«Элегантность ежика», второй роман французской писательницы Мюриель Барбери (р. 1969), прославил ее имя не только во Франции, но и во многих других странах. Она страстно влюблена в творчество Л.Н.Толстого и культуру Японии, и обе эти страсти она выразила в своей книге.
Девочка-подросток, умная и образованная не по годам, пожилая консьержка, изучающая философские труды и слушающая Моцарта, богатый японец, поселившийся на склоне лет в роскошной парижской квартире… Что связывает этих людей, как меняется их жизнь после того, как они случайно находят друг друга, — об этом читатель узнает, открыв этот прекрасный, тонкий, увлекательный роман.
Книга из не очень густо наполненной ниши в литературе: качественного, но чтива. Подумать в ней абсолютно не над чем, восхититься красотами тоже негде, но вроде и сюжет какой-никакой, и язык нормальный, и полного бреда нет. Лёгкая соевая пища для мозгов, нуждающихся в отдыхе, не занимает лишнего места в памяти и чувствах. И всё же книга до последней строчки если не вымученная, то выдуманная, насквозь искусственная: как будто из книжек Нотомб перевели её эго в третье лицо и дали несколько другой набор писательских приёмов.
1. Герои. С героями тут явно какая-то проблема. Пафосные и карикатурные, особенно неудачные из-за того, что говорят от первого лица. Маленькая девочка, которая по задумке должна быть няшечкой и умняшечкой, явно не понимает разницы между умом и эрудицией (впрочем, как и другие герои в романе — может быть, автор тоже искренне считает, что чем больше книг ты прочёл и чем больше вопросов в викторине угадал, то тем ты умнее?), а больше всего похожа на брюзгливую старуху с лавочки у подъезда, которая пристально таращится на соринки в чужих глазах, абсолютно не обращая внимания на собственные светлые очи. Единственный момент, делающий её похожей на подростка это «Вот как умру всем назло», но и он описан совсем не так, как это чувствуют подростки. В общем, не верю. Вторая половинка этой героини — она же сама, только в более старшем возрасте. Вместе: скопище стереотипов — тёплые пледы, жасминовый чай, псевдоумные разговоры о философии и книгах, снисхождение до простых смертных и обывателей, жуткая тоска. Остальных персонажей, по сути, вообще нет, только слабые схематичные штришки где-то на заднем фоне. В лучших традициях самолюбования персонажи не знакомы с понятием развития, поэтому нисколько не изменяются за все несколько сотен страниц романа (разве что с девочкой происходит то, в чём читатели были уверены с самой первой страницы).
2. Сюжет. Теоретически, он есть. На практике дело обстоит хуже, потому что он никакой и довольно скучный, а якобы шокирующий финал ничем кроме «Эх, как я вас сейчас всех буду эмоционально потрясать!» не обусловлен. Большая часть книги — то, что мы уже видели и слышали тысячи раз, начиная от сказок про Золушку и заканчивая всеми голливудскими фильмами про наставников и «не_таких_как_все». Растянуто всё неимоверно и непонятно зачем.
3. Язык и детали. Ну, вот, пожалуй, лучшее, что есть в романе, что делает его пригодным для чтения, чтобы разгрузить мозги. Лёгкая и грамотная речь, неплохие и образные описания, детали, декорации. Мысли гениальных див, конечно, подкачали по качеству, но по форме вполне себе интересные. Мне даже понравилась идея «теста Мирабель» для книг, когда определяешь степень вовлечённости себя в книгу (и, следовательно, её субъективного для тебя качества) при помощи сливы: трескаешь их, пока читаешь и если более явно ощущаешь вкус спелой сливы, а не концентрируешься на происходящем в тексте или собственных мыслях по этому поводу, то книга не очень. Боюсь, претенциозная «Элегантность ёжика» такой тест не прошла бы.
