Разумных вещей герои любовных романов не делают.
В эпоху бессмысленности всего не нужны лишние смыслы для существования.
Я не знаю, легче ли умирать, когда знаешь, что смерть не напрасна. Когда ты рискнул и потратил жизнь не впустую, а сражаясь за то, что тебе дороже всего. Если верить книжкам и фильмам – то да, конечно. А как на самом деле?
Кто-то готов умирать за веру, кто-то готов умирать за правду, кто-то – за других людей. Кто-то готов умереть за ложь, если ее красиво подать.
Бармен усмехнулся, доливая стакан колой. – Мне-то что? Несчастная любовь – это двадцать процентов моего дохода.
Когда большие игроки делают ставки, люди – лишь разменная фишка.
Да знаешь, большинство людей и не стоит сожаления! Дай им силу и безнаказанность – такое начнут воротить! Поначалу – с оглядкой, осторожно. Согрешат, помолятся… попереживают… А потом вперед, во все тяжкие. Сверхчеловеки, как они о себе думают…
Дозирование информации – ключ к успеху.
Жизнь вообще устроена очень фальшиво, пока не соприкасается со смертью.
Я прыгнул раз пять или шесть, и каждый раз скафандр упрямо гасил движение, фиксируясь на камнях. Я ругался с ним, словно с живым и очень тупым человеком. Скафандр, вероятно, считал тупым меня.
Я прыгнул раз пять или шесть, и каждый раз скафандр упрямо гасил движение, фиксируясь на камнях. Я ругался с ним, словно с живым и очень тупым человеком. Скафандр, вероятно, считал тупым меня.
Можно убить веру, можно убить надежду, можно убить любовь. Всё смертно. И мы тоже.
Если всем да совсем хорошо, такое только на кладбище!
Лой села.
– Можно, я разуюсь? – спросила тихонько. – «На каблуки встала – красивая женщина! С каблуков слезла – счастливый человек!»
Дети понимают больше нас. Они идут дальше нас. Надо давать дорогу, нельзя врастать могильным камнем у них на пути…
…Прийти на битву можно куда быстрее, чем с неё уйти. Особенно проигравшей стороне.
Нельзя упрашивать тех, кто привык склоняться лишь перед силой.
Ведь зло никогда не признает себя злом, оно ищет оправдания, объяснения, доказательства своей правоты.
– Всем нужно только одно – вечность. Бессмертие. Ваши чудесные религии, ваши научные мечтания – всё это об одном: как бы прожить подольше, а в идеале вообще жизнь вечную поиметь. Потому что умирать, дорогие мои, никто не хочет.
(об измене):
... не говори. Тебе будет казаться, что признаться надо – для ваших отношений, чтобы между вами не было никакой недосказанности, никакой фальши, никакого вранья… И она, конечно, тебя простит. Может, даже на меня не обидится. Может, всё поймет совершенно правильно. Но все равно у нее останется обида. Маленькая, крошечная, которая будет разъедать всё. Ты себе сделаешь легче, ты с себя снимешь тяжесть, а на нее взвалишь. Понимаешь? ... Ни одной женщине такой правды на самом деле не надо
Живут, по большому-то счету, не для того, чего можно достигнуть. Не для денег, власти, знаний, секса, даже не для любви. Живут для того, чего невозможно добиться.
Когда поцелуй истинной любви не спасает заколдованную принцессу, то все-таки приходится прибегнуть к волшебному зелью.
Сочинителям всегда хотелось трагедий и страстей. А сами небось отказались бы от такого счастья.
Я почему-то подумал, что, когда отец смотрит на меня – он видит не только взрослого человека со щетиной на щеках. Он видит и младенца, и ребенка, и подростка. Видит, каким я был и, пожалуй, немного таким, каким стану. И это, наверное, одновременно круто – и трудно.
Мы не центр Вселенной. Мы кучка дикарей на шарике из грязи. И всё, что в нас есть ценного, — потенциал Изменения.