Или крохотная квартира в провинции, единственное твое нищее наследство после ее смерти, оставленная мужчине, которого она любила. И тебе говорят: ну, это потому, что она знала, что ты сильная, а он без этой поддержке пропадет (да он и с поддержкой, блин, пропадет, а ты и без нее всего добьешься). Однако догадка, что мама отчего-то тебя не любила, отныне перерастет в уверенность.

Героя "Постороннего" Камю признают виновным и приговаривают к смерти потому что он не плакал на похоронах матери. А герой "Сыновей и любовников" Лоуренса травит долго умиравшую от рака мать (сама измучилась и его измучила, главное его), но после рыдает над ее гробом: "Любимая!" - и мир по итогу убежден, что роман ода сыновней преданности. Нет стандарта: мать любит свое дитя, потому что она же мать и смерть ее становится для сына, дочери трагедией.

У кого-то так; другой отпускает с тихой грустью - связи истончились до паутинной тонкости и рвутся без боли; для кого-то горечь окончательной невозможности достичь материнской любви смешивается с пьянящей радостью - я теперь свободна быть собой. "Рана", возникшая в лонге Большой книги 2021 словно бы ниоткуда и неожиданно прошедшая в шорт, книга об этом. В том числе об этом.

Потому что есть еще не декларируемая, но слышная социально-протестная нота. Да иначе и быть не могло, Оксана Васякина редкий в современной российской литературе случай выходца из социальных низов: неполная семья, папа оставил семью, наркоманил, умер от СПИДа, красавица мама работала на непрестижной низкооплачиваемой должности, попивала, помочь дочери не могла, девочка пробивалась самостоятельно.

Хотя этот мотив здесь не основной и звучит словно бы под сурдинку, писательница оставляет за народами право на самоопределение - живите так, как находите нужным жить. У социального мотива "Раны" есть одна обаятельная особенность, книга напрочь лишена как снобской брезгливости, с какой говорит о жизни пролетариев потомственная филологическая элита, так и заносчивого превосходства "выдравшихся" сенчинско-прилепинской прозы. Мы просто так жили, ну и что же? И в этой нашей жизни бывало много счастья, а было бы сплошь счастье, если бы в ней была любовь.

Третья, куда более значимая громкая и отчетливая составляющая книги связана с гомосексуальностью героини. И это по-настоящему смело в стране, где закон о пропаганде не отменен, поправьте, если ошибаюсь. Потому что решиться на каминг-аут в этих условиях требует немалого мужества.

Да, я лесбиянка - говорит она, - Да я шла к осознанию своей сексуальности долго и мучительно, мне не у кого было учиться строить отношения. Я много ошибалась и долго довольствовалась тем, что само липло (всегда не лучшие варианты). Но я больше не хочу стыдиться себя. Я лесбиянка не потому что мужчины меня не любят, а потому что я люблю женщин.

За это я, безусловная гетеросексуалка, склоняюсь перед Оксаной Васякиной в глубоком реверансе. Знаете, тут еще одно наблюдение, которым не могу не поделиться. Не знаю, замечали ли вы, но главный тренд современной культуры традиционных отношений асексуальность. Секс, похоже, продолжают эксплуатировать лишь рекламщики, из жизни, кино, литературы он словно бы вымылся. Перетек в сферу гомоэротики. Вот там накал, страсти, немыслимое взаимное притяжение и ощутимая телесность.

Резюмируя: взлет книги Оксаны Васякиной в немалой степени обусловлен укреплением феминистской повестки и потребностью учредителей главной российской книжной премии показать читающему миру, что все у нас как у больших, но в выигрыше читатель, которому "Рана" подарила место зализывания ран.

Большая книга 2021, автофикшн, исповедальность, феминизм, семейные отношения, гомоэротика

ТГ Book Addict

Боль расходится, как круги по воде

Смерть близких и переживание горя — универсальный и очень грустный человеческий опыт. "Рана" — это разговор об утрате и проживании ее не только внутри себя, но и снаружи — о всех банальных вещах, сопровождающих эту боль.
О бюрократии, заменяющей ритуалы прощания (потому что все равно кому-то нужно будет все оформлять и получать квитанции; это нужно делать не смотря ни на что, а еще и пряча свое состояние от окружающих в канцеляриях), об общении, отвлекающем от главной мысли (всем сообщить, поставить в известность; узнать, кто на чем едет и можно ли посадить в вашу машину тех, кто без своей, — какая-то очень русская штука — устраивать так, чтобы всем было удобно), о путешествии и дороге.

