— Взлетаем! — раздался голос капитана Нарена.
«Пристегнись», — пришло на сейр от капитана Эринс.
Я пошла, села и пристегнулась, рядом со мной то же самое сделал Гэс… то есть Гассан, остальные тоже порассаживались по диванам, старательно пристегиваясь. В этот момент вошел Гилбен и грустно сообщил, что с Маргарет позанимается позже, она пошла спать, потому что боится летать. Она? Боится?! Да-да, тот случай!
И да — он не успел пристегнуться до взлета, искренне веря, что за штурвалом капитан Нарен.
Наивный.
Взлетели мы так, что Гилбена унесло куда-то в сторону пищевого блока и, судя по звукам, било там обо все возможные углы, а углов там хватало. Более чем. Мне же в этот момент было безумно интересно — кто ей выдал летную лицензию?!
Нет, серьезно, кто?
Я понимаю, что разведчик и все такое, но кто? Не покидало стойкое ощущение, что лицензия была подделкой, и, когда перегрузки начали зашкаливать, я в своих подозрениях только утвердилась, а где-то в недрах пищевого блока надрывно застонал Гилбен… Он еще не знал, что это только начало. Потому что все стало на порядок хуже, когда на сейр Гэса пришло сообщение от Сейли:
«Засада впереди. Что делаем?»
«Летим, у тебя, я смотрю, неплохо получается», — хмыкнув, отписался ей Гэс.
«Лея держится?» — последовал вопрос.
«Да, она молодцом», — ответил Гэс.
И я сильно пожалела о том, что молодцом и все такое, потому что Сейли перешла на запредельную скорость. Полагаю, сидевшие в засаде танаргцы испытали примерно то же самое, что и полиция не так давно. В смысле, позорно отстали, но где-то через час. То ли их довела скорость, на которой наш скромный дипломатический крейсер их уделал, то ли они были поражены способом летания, который Гэс назвал «плавный полет летучей мыши». Это был сарказм, да. Летучие мыши плавно не летают, наша так и вовсе хаотично дергалась из стороны в сторону. Первый суперскоростной танаргский Х-джет немного не вписался в астероид, второй на всем ходу влетел в другой.
Наша дипломатическая «летучая мышка» продолжила свой «плавный, мать его», полет.
- Спасибо.
- Не за что, - он резко повернул голову, пугающим до сих слишком стремительным жестом, улыбнулся мне и добавил: - Не справишься с миссией - возьму тебя в наложницы. И во всех позах оторвусь за все эти трое адовых суток.
После чего вернулся к ужину, оставив меня в догадках на счет - это сейчас серьезно было или очередная шутка в энерийском стиле?
- Я надеюсь это сейчас была шутка? – нервно поинтересовалась в итоге, у с аппетитом ужинающего сахира.
- Надейся, - милостиво разрешили мне.
- У меня выходной, - зачем-то сообщила я.
- И как он в постели? - вдруг самым похабным тоном спросил Багор.
- Кто? - не поняла я.
- Ваш «выходной», - саркастично уточнил бывший глава спецслужбы.
- Еще не знаю, - раздраженно ответила я, - на данный момент я до нее еще не добралась.
«Ты вуайерист? - спросила от удивления, причем удивление было по большей части потому, что номер идентифицировался как «Любимый».
«Я в целом извращенец, - ответили мне. - Не ляжешь - вернусь и продемонстрирую».
- Вы сможете мне помочь? - наконец спросила я, с надеждой взглянув на сахира.
<…>
- Детка, оставь церемонии, какое тут «вы» если мы только что с тобой порнуху вместе смотрели?
- Этого не должно быть, - прошептала, не отрывая взгляда от его глаз, - я на гормонах, блокирующих даже намек на сексуальное желание.
- Мм, я практически польщен - ты хочешь меня вопреки всем технологиям Гаэры. Схожу, вручу себе медальку.
— А… разве так можно поступать с представителями религии? — потрясенно спросила я.
— С представителями религии, нарушившими закон, — да, — снисходительно пояснил, как ребенку, сахир.
