Парню три.
Три жалких месяца. Цинично утешаюсь тем, что пропустил по ощущениям немного — определенно больше года.
Он подвижный «сын». Соломенные жиденькие волосы и ямочки на мягких щечках. Длинные ресницы и любопытный карий взгляд. Малыш четко выделяет из толпы орущих, оглушенных жизнью взрослых белобрысую худую мать.
Я ведь все проверил — она не солгала. У мальчугана нет документов, как, впрочем, нет и прав на финансовую помощь от родного государства, а у этой девки в наличии очевидно мозговой провал и танцующие единороги на извилинах, которые использовать по назначению таким совершенно нет резона. Еще бы! Она красавица, молоденькая вертихвостка без стыда и совести, без масла в голове, зато с каким апломбом.
«Брак не будет фиктивным! Поняла?» — одно условие. Она на все согласна. Если мальчик мой, то:
«Это Тимофей. Тимоша, Тимка» — смотрит букой исподлобья. У «сына» смешное имя, почитающее грозного Всевышнего? Я это точно не забуду. Отлично.
«Юль, а как тебя зовут?».