Сезон отравленных плодов

Запретный плод

Мне нравится Салли Руни. Она умеет точно писать о том, где болит от любви и стыда. Вера Богданова как Руни, только лучше.

В знаменатель романа «Сезон отравленных плодов» можно вынести кислые яблоки (символ незрелых отношений), взрывы (терроризм здесь многолик, от бытового до кадров обгоревших переходов в новостях) и фразу «любовь — это бесконечный ужас». Богданова показывает романтику с черного входа, когда любовь переходит на такой уровень травмы, что её можно считать инвалидностью. А все связи за её границами — селфхармом, который в итоге становится просто очередной неудачной имплантацией отношений. Душа постепенно превращается в невидимое глазу чудовище Франкенштейна со шрамами от абьюза, вины и слабыми признаками жизни, теплющихся на парах алкоголя.

Женя и Илья двоюродные брат и сестра. Дети тихой Светы и красивой хамоватой Милы. В детстве они не часто общались из-за постоянных семейных конфликтов. Редкие визиты Милы к матери и сестре неизбежно заканчивались громкими скандалами. Они встретились подростками, и эта встреча определила всю их дальнейшую жизнь, выжгла на сердце клеймо «Женя + Илья», став проклятием и единственным вариантом для счастья. Запретный плод. Бомба от опытного террориста — любви.

«Женя + Илья» должны были научиться жить со своей сердечной бедой и с осуждением родителей, старавшихся замести всё под ковер, как сор, который из избы не выносят. Но раз уж опозорившая их дочь вырвалась из дома, то пусть держится подальше, соблюдая при этом обязательный лицемерный политес по скайпу, через который они могут и дальше пускать в нее ядовитые стрелы издевок и лживого морализаторства. Те, кто сам далек от идеала, в этом сильны. Им знакомы все боевые приемы словесных атак, они тренировались годами на детях, пытаясь взять их в кольцо, в осаду обреченности, где судьба поколений передается по наследству, как хроническая болезнь: терпи и будь удобной.

Чтобы разорвать порочный круг ущербных правил общества, предъявляющего женщинам бесконечные счета, нужна или твердость характера, или отчаянная смелость человека, которому уже нечего терять. Сложный путь, но на кону свобода. Свобода от соответствия чужим ожиданиям, от страха и бессмысленности.

Прочитано в Книжном бункере

Но мало нас любили

Оставь безнадежных больных.
Ты не вылечишь мир, и в этом все дело.
Пусть спасет лишь того, кого может спасти
Доктор твоего тела.

Год назад она взошла на небосклоне современной русской литературы   "Павлом Чжаном и прочими речными тварями",  в нынешнем марте возвращается полынно-горькой звездой "Сезона отравленных плодов". Возможно  уже не такой ошеломляющей -  первый когнитивный диссонанс, когда автором суровой зрелой прозы оказывается молодая прекрасная женщина  - этот культурный шок уже миновал.

Ты уже знаешь: у нее бывает жестко до жестокости и прочее "здесь могут водиться тигры". А все же оказываешься не готова к интенсивности и силе обнаженной боли, которая прольется со страниц  новой книги Веры Богдановой о благополучном, в целом, детстве. О них, нынешних тридцатилетних говорят: "дети-снежинки".

Поколение родителей вспоминает, как ломались знаковые системы в лихие девяностые: "это было трудное время, мы выживали как могли". Приходилось одновременно устраивать свою жизнь, поддерживать дезориентированных родителей и заботиться о вас, детях. Спорт, языки, эстетическое воспитание - все для вашего лучшего будущего.

Для того, чтобы снабдить алмазной твердости когтями, которыми вырвете у судьбы успех и будете счастливы.  С языком (стрелковым спортом, бальными танцами) в активе, вы обязаны быть счастливыми. Мы столько для вас делали. Женя живет с чувством, что должна соответствовать. Умненькая девочка из хорошей семьи. Папа с мамой единым фронтом выступают за языки - выучишься, станешь переводчиком. Без языков сейчас нигде. С языками сейчас везде. И вот это вот все.

