Забористая вещь, не в лучшем смысле.
Автор эксплуатирует эмоции без зазрения совести: страх во всех проявлениях - боли, за ребенка, раскрытия тайны; горе от потери близкого, гнев на мужчину-обидчика, отвращение, отчаяние, возбуждение и далее по списку. Чего там только нет... Нет ума у героини и желания читать у меня, бросила я это чтиво, не дойдя и до половины истории. В эпилог, правда, заглянула - ожидаемо: примирение, любовь и прочая маловероятная при таком начале чушь.
— Она не твоя. Это мой ребенок и ребенок Рената. — Продолжаешь врать, — он цокнул языком, и опустил ладони на мои плечи, сжимая до боли в мышцах. — Я вспомнил тебя, Катюша, вспомнил, как имел тебя, во что ты была одета, и даже как стонала, вспомнил. Понимаешь? Я все вспомнил. — Это мой ребенок и ребенок Рената, — твердила, как заевшая пластинка. Просто повторяла одно и то же, а пальцы все сильнее вминались в плечи, принося только боль, растекающуюся по спине. — Ты пришла к нему...
Автор эксплуатирует эмоции без зазрения совести: страх во всех проявлениях - боли, за ребенка, раскрытия тайны; горе от потери близкого, гнев на мужчину-обидчика, отвращение, отчаяние, возбуждение и далее по списку. Чего там только нет... Нет ума у героини и желания читать у меня, бросила я это чтиво, не дойдя и до половины истории. В эпилог, правда, заглянула - ожидаемо: примирение, любовь и прочая маловероятная при таком начале чушь.