Панне Эльжбете Лихновской в любви не повезло — жених бросил ее прямо у алтаря. Но когда ты не просто невеста, а богатая невеста, потеря невелика, уж охотников до руки и сердца найдется с избытком. Да и чего ради замуж спешить? Туда уж всяко успеешь.
Вот и решила девица исполнить волю покойного батюшки и обучиться премудростям в королевской Магической Академии. А ежели что в той Академии стрясется, то какой с Эльжбеты спрос?
Взяли мы снеди, за столом устроились, и принялась я тихомолком озираться. Пусть в королевы и не метила, а все ж таки поглядеть на принца хотелось. Потом хоть тетке обскажу.
— Живой муж, от которого не избавиться, уж всякого лучше мертвого, который следом ходит.
— А ну-кось, студиозус. Геть отсюдова! — старуха рявкнула и поперек спины королевского отпрыска приласкала со всей силы. Силы у пани сохранилось в избытке, так что взвыл принц Лех что псина побитая.
— Я король будущий! — возмутился наследник.
Да только что до того пани Розе?
— Покудова не нынешний, мне и дела нет! — ответствовала кастелянша и так принца из комнаты и выгнала взашей.
— Благодарствую, пани Радзиевская, что поспешила на зов нас, — молвит королева ласково.
Тетка улыбается тонко. Давненько она, поди, не слышала, чтобы ее по мужниной фамилии величали. В нашем-то городе она так для всех панной Ганной Лихновской и осталaся. Потому как мужья у Ганны Симoновны — то явление проходящее, а Лихновской она до гробовой доски останется.
И вот девок уму-разуму учить пану Невядомскому прежде не доводилось и как иметь с ними дело магистр достопочтенный не ведал. Нет, что делать с девкой обычной, он представлял, но девка-некромант — это зверь неведомый.
Среди некромансеров добрые да покладистые долго не тянут. Тут только упорные да вредные сгодятся.
Глазами цепкими сверкает, да улыбается так… не то чтобы зловеще, но уж точно недобро.
Стоило только ректору прочесть имя возжелавшей вкусить гранита знаний панны, как стало ясно — по-доброму она улыбаться и не могла. Не в ее породе это.
«Эльжбета Лихновская», — прочел про себя пан ректор и порадовался, что уже седой как лунь и поседеть второй раз всяко не может.
Спустя четверть часа пререканий пришлось комиссии высокой признать, что нигде такого не написано, и княжне можно учиться там, где ей того хочется. Нoровом-то девица в батюшку удалась — тот крепости брал с наскоку, а дочка его — Академию взяла.
На весь город позор. Был бы. Если б болтать осмелились. С Лихновскими лаяться себе дороже — если не в долги загоним, то в могилу.
— Он ещё на коленях прощенья просить приползет! — зачастила родительница моя, едва не плача. Уж больно кручинило ее, что князя в зятья не залучила.
Рядом хохотнула тетка моя, сестра отца покойного.
— Это если ползать ещё сможет.
Я одобрительно хмыкнула. Матушка же спала с лица. Вот уж двадцать годков, как пани Лихновская, а все никак не обвыкнется.