Мне кажется, это книга для двух случаев: 1) как уже упоминалось, для того, чтобы разгрузить мозги после трудного чтения; 2) для переходного периода между чтением всякой ерунды и шлака к чтению хорошей литературы — я постоянно сталкиваюсь с тем, что читатели хотят, но не могут перепрыгнуть эту пропасть с разбега, поэтому подобная беллетристика вполне подходит в качестве мостика. Ну, ещё есть третье применение: 3) если у вас в знакомых есть приятная, но очень ванильная дама с, в общем-то, не слишком большим умишком, но огромным самомнением, то можно ей подарить эту книжку, многозначительно подмигивая.
Книга из не очень густо наполненной ниши в литературе: качественного, но чтива. Подумать в ней абсолютно не над чем, восхититься красотами тоже негде, но вроде и сюжет какой-никакой, и язык нормальный, и полного бреда нет. Лёгкая соевая пища для мозгов, нуждающихся в отдыхе, не занимает лишнего места в памяти и чувствах. И всё же книга до последней строчки если не вымученная, то выдуманная, насквозь искусственная: как будто из книжек Нотомб перевели её эго в третье лицо и дали несколько другой набор писательских приёмов.
1. Герои. С героями тут явно какая-то проблема. Пафосные и карикатурные, особенно неудачные из-за того, что говорят от первого лица. Маленькая девочка, которая по задумке должна быть няшечкой и умняшечкой, явно не понимает разницы между умом и эрудицией (впрочем, как и другие герои в романе — может быть, автор тоже искренне считает, что чем больше книг ты прочёл и чем больше вопросов в викторине угадал, то тем ты умнее?), а больше всего похожа на брюзгливую старуху с лавочки у подъезда, которая пристально таращится на соринки в чужих глазах, абсолютно не обращая внимания на собственные светлые очи. Единственный момент, делающий её похожей на подростка это «Вот как умру всем назло», но и он описан совсем не так, как это чувствуют подростки. В общем, не верю. Вторая половинка этой героини — она же сама, только в более старшем возрасте. Вместе: скопище стереотипов — тёплые пледы, жасминовый чай, псевдоумные разговоры о философии и книгах, снисхождение до простых смертных и обывателей, жуткая тоска. Остальных персонажей, по сути, вообще нет, только слабые схематичные штришки где-то на заднем фоне. В лучших традициях самолюбования персонажи не знакомы с понятием развития, поэтому нисколько не изменяются за все несколько сотен страниц романа (разве что с девочкой происходит то, в чём читатели были уверены с самой первой страницы).
2. Сюжет. Теоретически, он есть. На практике дело обстоит хуже, потому что он никакой и довольно скучный, а якобы шокирующий финал ничем кроме «Эх, как я вас сейчас всех буду эмоционально потрясать!» не обусловлен. Большая часть книги — то, что мы уже видели и слышали тысячи раз, начиная от сказок про Золушку и заканчивая всеми голливудскими фильмами про наставников и «не_таких_как_все». Растянуто всё неимоверно и непонятно зачем.
3. Язык и детали. Ну, вот, пожалуй, лучшее, что есть в романе, что делает его пригодным для чтения, чтобы разгрузить мозги. Лёгкая и грамотная речь, неплохие и образные описания, детали, декорации. Мысли гениальных див, конечно, подкачали по качеству, но по форме вполне себе интересные. Мне даже понравилась идея «теста Мирабель» для книг, когда определяешь степень вовлечённости себя в книгу (и, следовательно, её субъективного для тебя качества) при помощи сливы: трескаешь их, пока читаешь и если более явно ощущаешь вкус спелой сливы, а не концентрируешься на происходящем в тексте или собственных мыслях по этому поводу, то книга не очень. Боюсь, претенциозная «Элегантность ёжика» такой тест не прошла бы.
Мне кажется, это книга для двух случаев: 1) как уже упоминалось, для того, чтобы разгрузить мозги после трудного чтения; 2) для переходного периода между чтением всякой ерунды и шлака к чтению хорошей литературы — я постоянно сталкиваюсь с тем, что читатели хотят, но не могут перепрыгнуть эту пропасть с разбега, поэтому подобная беллетристика вполне подходит в качестве мостика. Ну, ещё есть третье применение: 3) если у вас в знакомых есть приятная, но очень ванильная дама с, в общем-то, не слишком большим умишком, но огромным самомнением, то можно ей подарить эту книжку, многозначительно подмигивая.
