Ей шестнадцать лет, и она Никто – таким именем зовут её друзья. Ей нравится быть незаметной, сливаться с темнотой, растворяться в городских сумерках. В своей компании, в своих мыслях, в своей любимой музыке она чувствует себя как будто в прозрачном шаре – неуязвимой и независимой. Но свободна ли девочка в шаре? Не проходит ли жизнь мимо неё?
Александра Зайцева – лауреат премии имени В. П. Крапивина, автор повестей и рассказов о юности, взрослении и непростых решениях, которые должен принять человек.
Повесть, конечно, получилась не то чтобы для широкого круга читателей. С одной стороны, она явно адресована достаточно юным. Четко выражена типичная подростковая проблематика типа «никто меня не любит, никто не понимает, я один против всего мира», у главной героини с (без)звучным именем Никто вовсю цветет подростковый бунт, очень детально переданы жизнеощущения девятиклассницы без кожи, когда весь мир болит.
С другой стороны, контекст совершенно непонятен сегодняшним подросткам. Настолько, что в конце книжки даны поясняющие комментарии, как в серьезном постмодерне с тонкими отсылками. В них трогательно соседствуют слэнговые слова 90-х, цитаты из песен Кинчева и Цоя и Фридрих Ницше с Германом Гессе. Объяснять надо буквально все, и это вроде бы мило, но немного отдает безнадежностью. Кому рассказана эта история?
Но читатель у нее все-таки есть. Во-первых, это те самые дети 90-х вроде меня, которые все это помнят, но интереса к подростковой литературе не растеряли. Я не из тусовки неформалов, но в чем-то была такой же. Слушала ту же музыку. Закрывалась от мира не длинной челкой и гриндерами, но шляпой и четким стуком устойчивых каблуков. Не воровала в магазинах и хорошо училась, но вела тайные переписки по сети, любой ценой стараясь выцыганить у взрослых интернет-карточки. И писала транслитом бесконечные смски. И конечно, делила людей на своих и всех остальных, которые не считаются. Только, кажется, была уже тогда к людям добрее, так что своих было гораздо больше.
Во-вторых, это сегодняшние дети с развитой эмпатией, достаточной, чтобы в этой разнице культур углядеть сходство в корне. Неважно, что тогда был Кинчев, а сегодня, допустим, Оксимирон или Монеточка – смысл один, путеводная нить, какой-то внешний компас, который нужен как воздух, пока собственный еще не оформился.
И такие читатели с болью и мазохистским книжным удовольствием пройдут вместе с Никто этот непростой путь. Когда надуманные проблемы сменяются первыми настоящими бедами, и ты четко понимаешь, в чем разница. Когда узнаешь себе и другим настоящую цену за шелухой. Когда выясняешь, что музыкальные вкусы - далеко не идеальный лакмус для поиска своих. Когда с треском раскалывается скорлупа, и ты выбираешься из нее, режешься об острые края, и учишься дышать.
Бесконечное приключение, Крепость, тринадцатый ход
Повесть, конечно, получилась не то чтобы для широкого круга читателей. С одной стороны, она явно адресована достаточно юным. Четко выражена типичная подростковая проблематика типа «никто меня не любит, никто не понимает, я один против всего мира», у главной героини с (без)звучным именем Никто вовсю цветет подростковый бунт, очень детально переданы жизнеощущения девятиклассницы без кожи, когда весь мир болит.
С другой стороны, контекст совершенно непонятен сегодняшним подросткам. Настолько, что в конце книжки даны поясняющие комментарии, как в серьезном постмодерне с тонкими отсылками. В них трогательно соседствуют слэнговые слова 90-х, цитаты из песен Кинчева и Цоя и Фридрих Ницше с Германом Гессе. Объяснять надо буквально все, и это вроде бы мило, но немного отдает безнадежностью. Кому рассказана эта история?
Но читатель у нее все-таки есть. Во-первых, это те самые дети 90-х вроде меня, которые все это помнят, но интереса к подростковой литературе не растеряли. Я не из тусовки неформалов, но в чем-то была такой же. Слушала ту же музыку. Закрывалась от мира не длинной челкой и гриндерами, но шляпой и четким стуком устойчивых каблуков. Не воровала в магазинах и хорошо училась, но вела тайные переписки по сети, любой ценой стараясь выцыганить у взрослых интернет-карточки. И писала транслитом бесконечные смски. И конечно, делила людей на своих и всех остальных, которые не считаются. Только, кажется, была уже тогда к людям добрее, так что своих было гораздо больше.
