Хмель

Более ста лет исторического повествования и 800 с лишним страниц хмельного чтения, от которого порой захватывало дух, но чаще всего придавливало его же неимоверной тяжестью от происходившего на страницах сих. Тьма, жестокость, мракобесие, вера, как отличное средство для управления людьми и власти над ними, декабристы, революции и начало гражданской войны....И судьбы, судьбы, судьбы - разные, чьи-то, не успев начаться, обрываются, другие, за редким исключением, тянутся на всем протяжении повествования.

Роман, в котором речь идет о сибирских староверах, поделен на три части, или завязи, выражаясь авторским языком, где единственным сквозным лицом является Ефимия, продолжившая род Юсковых и волею судьбы оказавшаяся в общине Филарета Боровикова, скрывшегося в Сибири от притеснений и наказаний, но собственной рукой карающего и милующего.

Первая завязь, по сути вводящая в курс дела и рассказывающая где берет начало история двух семей Юсковых и Боровиковых, самая мучительная и тягостная, оставляющая после себя тяжелое впечатление из-за обилия насилия, людской дремучести и всесилия тех, кто считает себя проводником Божьей власти на земле. По сути, там нет особого развития сюжета, все топчется на одном месте, а именно в пыточной камере практически, поэтому чтение порой продвигается с трудом.

Завязь вторая - логическое продолжение первой, спустя несколько десятков лет, когда на первый план выходят многочисленные потомки рода Юсковых и Боровиковых, живущие, плодящие и размножающиеся согласно заповедям собственной веры, коя представлена тут тополевцами, дырниками и еще некоторыми толками...Сеют, жнут, жизнь идет своим чередом, кто дырке отдает поклоны, кто тополю.....Заповеди и учения вертятся в любую сторону, позволяющую трактовать их как угодно, во славу или на беду ближнему (закон, что дышло: куда повернул, туда и вышло). Порой волосы дыбом встают от происходящего, от людских характеров, заматерелых зачерствевших от жизни настолько, что не жалко им никого и ничего.
Но эта часть стала самой интересной, в которой нет пыточной камеры и революционных славословий, коими изобилует третья завязь, по сути, вся посвященная приходу советской власти в те края и установлению её на места.

Местами роман очень интересен и информативен по части жизни в то время и в тех местах, но постоянно чувствуется, когда он был написан в результате присутствующих с завидным постоянством реверансов в сторону власти и справедливости её решений, какими бы кровопролитными они не были. Раз за разом со страниц звучит мысль о крепостничестве и кабале при царизме, о свободе и равенстве при большевиках. Текст тягучий, изобилующий религиозной лексикой и революционной патетикой, некоторые герои мне показались нарочито надуманными, в коих и коим не веришь до конца.

Интересная попытка охватить большой исторический период, насыщенный драмами и коллизиями и рассказать о людях, живущих в ту эпоху сообразно своей вере, но, повторюсь, несколько перенасыщен данью времени.

Игра в классики. Тур № 12.
Собери их всех. Поход за ЭиО
Мир аудиокниг. Царь горы

«Что ни дом, то содом; что ни двор, то гоморр, что ни улица, то блудница»

Книга привлекла внимание уже первыми страницами. Очаровал непривычный язык - мелодичный, благозвучный, живописный - сразу окунул в позапрошлый век. Трилогия состоит не из трёх книг, а из трёх сказаний, которые, в свою очередь, подразделяются на завязи. А внутри этих завязей такая старорусская красота вместе с дремучей непроходимостью, что дух захватывает.

Крепость. Сказание первое
Начинается сказ событиями первой половины 19 века. Автор позволяет нам проникнуть внутрь старообрядческой общины Филарета Боровикова – пугачевца, бежавшего в Сибирь от царя и неволи, от "антихристовых слуг". Казалось бы, живут люди верою, проводят дни в трудах и молитвах, а на самом деле - средневековье: в цепи неугодных грешников заковывают, железом калёным пытают, на кострах сжигают...
В первом сказании мы знакомимся с основными героями, чьи многочисленные наследники населят Белую Елань и разбредутся дальше. И лишь одна Ефимия, дочь Аввакума из Юсковых, будет жить больше века.

Корни и листья. Сказание второе
От корней Филарета-батюшки и Юсковых (среди которых и беглые каторжники скрывались) протянулись многочисленные боровиково-юсковские ветви, а крепость веры разделилась на разные толки: белокриничники, рябиновцы, новожены, дырники, ларивоновцы... И жили они не ведая любви к ближнему, не ведая добра и зла, а лишь во имя живота своего.
«Что ни дом, то содом; что ни двор, то гоморр, что ни улица, то блудница»

Переворот. Сказание третье
В этой части автор очень ярко изобразил смутные революционные времена. Сложно понять простому забитому народу за кем идти, кому верить, на кого надеяться, когда вокруг столько партий и лозунгов.
Многие заблуждались, хоть и были чисты душой, стремились к жизни праведной. Легко было попасть в сети лжи и обмана. Именно такой путь был уготован Дарье Юсковой...

