Панем. Это всё, что осталось от Северной Америки после глобальной катастрофы. Панем. Город-государство, который разделён на утопающий в роскоши и богатстве центр — Капитолий и тринадцать областей — дистриктов, обеспечивающих эту роскошную жизнь своим тяжёлым трудом. Около трёх четвертей века назад Дистрикт-13 поднял восстание против Капитолия, но его утопили в его же в собственной крови, а жители этой области были стерты с лица земли. В назидание другим дистриктам Капитолий назначил ежегодные...
– Готовишься к очередной войне? – спрашиваю я.
– О нет. Сейчас тот самый замечательный период, когда все согласны, что недавние ужасы не должны повториться, – отвечает Плутарх. – Но обычно общественное согласие недолговечно. Мы – непостоянные, тупые твари со слабой памятью и талантом к самоуничтожению. Хотя… кто знает? Может, на сей раз все получится.
Не хочется говорить о Пите. Одно из преимуществ тренировок – мне о нем некогда думать.
– Хеймитч говорит, он поправляется, – говорит Джоанна.
– Может быть. Но он изменился.
– Ты тоже. И я. И Финник, и Хеймитч, и Бити. Не говоря уже об Энни Кресте. Арена нас всех порядком искалечила – тебе не кажется? Или ты до сих пор чувствуешь себя той девочкой, которая вызвалась добровольцем вместо сестры?
– Нет, не чувствую.
– В одном мой мозговед прав. Пути назад нет. Нужно жить дальше.
– Отчаявшиеся люди часто совершают безрассудные поступки.
– Победить страх труднее всего. Как раз его мы запоминаем особенно крепко – из чувства самосохранения.
– Жду не дождусь, когда все будет позади, – шепчу я.
– Понимаю, – кивает Сальная Сэй. – Но чтобы дождаться конца, нужно пройти начало и середину. Лучше уж не опаздывай.
Переоценивать противника подчас не менее опасно, чем недооценивать.
– Китнисс, это ведь все равно что охота. А ты охотишься лучше всех, кого я знаю.
– Это не просто охота. Они вооружены. И они думают.
– Ты тоже. И у тебя больше опыта. Настоящего опыта. Ты умеешь убивать.
– Не людей!
– Думаешь, есть разница? – мрачно спрашивает Гейл.
Самое ужасное – разницы никакой нет, нужно всего лишь забыть, что они люди.