Семья хорошая, и бабушка, славно. что с ними живет. Бабушка Женю любит. Жаль только, что она без своей квартиры осталась из-за какого-то МММа. Женя видела его по телевизору. Губастый. Так вот, семья хорошая,  но живут небогато. Родители на рынке точку держат. торгуют колготками, в основном.  Такое тогда, в девяносто пятом, время было. Кто за что зацепился, тот там и тянет лямку.

Были еще начальники из бывших комсомольских и партийных, которые приватизировали магазины, там, разные, институты. Они стали новыми русскими. Еще бандиты в трениках и золотых цепях на иномарках. Красивая. мамина сестра теть-Мила за таким замужем. Но о ней в семье не говорят, она с бабушкой и мамой в ссоре. И вдруг, эта самая блондинка на "Мерседесе" приезжает прямо к ним на дачу.

У нее сын, Илья, от первого брака и мелкая противная Дашка ("Я Дарья!") - от нынешнего. И, в общем, Илья - он такой классный. Они с Женей ровесники, обоим по одиннадцать. Вот бывает же такое. Двоюродные, а за всю жизнь ни разу не встречались. И музыка им одинаковая нравится. И книги. И с ним так интересно. Жаль только. что недолго - явится этот бандюк, Дашкин папа, наскандалит у них на даче, и все закончится.

И все только начнется. Потому что они встретятся снова, дачным летом двухтысячного и будет обоим по шестнадцать, и не случайно французы говорят про кузенов с кузинами. В общем, если есть лучший парень на свете и он понимает тебя, как никто другой никогда не поймет, если с ним тебе хорошо и ясно, и светло. А влюбляться в него нельзя, потому что родственник и это древнее табу...

"Сезон отравленных плодов" в той же степени социальная проза, в какой семейная и психологическая. И железная пята социально-навязанных установок плющит героев с той же равнодушной жестокостью, с той же неколебимой уверенностью, с какой сокрушает их семейное насилие: физическое, эмоциональное, ментальное. Невозможность быть вместе, когда за каждую крошку близости расплачиваешься годами боли или вовсе видишь себя, со сверкающим пузырьком своего счастья, сокрушительницей мировых устоев - все это произрастает оттуда.

Так что же, оставь надежду? Ну нет, надежда никогда не умрет. А я продолжаю рассказывать о книгах из длинного списка Нацбеста 2022.

В комнате с белым потолком, с верою в любовь.

## современная русская литература, социальная проза, семейные отношения, семейное насилие, Вера Богданова, Нацбест 2022,  Редакция Елены Шубиной

ТГ Book Addict

Любовь - это бесконечный ужас.

Прекрасно, что в группе "Прочти первым" попадаются порой такие книги, которые читаешь взахлёб и не хочешь, чтобы они заканчивались. Еще более отраден факт, что книги эти российских авторов.
Вера Богданова - новое для меня имя, хотя у неё уже есть один роман (обязательно прочитаю).

Тёплые, ленивые вечера на даче. Где-то рядом басит шмель, но он нестрашный. Тяжёлые яблоки, что только притворяются сладкими. На самом деле - жуткая кислятина, лучше даже не пробовать.
В истории три героя - брат и сестра Илья и Даша и их кузина Женя. Странненькая Женя. Тихушница, запятнавшая себя на всю жизнь. Юношеский порыв, невозможность сдержаться - и вот ты уже чёрное пятно на репутации семьи, и вот ты навсегда выброшена из приличного общества. Плюс тебя постоянно терзают мысли, не из-за тебя ли все эти теракты, все эти взрывы, постоянно происходящие на улицах. Ведь ты такая отвратительная, и всё это так совпало. Нет, это явно твоя вина.

С тех пор Женино сердце на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, а заяц убежал.

Неужели это - навсегда? Ты навсегда останешься отравленным яблоком? Не познаешь мирной сладости бытия?

Роман мне очень "зашёл", и слог, и сама история, и персонажи, особенно женские. 90-е и нулевые, узнавание себя в каких-то моментах, неизменная нотка ностальгии (всё больше по беззаботной юности), одномоментно превращающаяся в тоску.
Когда книга умеет так задеть, так зацепить - это всегда хорошо.

Ох, Вера! Ну и книгу же ты написала!