Если началась любовь к этой книги с образного языка, то исторический сюжет увлёк развернувшейся драмой, чем укрепил мои чувства. "Хмель" из тех сказаний, которые честно и правдиво отображают прошлое. Каждый герой романа живой - со сложным неоднозначным характером. Здесь нет тех, кто бы не заблуждался или не делал ошибок. Они любят и страдают, молятся и проклинают, ищут и сбиваются с пути...

Заповедей много - жизнь короткая…
Хочется привести несколько таких "заповедей", по которым жили-поживали в староверческих общинах, долго молясь и ссылаясь на писание, коим оправдывали любой грех и преступление.
Знай не зевай – мошну набивай, лопатой греби деньги.
Все тлен и разминка на полпути – одно золото вечно.
Войди в дом ближнего и обдери его, как дальнего: не в накладе будешь.
Языком можешь ужалить, капиталом насмерть прихлопнуть.
Совесть – для простаков; невод – для дураков. Не будь дураком и простаком – кадило раздуешь.
Своя рубаха ближе к телу; а еще лучше – если содрать рубаху с ближнего: в двух рубахах теплее.

Огромное спасибо за совет в Новогоднем флешмобе 2019 LoughridgeNaething .
Книга прочитана также в игре Собери их всех!

«Жизнь, как и река, – с истоком и устьем.
У каждого – своя река. У одного – извилистая, петлистая, с мелководьем на перекатах, так что не плыть, а брести приходится; у другого – бурливая, клокочущая, несущая воды с такой яростью, будто она накопила силы, чтоб пролететь сто тысяч верст, и вдруг встречается с другой рекой, теряет стремительность, шумливость, и начинается спокойное движение вперед, к устью.»

Добротный исторический роман, какие сейчас редко встречаются (ну, по крайней мере мне), состоящий из нескольких частей, сказаний, которые в свою очередь делятся на завязи. Это такие узелки, которые помогут разобраться с событиями, растянутыми почти на век.
Тяжеловесный, мрачный, действительно хмельной рассказ о жизни русских староверов, суровый быт и вера которых повергают в шок даже самого искушённого читателя.
Читать нелегко, из-за обилия старых слов, которые иногда совсем незнакомы, но, поверьте, это красиво, даже завораживающе.
Роман столько в себя вобрал, что в одной скромной рецензии всё описать трудно. По сути - это история рода Юсковых в лице старицы Ефимии, которая и поведала эту грустную, местами даже жестокую быль.

Сказание первое. Всё только начинается. Мы знакомимся с Ефимией. Она ещё молода и красива, способна на большое чувство, умеющая сочувствовать. Да только вынуждена жить под бременем тяжёлой старообрядческой религии. В чужой семье, с нелюбимым мужем, которого часто не бывает дома, она борется за своё место под солнцем. Её не любят в общине, но и не трогают. Статус невестки Филарета Боровикова, главного духовника общины, имеет вес, да и боятся её немного, как знахарку.
Юсковы и Боровиковы тесно связаны между собой. Духовными и родственными узами, соперничеством и даже враждой.
Тяжёлая глава. Много смертей, крови и насилия. Много непонятных для нас обрядов, языческих, диких, даже каких-то невменяемых.
Так и живут, веруя, но во тьме. Молятся, враждуют. Кто-то сложит голову во имя верыю кто-то ради любви, кто-то из-за убеждений. Жизнь долгая, но не у всех.

Сказание второе. Жизнь продолжается, правда с изменениями. Скоро, уже очень скоро придёт советская власть. Что она принесёт раскольникам, живущим по своим законам?
Род Юсковых и Боровиковых продолжается. Хотя и разъехались их потомки по всей Руси. Но в Белой Елани по-прежнему свои законы, и своя вера, хотя и она раскололась на несколько частей.
После бурных и трагических событий возвращается Ефимия в родное селение. Она уже не та, что была раньше. Прошла через много испытаний. Простила первого мужа Мокея, родила двоих детей от второго. Отринула религию, которая принесла ей столько горя.
Она окрепла телом и огрубела душой. И ждёт перемены власти, постепенно превращаясь из молодой и красивой женщины старуху.

Сказание третье. Мы наш, мы новый мир построим!
Свершилось. Пришла долгожданная свобода. Революция накрыла всю Россию и докатилась сюда, в Сибирь.
Смутное, тяжёлое время. Забитый народ терялся лозунгах и разного рода призывах. Кому верить, с кем продолжать путь. Чего ждать от новой власти?
Большая часть сказания посвящена Дарье Юсковой, правнучатой племянницей Ефимии, дочери миллионщика Елизара Юскова.
Девушке была уготована страшная и трагическая судьба. И даже суровая бабка Ефимия не смогла предотвратить несчастья. Революция подминала под себя и слабых, и сильных, уравнивала богатых и бедных. И злом она была, или добром спорят до сих пор, что уж говорить о тех временах.