— Закон, который вы тут только что придумали, — напомнила я.
— Незнание законов не освобождает от ответственности, — величественно ответили мне.
— А ты мне начинаешь нравиться, — задумчиво произнес сахир, как только я гордо залезла в воду.
— В плане? — поинтересовалась я, берясь за кофе и неотрывно глядя на экран, где пелась детская песенка о том, как правильно нужно бить других детей, чтобы забирать у них конфеты.
Своеобразный менталитет.
— В смысле не только эротическом, — отозвался мужчина, отвечая на вызов кого-то по сейру.
Чёрное светило восходит позже, но сияет дольше.
Ошибки - это каменная плитка, устилающая дорогу к успеху.
Да озарит светило путь ваш вон из моей канцелярии.
Она всегда так: кажется, что не сможешь, что от боли сейчас ляжешь и умрешь на месте, но стоит встать и пойти, и силы откуда-то берутся. Не знаю почему так, но тут главное - не сдаваться, не лежать и не жалеть себя, и всё получится.
существует огромная проблема братьев и сестер, потому что те, кто старше, уверены, что только их опыт позволит младшим избежать ударов Асаны. Но мы не хотим идти по пути, проторенному старшими, мы хотим создавать свой путь, пусть неправильный и болезненный, но свой.
- Александр Мечеславович, вы не можете жениться! - шипела разгневанная блондинка.
- Это еще почему? - лениво-издевательски поинтересовался Стужев.
- Она... она... женщина! - возмущенный вскрик.
Хмыкнув, мой супруг весело ответил:
- Я в курсе, что не мужчина.
– Дам в полупрозрачных нарядах в мой дом более не впускать!
– Они опасны – засасывают… – снова вставил зеленомордый.
Стоим перед лавкой самой настоящей потомственной черной ведьмы и откровенно хамим! Где пиетет?! Где испуганная бледность лица?! Где выдавленная через силу вежливая улыбка?!
Стоим перед лавкой самой настоящей потомственной черной ведьмы и откровенно хамим! Где пиетет?! Где испуганная бледность лица?! Где выдавленная через силу вежливая улыбка?!
Мужчины не желают признавать собственные ошибки.
Мужчины не желают признавать собственные ошибки.
- Это светлая сторона, - продолжил Георгий Денисович, - а есть темная.
Он вновь щелкнул пальцами.
- У всех есть темная сторона, - пробурчала я, с интересом глядя в окно, за которым все начало мерцать и стремительно размываться.
- Мою темную сторону готова увидеть? - насмешливо поинтересовался Князь.
- Только не нужно мне заливать, что у тебя светлая имеется, - хмыкнув, ответила я.
Это я к тому, что преданность, она, знаешь такое дело, непостоянное.
Из его глаз на меня смотрела пропасть. Огромная бездонная пропасть. Тьма прожитых веков. Глухая ярость и… смирение. Я не могла это понять. Навьен же все видел. Он точно знал, что мое предложение – тупая разводка. Он…
– Просто живи, – произнес он, все так же глядя мне в глаза. – Дай шанс Даркану и живи, Каиль.
– Тони, дай пива! – крикнула, перекрывая шум негромкой музыки.
– Тебе какого, Каи?
Глядя в глаза Навьена, я ответила:
– Темного, крепкого… с привкусом горечи.
Еще глоток, с огромным удовольствием, и я констатировала:
– Горькое, очень горькое, примерно как предательство, да?
Зря я это затеял. Битва без шанса на победу, без права на надежду, с привкусом горечи собственной подлости на губах. Вероятно, будь я помоложе, утешился бы мыслью, что ты во всем виновата. На подобии того, что любят говорить серийные убийцы по поводу того, что жертва нарывалась сама, может выдал бы что-то в духе «Нельзя быть такой красивой», но… Но!
Это знаешь… как хороший кофе, поданный в хорошей кофейне – напиток, который притягивает оформлением, ароматом, вкусом. Ты – притягиваешь. Неявно. Не сразу. Но чем больше на тебя смотришь, тем меньше хочется отвести взгляд.