Мы в ответе за то добро, которое мы творим, следовательно, как никогда актуален тщательнейший контроль его качества…
…Весь секрет танцев в том, чтобы убрать ногу до того, как на нее наступят.
Ну вот как получается, что у меня ни дня без приключений? Что, если они меня не найдут, то я их совершенно точно обнаружу.
Между пунктами «осознать проблему» и «принять решение» у женщин чаще всего присутствует пункт «поплакать, а вдруг поможет».
А это в сторону нашей светлости реверанс. Ничего страшного. Сидим. Улыбаемся. Внемлем. Веревку и мыло пришлем позже.
Вот почему у меня складывается ощущение, что героизм и здравый смысл – понятия взаимоисключающие?
…Миры меняются, а понты остаются.
…Все мужчины делают это – дают невыполнимые обещания.
— А кто говорит о правде, ваша светлость? Правильно подобранная ложь порой куда более мощное оружие.
Желание жениться продолжалось до завтрака, а потом прошло.
— Выше голову! – сказал палач, надевая петлю.
Самое большое заблуждение детства: кажется, что быть взрослыми, – это здорово…
…Уважительное отношение к чужим тараканам – залог счастливой семейной жизни.
Смерть без боли. Разве возможен лучший подарок?
А придется дать боль без смерти. Это плохо.
Что делать, если вы обнаружили в вашем будуаре незнакомого мужчину?
1. Убедитесь, что это ваш будуар.
2. Убедитесь, что мужчина действительно вам не знаком.
3. Познакомьтесь с ним. Теперь в вашем будуаре пребывает знакомый мужчина!
– Долг женщины в том, чтобы выйти замуж, родить ребенка и, если получится, овдоветь. У меня получилось.
Поцеловать Кайя меня поцеловал-таки. В лоб. С такой торжественностью и осознанием момента целуют лишь полковое знамя.
Есть две мирные формы насилия: закон и приличия.
— И я подумала, что, может, примета такая. Ведь бывает, что нельзя до свадьбы невесту видеть…
— Полезная примета. – Дядюшка Магнус отложил перо и чернильницу отодвинул. – Когда невеста страшна. Или жених – идиот…
— …Чем громче кричат о доблести предков, тем больше в самих дерьма.
— …Не на гербы – на людишек гляди. Оно ведь как бывает, герб красивый, замудренный, род древний и славный, а человечишко – дрянь.
— Нету больше царевичей! Нету… всех роздали!
— Совсем всех? — уточнила неизвестная девица.
— Совсем, — отозвался Антошка и, глянувши на растянувшегося поверх исписанных листов Каприза, добавил. — Котики вот осталися!
А что? Котики — чай, царевичей не хуже будут.
Свея даже самую малость жаль было.
Живой же человек. А тут богиня… или там воплощение. Кто их разберет-то? Но главное, с обычною бабой, ежели чего, и поспорить можно. А с богинею как?
Антошка тихо порадовался, что его-то Аленка сиротою осталась. А то мало ли… от тещи всякое подлости ожидать можно. С неё станется и жрицею оказаться.
Прежде-то Баська с Маланькою за холопами приглядывали, но ныне негоже то царевым-то невестам — от радость-то великая, Фрол-то Матвеевич, как прознал, три дня лежьмя лежал да сердце мацал, а после встал и еще три дня пил беспробудно на пару со сродственником своим. Хорошо хоть без безобразий пришлось.