Прочитала я ее больше недели назад, а сложить мысли в слова решила сделать только вчера.

И ничего из этого не вышло. Два часа печатала – удаляла, печатала- удаляла. Вспоминала свои эмоции и впечатления, как только перевернула последний лист. Вспоминала как дрожащими руками в ночи печатала Вере: «Я дочитала. У меня просто нет слов. Сижу реву. Сильно» (дословно).

Я просто настолько прочувствовала весь этот роман, всю ту боль, которая сочится с каждой страницы книги, что на отзыв меня не осталось.

С одной стороны, затронута тема, которая априори должна вызывать отторжение. Но в противовес всему, ты максимально сопереживаешь героям, ты максимально пытаешься их понять, хотя понять очень сложно (если только ты не был в такой ситуации).

В этом вся Вера – поднимать в книгах темы, о которых принято молчать. Неудобные темы, непроизносимые,​ больные, отравленные, - им (темам) можно придумать много названий, смысл остается один – о них не говорят.

И вот перед вами роман о нас. О детях девяностых. Сейчас уже тридцатилетних, взрослых, поживших и повидавших то, что было в нулевые. Роман о нашем поколении, о нашем взрослении, о детских травмах, которые потом не дают жить в будущем, которые саднят, ноют, напоминают о себе. ​ Роман о совдеповском воспитании, об идеалах, навязанных обществом, о том, как можно, нужно и правильно жить. А если «правильно» у каждого свое?!

Я специально не затронула самую главную сюжетную линию. Любовную линию. Не берусь осуждать чужую любовь, какой бы она не была. И вы не судите. Просто прочтите этот роман, он вам запомнится на долго и вывернет все воспоминания из детства наизнанку.

Мы теряли невинность в боях за любовь

В последнее время я с опаской читаю отечественных авторов (кроме нескольких проверенных) и предпочитаю зарубежную литературу. В иностранных книгах не так заметна фальшь, если она есть,  а неровности стиля всегда можно списать на погрешность перевода. Они как пастеризованное молоко, немного обезличены. Молоко у каждой коровы со своим привкусом, не всегда приятным, а у пастеризованного и обезжиренного вроде бы и вкус есть, но усредненный, не раздражающий.

В "Сезоне отравленных плодов" я фальши не почувствовала. И со стилем всё в порядке. И с общей идеей, и с жизненностью. Не скажу, что книгу приятно читать - написана она не для того, чтобы с ней отдыхали.  Время с 1995 по 2013 год. То еще времечко. Узнаваемое, объемное, живое. Герои - люди моего поколения. Я читала, узнавала людей и события и понимала, что, в сущности, всё это прошло мимо меня. Даже теракты были бесконечно далеко от меня, я в ту пору жила так далеко на востоке, что это был уже почти запад. Они воспринимались как картинки на экране: и жалко людей, но до костей не пробирает.

Автор пишет о вещах страшных, но ставших практически обыденностью. Жизнь героев катится куда-то не туда, но им не хочется сказать: "Вот вы дураки! Надо было..." Потому что все события органично переплетаются и скорее резало бы глаз, если бы Даша, например, взяла жизнь в свои руки и начала поступать здраво. Да откуда ей в голову может прийти мысль, что унижать её при друзьях и выносить дверь, а потом валяться в ногах и звать замуж- это вообще-то ненормально, если её отец был такой же? Образец мужчины. Так же поступал с матерью, но при этом обожал маленькую дочку и рано умер. Чтобы Даше начать думать, что что-то не так, надо сначала переступить через труп любимого отца. И через убеждения матери: "Боже, как он тебя любит!", - когда там любовью и не пахнет.

Вторая сюжетная линия- это любовь девочки Жени, которая никогда в жизни не была права, к двоюродному брату Илье, который всем должен. Любовь взаимная, что еще хуже. Сложнее. Совершенно неприемлемо в нашей культуре. В их оправдание можно сказать, что они вместе не росли и в 16 лет увиделись-то второй раз.

В книге нет чернухи ради чернухи, хотя много неприятных вещей и сцен.

Спасибо группе Прочти первым за возможность прочесть эту книгу.