Цитаты из книг
...человеческая суть такова, что чем лучше её узнаёшь, тем страшнее. И противнее.
— Я забываю женщину, едва за ней закрывается дверь, — сказал он ей при первой встрече. — Пошёл ты нахрен, Арт, — ответила она. Именно так и должно было случиться. Их первая встреча стать последней. Она — передать ему конверт. Он — прогнать её, едва узнав, на кого она работает. Он не должен был её искать, она — в него влюбляться… Он Артур Керн — владелец отеля «Авалон», бизнесмен и чёртов секси альфач матадор. Она Ника Астахова — простая, но дьявольски горячая девчонка. Они не должны были...
Скандал, секс, смерть и смех — четыре «С», на которых стоит не только журналистика, но и беллетристика.
— Я забываю женщину, едва за ней закрывается дверь, — сказал он ей при первой встрече. — Пошёл ты нахрен, Арт, — ответила она. Именно так и должно было случиться. Их первая встреча стать последней. Она — передать ему конверт. Он — прогнать её, едва узнав, на кого она работает. Он не должен был её искать, она — в него влюбляться… Он Артур Керн — владелец отеля «Авалон», бизнесмен и чёртов секси альфач матадор. Она Ника Астахова — простая, но дьявольски горячая девчонка. Они не должны были...
...когда после года отношений твой мужчина говорит, что ты недостаточно для него хороша, как бы ты себя ни убеждала — силой мысли эта рана не затягивается.
И когда затягивается — остаётся шрам, который нет-нет, да напомнит, как грубо о тебя вытерли ноги.
— Я забываю женщину, едва за ней закрывается дверь, — сказал он ей при первой встрече. — Пошёл ты нахрен, Арт, — ответила она. Именно так и должно было случиться. Их первая встреча стать последней. Она — передать ему конверт. Он — прогнать её, едва узнав, на кого она работает. Он не должен был её искать, она — в него влюбляться… Он Артур Керн — владелец отеля «Авалон», бизнесмен и чёртов секси альфач матадор. Она Ника Астахова — простая, но дьявольски горячая девчонка. Они не должны были...
...совесть есть разновидность сексуального отклонения — привычка трахать самому себе мозг.
— Я забываю женщину, едва за ней закрывается дверь, — сказал он ей при первой встрече. — Пошёл ты нахрен, Арт, — ответила она. Именно так и должно было случиться. Их первая встреча стать последней. Она — передать ему конверт. Он — прогнать её, едва узнав, на кого она работает. Он не должен был её искать, она — в него влюбляться… Он Артур Керн — владелец отеля «Авалон», бизнесмен и чёртов секси альфач матадор. Она Ника Астахова — простая, но дьявольски горячая девчонка. Они не должны были...
Женщину в в ярости от ротвейлера отличает только помада.
*1 книга* Входная дверь приоткрылась. Видимо, сквозняком. Я остановилась, не успев нажать на звонок. — Женись на мне, Слав! — с чувством сказала лучшая подруга, к которой я пришла поговорить, предупредить. — Я женат, — ответил мой муж. — Мы же оба знаем, что этот брак для тебя ничего не значит, — голос Оксаны звучал уверенно. — Ты никогда её не любил. Женился назло мне. Помнишь в клубе? Ты дал мне последний шанс. — И ты ответила «нет». — А теперь говорю: да. Да, ты победил — я...
Внутри каждой хорошей девочки обязательно скрывается чудовище. И со своим внутренним чудовищем надо поддерживать хорошие отношения — никогда не знаешь, когда понадобиться циничная кровожадная тварь
— Я забываю женщину, едва за ней закрывается дверь, — сказал он ей при первой встрече. — Пошёл ты нахрен, Арт, — ответила она. Именно так и должно было случиться. Их первая встреча стать последней. Она — передать ему конверт. Он — прогнать её, едва узнав, на кого она работает. Он не должен был её искать, она — в него влюбляться… Он Артур Керн — владелец отеля «Авалон», бизнесмен и чёртов секси альфач матадор. Она Ника Астахова — простая, но дьявольски горячая девчонка. Они не должны были...