Что имеем: две искусственные, картонные героини. Одно лицо, только условно разделенное на ребенка-вундеркинда и пожилую консьержку-вундеркинда. (Это не считая Идеального Японца)
Героини высмеивают всех и вся, но при этом сами играют такие же жалкие комедии, как и те, кого они так высокомерно презирают и остроумно высмеивают.
Все-то для них "бедные, убогие нищие духом". На всех-то они смотрят "с гадливостью". Сплошной снобизм и напыщенность.
Легко читается, но невероятно раздражает. Судя по всему, у меня аллерия на Барберри. Мне она кажется подделкой, пародией на интеллектуальную литературу.
И от того, что местами попадаются меткие, хлесткие фразы, только обиднее.
Честно говоря, уже затрахало. То есть, если вы не смотрите французское кино - вам легче. Я смотрю. И от этого бесконечного "переплетения несколких сюжетных линий", от "людей, которые, кажется, ничем не связаны, но оказывают сильное влияние друг на друга" уже не тошнит, а выворачивает. "Париж", "Места в партере" - это я только самые удачные называю, а сколько их, якобы атмосферных, бесконечно похожих друг на друга, называя вещи своими именами - бессюжетных и бессодержательных, но якобы таких гуманистичных. Ведь "все мы люди, все мы человеки, и за ужасной внешностью может скрываться прекрасная душа". Тоже мне новость!
Подозреваю, что и во французкой литературе то же самое. Не на пустом же месте эти фильмы берутся. Только я современную французскую литературу практически не читаю. И после этого "шедевра" ещё долго не буду. Потому что бесконечное интересничание - сделать консьержку и обитателей дома позаковыристее, повычурнее. Потому что правдоподобия характеров - никакого, где ты хвалёный французский психологизм? Потому что сухо, скороговоркой, "в общем", упуская детали. Не люди - а какие-то функции, фантомы,
порождения больного авторского воображения. Хуже всего, конечно, псевдофилософствования. О, это настоящий поиск чёрной кошки в тёмной комнате! Только кошки, похоже, там нет. Как и смысла в книге.
В ней есть элегантность ежика: снаружи сплошные колючки, не подступиться, но внутри... что-то подсказывает мне, что внутри ее отличает та же изысканная простота, какая присуща ежикам, зверькам апатичным - но только с виду, никого к себе не подпускающим и очень-очень славным.
Действия происходят в Париже. Девочка-вундеркинд, пожилая консьержка, потерявшая мужа, которая любит изучать труды философов и послушать классическую музыку, таинственный богатый японец с причудами, который недавно поселился в парижской квартире… однажды эти люди встречаются вместе. Изменится ли их жизнь?
Ох! Давно хотела прочесть этот романчик с красивым и уже известным названием. Я ожидала от него какой-то элегантности, но получила кучу псевдофилософии и много плоских, "неживых", слишком идеальных героев. Если была бы сказка, то эту "идеальность" простила бы, но не в этот раз.
Маленькая девочка, которая умна, у неё светлое будущее, но она решает покончить жизнь самоубийством. Вроде бы умна, а такую глупость хочет совершить.
Пожилая консьержка. Она в молодости была умна, не красива, но могла бы смело пойти в институт и выучиться на какую-нибудь профессию, например, на того же врача, помогала бы детям. Ладно, встретила она мужа в семнадцать и решила за него выйти замуж, но на этом жизнь-то не заканчивается. Конечно, она объяснила в книге, что не хочет себя выставлять за кого-нибудь другого, но она сейчас это же и делает. Во время повествования она тоже слишком идеальная. Снаружи этакая злая старушка, а внутри профессор по философии, который непрочь послушать Моцарта и почитать "Войну и мир". Ах да, у неё кота зовут Лев в честь русской классики. Если бы она просто работала консьержкой и на досуге рассуждала о том, какие богатые сволочи, так и пусть, но она ведь и злится на тех, кто заставляет её показать свой ум. Мне было смешно читать просто.