Во-вторых, это сегодняшние дети с развитой эмпатией, достаточной, чтобы в этой разнице культур углядеть сходство в корне. Неважно, что тогда был Кинчев, а сегодня, допустим, Оксимирон или Монеточка – смысл один, путеводная нить, какой-то внешний компас, который нужен как воздух, пока собственный еще не оформился.
И такие читатели с болью и мазохистским книжным удовольствием пройдут вместе с Никто этот непростой путь. Когда надуманные проблемы сменяются первыми настоящими бедами, и ты четко понимаешь, в чем разница. Когда узнаешь себе и другим настоящую цену за шелухой. Когда выясняешь, что музыкальные вкусы - далеко не идеальный лакмус для поиска своих. Когда с треском раскалывается скорлупа, и ты выбираешься из нее, режешься об острые края, и учишься дышать.
Бесконечное приключение, Крепость, тринадцатый ход
Просто мы тоже болтались с неформалами в свои 15
Мы не надеемся решить эой книгой все проблемы отцов и детей. Мы просто хотели показать сегодяшним мятежным подросткам одного из нас. Такого, какими были - ну, может, не все. Почти все. "У нас всё будет по-другому", "Мы - избранное поколение", "Вы ничего не понимаете, а мы всё", и свой пантеон богов от музыки... который, кстати, у многих из нас - общий. Те, кого вчера называли андеграундом и продолжают слушать, сегодня - уже классики. И в этом внезапном озарении - ведь классикой становится то, что прошло проверку временем! - мягчеешь душой. Мы - это они, они - это мы, у нас - в кои веки - общая музыка. А вообще это история о том, как становишься сам собой. Просто мы тоже болтались с неформалами в свои 15. И тоже в поисках свободы.
Это история о страхе и свободе,об отношениях с родителями и сверстниками,о желании быть понятым и услышанным, которое знакомо каждому из нас. Книга которая зацепила меня с самого названия и обложки, я поняла что должна её прочитать.Книга затянула своим интересным сюжетом и темами для раздумий.В некоторых местах находились знакомые образы и аналогии. Так я нашла ещё одну свою любимую книгу.
Несмотря на то, что книгу оценила высоко, впечатления сложные.
Книга о свободе и о подростках. О подростковом максимализме, о чувстве, что ты, твое поколение, твое сообщество - выше других, что вы единственные знаете, как жить эту жизнь. Многие проживали подобное, не только рокеры конца 90-х. Многим будет знакомо. И потому мне очень понравилось, как автор показывает крушение идеалов своей героини. С одной стороны аккуратно: героиня все та же, разве что отказывается от своего "имени" и первой влюбленности. Не меняется в одночасье, остается собой, разве что чуточку повзрослевшей. Убедительная перемена получилась, вроде немного, но мы же понимаем, что Аля вступила на путь изменений, что она скорее всего не опустится, как ее подруга, у нее вот новый друг появился, новые проблемы, интересы тоже новые. Лопнул шар.
И язык у автора хороший, чувствуется состояние героини, атмосфера эпохи угадывается (я чуточку не из того поколения, моложе на десяток лет, атмосферу угадываю, но не более того).
Но вызывает сомнения читательский адрес. Книга вышла в серии книг для подростков, а поколение героини книги - поколение родителей современных подростков, для них книга была бы чуть более понятной, реалии знакомее, ностальгию бы пробудило. А подросткам может показаться и скучной, и непонятной, и реалии странные... Ну как это герои без смартфонов живут, чем они заняты... И проблемы у них вроде бы вечные, и в то же время такие странные. Будет ли книга пользоваться спросом у юных читателей, вот в чем вопрос.
я стараюсь быть вежливой со всеми людьми. Даже если они этого не заслуживают.
Первый снег умирает быстро, такая его судьба.
Потому что нет никаких взрослых, не существует. Всем одинаково страшно и тошно. И да, Ма, ты верно сказала: всем надо кого-то любить. Иначе просыпаться по утрам незачем. Такие дела.
Слова упрощают, обесценивают чувства.
Иные изменения совсем рядом, чуть ли не на соседних улицах, но нет у них точек соприкосновения. Другие планеты. Реальность будто разломилась и оказалась слоистой. Вроде пластов земной коры. Если такие пласты сдвигаются, вулканы начинают истекать лавой, трескаются горы и вымирают мамонты, но такова цена рождения новых материков.