Что мы знаем о детях Луны? Они все — не от мира сего, сотканы из чистого света, рассказывают странное и живут в стеклянных друзах в далёких таинственных горах. Говорят, они бессмертны и мудры, близки к истинным богам и облечены правом карать и миловать. Что знаю о лунных я? Некоторые из них увлечены механикой, грезят о космосе, ничегошеньки о себе не помнят и мечтают никогда больше не браться за меч. Я жила тихой, обыкновенной жизнью в умирающем городке на самой границе Гажьего Угла, и...
Людям многое причиняет боль. И часто — о, куда как чаще, чем стоило бы! — люди решают, будто знают, как можно исправить самые глубинные из несправедливостей. Люди убивают ради свободы, льют кровь ради жизни, умирают сами ради высших целей и верят, будто знают, что из этого выйдет.
Смешно, не правда ли?
Ещё смешнее, что иногда у них получается.
Мы рождены десятками катастроф и тысячей решений, каждое из которых однажды казалось кому-то единственно верным.
Я была столько лет — невидимой ниточкой на фоне, пока не выдернешь — и не заметишь, что она вообще была. Я жила свою тихую жизнь на самой окраине Гажьего Угла, и написанная для меня судьба казалась простой и ясной.
Но потом я выбрала.
Бездна знает, чего ты хочешь, и чем ты готов заплатить.
Справедливости, — попросил он тогда. — Справедливости для тех, кто думает, будто знает, как должен быть устроен мир. Высшей и неминуемой.
Справедливости и смерти.
Тогда Бездна дала ему белый меч и пообещала вечность.
Первым ударом молний он покарал всех тех, кто посмел голосовать за противный самой магии закон. Вторым — тех, кто зачерпнул Бездну раскрытыми ладонями и пожелал, чтобы из Леса сгинули противные ему народы.
Третьим — самого себя, конечно.
Похоронные обряды — они не для мёртвых, нет; они для живых. Мёртвым всё равно, их путь окончен, они не видят, кто плакал на поминках, а кто вовсе на них не пришёл. Это нам, живым, нужно провести ночь с покойником, чтобы поверить, что он действительно умер. Это нам нужны цветы и песни, саван и шнурок, солёный хлеб и каша с орехами, ленты на ветках и чтобы собралась родня.
А мертвец — что с ним делать? Это просто плоть, которая будет теперь домом червям и новым деревьям. На юге покойника и вовсе отдают рыбам, а в какой-то глуши оставляют на корм диким зверям. Но чаще — всё-таки предают земле, позволяя Лесу решить самому, что делать с этим подарком.
— Он спас тебе жизнь, — задумчиво сказала я, вглядываясь ей в лицо. — Крысиный Король. А ты всё старалась найти его и убить?
Става пожала плечами:
— Есть вещи, которые не стоят своей цены, вот и всё
Ложь — это всё-таки форма правды, только кривая и уродливая.