Японец на склоне лет. Он приехал в Париж. Богат. Идеален,прям мысли всех читает просто. Увлекается культурой, много общих черт с консьержкой. У него несколько детей, но он переехал в Париж. Меня этот персонаж меньше всего раздражал, так как он всё-таки разбудил что-то светлое в душах этих плоских персонажей, внёс что-то оригинальное в это скучное произведение.
Конец. Это вообще ужас какой-то. Ладно бы, если автор написал такое неудачное произведение, так бы хэппи энд сделал. Но он решил, что нам этого хватит. За это я тоже оценку снизила.
Выплеснула свои эмоции, ждала этого три дня, чтобы успокоиться немного после прочтения. Наверное, это одна из немногих книг, о прочтении которых я жалею. Было очень нудно и скучно читать, всё какое-то неживое здесь. Нет, перечитывать не буду, попытаюсь забыть эту книгу. Может быть, она мне не пошла, так как не время..
Книга прочитана в рамках "Книгомарафона", "Флэшмоба", "Школьной вселенной", "Русского лото".
Сколько элегантности в ёжиках
Люблю такие книги, которые либо нравятся либо категорически не нравятся, третьего не дано. Эта книга мне определённо понравилась. Очень утончённая, элегантная и вся такая "французская" - такое сочетание обычно на любителя. Как и у Саган, тут тоже проникаешься атмосферой многоликого Парижа, где богатство и нищета соседствуют на одной лестничной клетке; где заносчивость и снобизм считают ниже своего достоинства иметь что-либо общее со скромностью и заурядностью. Однако снобизм не всегда являет наличие высокой интеллектуальности или изысканного вкуса. Скорее, определяет претензию на их наличие. Точно также за скромностью может скрываться недюжинный ум и изящные манеры.
Три главных героя этого романа живут в элитном доме в центре Парижа. Рене пятьдесят четыре года, двадцать семь из которых она проработала консьержкой в доме на улице Гренель. Рене родилась в бедной крестьянской семье, у которой не было возможности дать ей образование. Однако непреодолимая тяга к знаниям и книгам, в особенности к русской словесности, позволили ей в течение времени стать эрудированной в различных областях. К несчастью, в следствие трагедии, случившейся в семье Рене сорок лет назад, у неё выработался иммунитет к счастливой жизни. Она сама называет себя "дикий зверёк", чуждый обществу, закрывшийся от людей. У Рене так мало радостей в жизни: любимый кот Лев, названный так в честь Льва Толстого, книги и уютные чаепития с единственной подругой Мануэлой.
Двеннадцатилетния Палома живёт на шестом этаже в квартире площадью четыреста квадратных метров с папой, мамой и сестрой Коломбой. Их семья - классический пример парижской буржуазии, подчиняющийся условным законам высшего сословия. Но Палома, ребёнок-вундеркинд, считает себя общественным изгоем, так как не может ужиться с навязанными правилами жестокой реальности, а свою семью она считает бездушными и бесчувственными автоматами.
Какуро Одзу - сосед Паломы, образованный, начитанный, вежливый и чрезвычайно интригующий местных дам богатый японец.
Три таких разных человека, три разных судьбы; но у них оказывается много общего - эрудированность, мировоззрение и одиночество. Через многогранные философские рассуждения, сложные мысли Рене, Паломы и Какуро, через пёстрый веер противоречивых размышлений автор ведёт нас к неизбежному финалу. Финал закономерен, ни одна встреча в нашей судьбе не случайна.
Книга прочитана/прослушана в рамках игр Дайте две, Новая рулетка, Русское лото и в группе Мир аудиокниг.
