– Вадим, это правда, что ты бесплоден? – Правда, – разрывает сердце ответ. – Так значит в ту ночь… был не ты? Ты ничего не хочешь объяснить? – Прости. Я думал, что так будет лучше. – Лучше? А ты меня спросил? – Ириша, – зовёт Вадим, но я его не слышу. – И говорить мне, конечно, ты не собирался? – Нет, – звучит в ответ. – Клянусь, что такого больше не повторится. – Не повторится, Вадим. Я ухожу. *** Вставая на учёт по беременности, я неожиданно узнаю, что мой муж не может иметь детей....
– Я же говорю, молодец мужик: Женьке – козу однорогую, потенциальной тёще – цветы. Наташ, ты это, скажи ему, что мне цветы если только ими занюхивать, а так я коньячок предпочитаю! Марочный!
– Да баба! Вы что творите?! – не выдерживаю я.
– Дань собираем!
– Какую дань? – переспрашиваю я, не мигая глядя на бабулю.
– За шесть лет!
– Бабуль, я устала. Очень.
– Ты не устала, ты запуталась, – произносит ба совсем другим тоном. – Садись, накормлю, пока ноги не протянула. Всех нормальных бабушек дети кормят, а я так и буду до конца своих дней у плиты стоять, смерть свою половником и скалкой отгонять. А может, кисель ей сварю, так она и отстанет…
Время – странная штука. Оно стирает всю остроту, и даже самая сильная боль притупляется настолько, что ты привыкаешь с ней жить.
– Бабуль, а лошади к чему снятся?
– Ко лжи, – прозвучал ответ.
– Не поняла?
– А что тут непонятного? Ложь или услышишь, или узнаешь. Других вариантов нет.
– Мам, не надо выгонять дядю Клима! – заступилась за меня племяшка. Наивная детская простота!
– Эх, дядя Клим! – съёрничала Кира. – Не стыдно ребёнком прикрываться?
– Нет. Это, между прочим, самая надёжная опора.
– Ир, ты меня извини, но ты иногда такая дура бываешь! Ты видела хоть одного мужика, которому был нужен ребёнок? Я – нет! Им процесс нужен, а дети – это так, побочный эффект.
– Слушайте! Так, говорят, если посидеть на месте беременной, а потом выпить из её стакана, то тоже можно забеременеть! – говорит она.
И это заявляет человек с медицинским образованием!
– Это что, новые технологии? – Бабуля, проходившая мимо и услышавшая Леськину фразу, даже замерла на месте. – А по старинке уже не работает?
– Мать твоя опять во сне арбузы покупала… Вот тебе и «ба»!
– Так то мама…
– Ага, ага! Только она их тебе подавала, а ты на радостях все в сумку складывала. Ты их в детстве ох, как любила! Так что пошла-ка я вязать пинетки. Как знала, вчера голубенькую пряжу купила. Ещё думаю, зачем? Но цвет так понравился…
– Что с ней? – спрашивает Кира.
– Ромка немного не оправдал надежд, – пожимаю плечами.
– Надежды… – философски тянет Кира. – На них не стоит полагаться. Тогда всё, что произойдёт, будет казаться намного ярче.
– Что ты так на меня смотришь? Думаешь, женщине много надо? – спрашивает Кира. – Нет, Клим. Женщине достаточно обыкновенного внимания. Ей нужно знать, что она просто нужна, что есть на чьё плечо склонить голову, когда очень плохо. И это не измеряется стоимостью бездушных побрякушек.
– Кира, я жрать хочу! Не есть, а именно – жрать!
– Серёжа!
– И я жрать хочу! – повторяет за ним Кристина.
– Ну вот! Пожалуйста! Что я тебе говорила?! Ей в школу идти, а она от тебя стольких словечек нахваталась!
– До школы ещё целый год! – утешает мою сестру Сергей.
– За год она ещё больше выучит! Сам будешь на собрания ходить!
Неужели со временем чувства ослабевают настолько, что мы не замечаем, как своим равнодушием делаем больно тем, кого когда-то были готовы носить на руках?
– Офигеть! Ну, детки! – Отец хватается за сердце. – Клим, посмотри, есть ли здесь коньяк. К чёрту всё!
– Папа, коньяк не решает проблем.
– Нет, конечно! Но с ним их переносить как-то легче.