Часть пути пройдена, но предстоит еще многое. Дождаться той самой ночи, когда два мира соприкасаются друг с другом. Отыскать запертую дверь и отворить её. Если, конечно, Яна согласится заплатить цену, которую запросит мир за исправление чужих ошибок. Вот только сперва нужно разобраться с делами куда более обыкновенными: собственной силой, собственным прошлым и, если получится, собственным будущим. Но Яна Ласточкина справится. В конце концов, она больше не одна. А с друзьями и мир менять...
Время летит быстро. И чем медленнее живешь, тем быстрее оно летит.
— От меня опять ждут чуда, — пожаловалась я.
Вот напьюсь и учудю.
Имею право.
— Мужчины… трусы!
— Он храбро сражался, — встрял дядюшка. — Я видел…
— В сражении легко. Взял меч и убивай себе врагов, — бабушка возражение отмела. — А в жизни все вы… трусы.
Где вселенская справедливость-то? Хотя… знаю. Где-то там, во Вселенной.
Конечно, на фею он похож мало, но в нынешней жизни крестный-некромант — не самый худший выбор.
- Она деду выговаривала, чтоб не вздумал помирать… что платье уже выбрала. Почти. Осталось всего-то двенадцать вариантов, но она еще не согласна замуж… хотя, конечно, бред. Если не согласна, то зачем платье выбирать?
Ничего-то княжич в женщинах не понимает
Пациента надо успокоить. Успокоенный пациент лечению не сопротивляется.
Старому мудрому некроманту тяжело с юными и восторженными девицами. Был бы драконом, сожрал бы. А так приходится слушать.
— Сердце у вас, ваше сиятельство, в отличнейшем состоянии. А колет пижама жесткая. Или совесть, наконец, проснулась…
…на закон всем глубоко плевать. А вот когда сила есть, то и закон появляется. Правда, силы, но это же ж мелочи.
Если подумать, неудобная эта штука, любовь. Еще со времен Елены Троянской понятно, чем оно может для мира обернуться.
— Вот так не закроешь окно, так мигом все в дом полезут, что комары, что князья…
Спать я легла, по старой студенческой привычке сунув под голову кипу листов. Хотелось верить, что знание чудесным образом через подушку сама в голову перетечет.
— Твоя мама вон еще когда говорила, что задача любой женщины — воспитать мужа правильно.
— Может, детей? — уточнил Мор, откашлявшись.
— Детей, она сказала, жаль. А муж… ну на ком-то ведь надо тренироваться.
Прабабушке полагается быть солидной степенной дамой с очками, буклями и тросточкой, а не это вот… и уж точно, приличные прабабушки в кошек не превращаются. И не выглядят лучше правнучек.
Уметь уживаться и быть счастливым — очень разные вещи.
— Вот… на столе цветы оставлял. Такие маленькие-маленькие букетики… незабудки и ромашки. Так мило.
— Романтично…
— Именно. А наша бухгалтер, Вера Петровна, сказала, что он поганец и жмот.
Какая прозорливая женщина, Вера Петровна. Впрочем, бухгалтер. Этих букетиками полевых цветов не обмануть.
Почему нет оборотней-ослов? Или есть, но они скрываются? Тоже не очень понятно, зачем. Или… наверное, несолидно.
Там львы с тиграми да медведями, а ты осел.
Причем натуральный.
По жизни.
Хорошему человек кот в тапки гадить не станет.
Зар, до того сидевший тихо, даже будто бы дремавший, как это умеют кошки делать, даже сидя, потянулся и заворчал.
Выпустил когти, пробуя асфальт на прочность.
Что сказать, не больно-то прочным он оказался… вон, этак куски выдерет. Это ж какую когтеточку ему дома ставить надо-то?
В деревне её наверняка не любили. И поддерживали эту вот уверенность, что она действительно виновата во всем и сразу. Это же легко, когда есть человек, которого можно назначить виновным.
Вот же… столько родни у меня, оказывается. А радости от обретения семьи не чувствую. Совершенно. Наоборот, бежать от них всех хочется.