В чем состоит наша жизнь? Мы день за днем упорно стараемся играть свою роль в этой лживой комедии. Самое важное для нас, как и для всех приматов, — оберегать и благоустраивать наилучшим образом свою территорию, подниматься или хотя бы не опускаться в иерархии стаи да еще совокупляться на все лады, как ради удовольствия, так и ввиду продолжения рода. Поэтому значительную часть своей энергии мы тратим на то, чтобы пугать или соблазнять — две основные тактики, к которым мы прибегаем в своих территориальных, иерархических и сексуальных притязаниях, питающих наш конатус. Но все это не выходит на сознательный уровень. Мы рассуждаем о любви, о добре и зле, о философии и культуре и вцепляемся в эти благообразные принципы, как клещ в теплый собачий бок.
Но временами лживость комедии жизни вдруг делается очевидной. Тогда, словно очнувшись от сна, мы смотрим на себя со стороны, поражаемся тому, сколько сил уходит на возню с жалкой бутафорией, и с ужасом думаем, где же тут искусство. Бесконечные гримасы и ужимки кажутся совершеннейшей чушью, уютное теплое гнездышко, за которое мы двадцать лет расплачивались, — вульгарным барахлом, а с таким трудом завоеванное положение в обществе — пустой побрякушкой. Что же касается потомства, мы вдруг видим его в новом и довольно неприглядном свете: ведь если отбросить альтруистическую обложку, сама идея размножения выглядит жуткой глупостью. Остаются радости секса, но и они не выдерживают натиска жестокой правды о нашем естестве, поскольку простые физические упражнения без всякой любви не подходят под наши прочно усвоенные мерки.
Нам не дано вечности.
В такие дни, когда на алтаре нашей природной сути гибнут все романтические, политические, моральные, интеллектуальные и метафизические идеалы, которые упорно внушались нам многолетним воспитанием и образованием, с ними вместе и вся общественная конструкция с ее делением на зоны и иерархическими ступенями рушится и погружается в лишенное смысла Ничто. Нет больше бедных и богатых, философов и ученых, повелителей и рабов, добрых и злых, практиков и теоретиков, синдикалистов и индивидуалистов, революционеров и консерваторов — все они лишь рядовые гоминиды, и их гримасы и улыбки, манеры и украшения, языковой и разные другие коды обусловлены генотипом среднего примата и расшифровываются очень просто: отстоять свое место или умереть.
В такие дни становится особенно острой потребность в искусстве. Мы жаждем вернуть иллюзию духовности, страшно хотим, чтобы что-нибудь спасло нас от биологического рока и чтобы не исчезли из нашего мира величие и поэзия.
"... бравый Тибер, который не боялся ничего, кроме шампуня, что обнаружилось, когда он снял с головы шапку. Не подумайте, что из вежливости. Жарко стало. Как-никак май месяц!"
Олимпии всего девятнадцать лет, и она ждет не дождется, когда ей можно будет поступать в Высшее ветеринарное училище. А пока старательно, со смешанным чувством сострадания и восторга, практикуется единственным доступным способом: пользуя представителей здешней фауны.
Поэтому и говорит о диагнозе, который ей удалось поставить, с таким торжеством, словно открыла месторождение алмазов.
— Цистит?! — охотно изумляюсь я.
— Цистит! — повторяет сияющая Олимпия. — Бедная девочка мочилась где попало, и… — Она набирает воздуху и выкладывает главный козырь: — В ее выделениях наблюдалась слабо выраженная гематурия!
Боже, как это прекрасно! Скажи она: «в кошачьей моче была кровь», — было бы понятнее. Но Олимпия, с энтузиазмом входившая в образ кошачьего доктора, усвоила и специфическую терминологию. А я обожаю такой стиль. Фраза «В ее выделениях наблюдалась слабо выраженная гематурия» ласкает мое утомленное изящной словесностью ухо, уводит в особый, далекий от литературы мир. Я поэтому и инструкции к лекарствам люблю читать: утешительная точность и техничность терминов создает впечатление основательности и пробирающей до дрожи простоты, погружает в другое измерение, где нет ни поисков красоты, ни мук творчества, ни бесконечной, безнадежной погони за идеалом.
Посеешь желание - пожнешь угнетение
У каждого свой удел, от которого не отвертеться, как ни старайся; можно тешить себя разными иллюзиями, но в финальной сцене все равно предстанешь тем, чем на самом деле был всегда.