К сожалению, у совета «выбери самого лучшего» есть одно неприятное последствие: что теперь делать с остальными?
— Я забываю женщину, едва за ней закрывается дверь, — сказал он ей при первой встрече. — Пошёл ты нахрен, Арт, — ответила она. Именно так и должно было случиться. Их первая встреча стать последней. Она — передать ему конверт. Он — прогнать её, едва узнав, на кого она работает. Он не должен был её искать, она — в него влюбляться… Он Артур Керн — владелец отеля «Авалон», бизнесмен и чёртов секси альфач матадор. Она Ника Астахова — простая, но дьявольски горячая девчонка. Они не должны были...
Мы каждый день делаем выбор. И каждый день не знаем, что выберем завтра.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
...из этого и состоит жизнь: из смеси правды и лжи, доверия и предательства, домыслов и выдумок, действительности и фантазии. Наверное, надо это просто принять, что люди несовершенны. Они лгут, предают, ошибаются, поступают плохо и тут же поступают хорошо, поступают умно и тут же глупо. Падают и встают. Любят и ненавидят. Казнят и прощают.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
...мы узнаём очередную правду и тут же произносим очередную ложь. В чём-то сознаёмся и тут же что-то скрываем.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
Никому не нужна правда. Люди хотят слышать то, что их устраивает. То, во что они готовы поверить. Именно это и называют правдой. От всего, во что поверить не способны, они отмахиваются. Всё, что выходит за рамки их представлений о жизни, называют бредом, ерундой, глупостью, или, что ещё хуже, ложью.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
...срубить дерево можно одним взмахом топора, а вот вырастить…
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
...порой союзы заключают и непримиримые враги перед лицом большей угрозы...
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
Чужие нас не предают, предают свои.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
Все мы порой бываем слепы, несправедливы, жестоки. Все иногда поступаем скверно. Ведём себя как злые обиженные дети. Верим мошенникам. Ошибаемся. Бываем введены в заблуждение. Никто не идеален.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
И мужчина, и женщина способны отказаться от чего угодно — сами по себе трусы ни с кого не падают. Это выбор. И выбор осознанный.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
Гордость, сука — наше всё. Гордость, порядочность и бедность.
Словно нас с детского сада учат, как надо уходить от неверных мужей.
И учат ни хрена не правильно.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
Масштаб катастрофы, что казалась мне поначалу едва ли не глупым, хоть и жестоким розыгрышем, рос с каждым новым открытием.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
Вот так любишь его, любишь. Заботишься, поддерживаешь, прислушиваешься ночами к стуку его сердца, радуешься каждому дню, проведённому вместе. И самый большой страх не о том, что муж встретит другую или изменит, а о том, что оставит эту грешную землю раньше тебя. А ты как без него? Ты — никак. А он прочитает какую-нибудь глупость, вспылит — и ты на улице.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
Климакс, климакс. Вот тебе и климакс!
Семь недель!
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...
А я думала о том, что, если человек способен чем-то жертвовать, он не совсем пропащий.
И искренне пожелала ей счастья.
Не такого, каким она его видит, а самого настоящего, простого и понятного.
Когда любят, верят, прощают.
И не предают.
— Что слу… чилось? — замерла я в дверях с пакетами в руках. За обеденным столом сидела Марина, а вся моя семья стояла вокруг неё. — А! Вот и она, — повернулся муж. Жена Андрея закрыла лицо и громко заплакала. Сын бросил на стол какие-то бумаги и отошёл к окну. Дочь обняла Марину за плечи успокаивая. На меня она даже не посмотрела, отвернулась. — Да что случилось? — дошла я до стола. Поставила пакеты. — Что-то с Андреем? — смотрела я на мужа. — С Андреем? — горько усмехнулся он. — Нет. Всё...