Оксана Васякина пишет с изумляющей и порой некомфортной прямотой. Мне было сложно читать эту книгу, я делала перерывы и заставляла себя к ней возвращаться. Не потому что она как-то плохо написана, но наоборот — написана так прямо, так ярко и отчетливо, что невозможно было проглотить книгу махом, но нужно было зависать на каждой главе и пытаться не прокручивать каждый раз воспоминания о собственных утратах, семейных историях, сложных решениях.

"Я чувствовала себя так, как будто опыт, о котором я пишу, мне не принадлежит и я не имею права говорить и писать о нем. Еще я боялась смутить окружающих, занять в их умах и сердцах слишком много места. Я хотела быть незаметной, но письмо вырывалось как то, что невозможно скрыть. Я не могу скрыть себя, стать невидимой. И письмо не терпит невидимости."

Главная героиня едет в Сибирь хоронить свою мать. Мы знакомимся с ней, когда мать уже умерла, мы следуем за героиней, когда она оформляет необходимые документы, говорит с соседками, забирает урну, перевозит ее через полстраны в Усть-Илимск.
Жанр автофикшена предполагает сплетение реальных событий с вымышленными, героиня Васякиной похожа на саму авторшу, а ее опыт схож во многом, например, с моим; читая текст, я чувствовала общность. Опыт близок и всем тем, кому было сложно найти в жизни свое место или тем, кто не всегда вписывался в привычную реальность.
При этом этот текст не о маргинальности и конфликте с миром, но о взгляде внутрь и постоянном поиске: какая я? почему я так пишу? почему я так себя чувствую? о чем я могу говорить? о чем я хочу говорить?

Проза Васякиной от основной темы ветвится боковыми интроспективными темами. Героиня размышляет о своих текстах, о влюбленностях, о сексуальности и выборах партнеров и партнерш, приводит в пример нравящиеся ей стихи или публикует внутри текста свои.
Вспоминает миф о Филомеле и пишет о нем через призму феминизма, рассматривает искусство ткачества (вариант писательства) как возможность потенциального сопротивления насилию и войне.
Побочные темы дополняют основной костяк рассказа, мы путешествуем вместе из маленького городка Волжский в далекий сибирский зимний Усть-Илимск, по пути обсуждая все то, что всегда крутится в наших головах. Это одновременно и очень личный, и очень общий разговор. Мы и не можем все время думать только о смерти, наши мысли ускользают в сторонние темы, но раз за разом возвращаемся к тому, что стало началом нашей беседы — и снова испытываем боль. Она расходится кругами, это "путь камешка, брошенного в воду", это нам все равно нужно как-то пережить.

"Чтобы это сделать, я должна сказать тебе ты и к тебе обратиться как к равной старшей. И ты тоже можешь посмотреть на меня."

Мне сложно рекомендовать эту книгу в качестве библиотерапевтического чтения при переживании утраты близкого человека. Нет, текст сам по себе идеально подходит как важный опыт такого переживания на русском языке.
Однако читателям нужно будет делать выбор и думать, есть ли сейчас готовность проходить вместе с героиней ее путь, вспоминая свой/переживая сейчас свой подобный.
При таком терапевтическом чтении важно не допустить ретравматизации и не погрузиться в то, что сейчас будет слишком тяжелым. При этом если есть ощущение незаконченного, незакрытого переживания, и вы готовы с ним работать, то да, с книгой можно отправиться в этот путь.

"Я как будто нарочно оттягиваю момент, когда смогу сказать, что дописала книгу. Я боюсь этого потому, что у меня есть четкое ощущение: после того как я допишу эту книгу, во мне запечатается рана."

А еще это, конечно, книга о любви. И о возможности в ней признаться.

телеграм-канал "Чтение и терапия"