«В истоке не оглядываются назад. За плечами – розовый туман, и в том тумане – игрища, потехи, мать да отец, братья да сестры, бабушки да дедушки, прилежание иль леность, – чем любоваться? Зато вперед глядеть радостно. Неведомые берега тянут к себе, новые люди, встречи и разминки – жизнь!..»

Книга как раз такая. О жизни, об истоках и устьях, о людях. Не замечаешь, как втягиваешься в неё с головой, наслаждаешься красотой языка и отлично продуманным сюжетом.
Какие же люди песчинки в бурной реке истории…

Для клуба ПЛСЛ

На моей ветке выросли тринадцать завязей

"Динь-бом, динь-бом,
Слышен звон кандальный…
Динь-бом, динь-бом…
Путь сибирский дальний…"
Завязь 1. Более года не слушал никаких исторических романов о родной Сибири, понял, что соскучился.

"Звенят, звенят колокольчики… Лютый мороз пробирает до костей, и лицо до того отвердело, что губы не шевелятся. Ухоздвиговская пара соловых мчится по тракту, отстукивая версты коваными копытами."
Завязь 2. Начнем с названия. Оно не случайно, так как хмель является растением семейства коноплянных, внешне выделяется за счет так называемых завязей, а каждая такая гроздь имеет свою жизнь, а еще хмель - вьющееся по часовой стрелке вверх растение. Красивое отождествление событий, происходящих в Сибири девятнадцатого и двадцатого века.

Так по крупинке из года в год собирались впечатления, раздумья, покуда не вылились в романах Сказаний.
Да, я их такими вижу, больших и маленьких героев Сказаний! Увидит ли их такими же взыскательный читатель?..
Завязь 3. Очень красочно разделен роман, фактически он состоит из трех отдельных романов, так называемых сказаний, все три проходят в разные временные промежутки, а соединяются они семейными узами персонажей, мы наблюдаем за несколькими поколениями семей старообрядцев.

"Но куда уйти? Куда? Велика ты, Русь, а деться некуда! Пустынна ты под тиранией венценосца, ох как пустынна! Одни сами себя гонят в безлюдье, куда-то в дебри на Енисей, другие идут на каторгу, третьи в поте лица своего добывают хлеб насущный и кормят царскую челядь, а сами живут впроголодь. И терпят, терпят! Доколе же ходить в ярме? Доколе?!"
Завязь 4. Первое сказание считаю самым сильным в произведении. Середина девятнадцатого века, старообрядческая община двигается по России, подобрав уже более 50 каторжных, слепое и не очень поклонение старцу Филарету, сопутствующий мрак в общине, двойные, тройные стандарты, вероломство, суды, где вершители судеб творят свое безбожное дело.

"Что за люди? Чем они живут?"
Завязь 5. Вот туда попал убежавший с этапа по политической ссылке дворянин, бывший мичман Лопарев, обвиненный в действиях против царедержавия. С этой встречи Лопарева с членами общины т начинается огромный рассказ о двух семьях Юсковых и Боровиковых, выживших после трагического конца первого сказания. Именно с ними мы встречаемся в двух других сказаниях в уже двадцатом веке.

Гордыня, властолюбие возносит иного на высоченную гору, и тогда начинается беда…
Завязь 6. Не успел наш герой освоиться как следует в общине, как начались трагические, головокружительные события. Темная сторона света не спит и всегда готова напасть на светлую... Повествование меня настолько увлекло, что пролежал с книгой половину ночи, пока не выяснил на финишной прямой, что же стало с нашими героями.

"Молчай, срамное брюхо! Хаживал ли ты, праведник, в чепи закованным по рукам и ногам? Шел ли ты на царя с ружьем? Сиживал ли в каменной крепости? Барин тот попрал барство да дворянство, чтоб свергнуть сатанинский престол со барщиной и крепостной неволей. Слыхивал ли экое? На зуб клал али мимо бороды прошло? Может, тот барин примет нашу веру древних христиан и, как Аввакум-великомученик, пойдет с нами к Беловодьюшку сибирскому. Тогда, Бог даст, отдам ему посох и крест золотой…"
Завязь 7. А что понравилось в романе - здесь нет полностью положительных героев и явно отрицательных, но здесь и нет второстепенных героев, все - главные, настоящие, пропитанные жизнью, своими идеями и поступками раскрывающие свою суть. Черкасов постоянно оперирует диалогами, которые очень приближены к истинному старообрядческому архаичному говору, что только усиливает эффект реализма происходящих событий, увлекаешься в этом водовороте необычным слов, подспудно понимаемых сибирякам.

Жизнь в Белой Елани, как хмель в кустах чернолесья, скрутилась в тугие узлы. Идешь и не продерешься в зарослях родства и староверческих толков и согласий"
Завязь 8. Вторая часть романа переместилась с берегов реки Ишим уже в начале 20 века в деревню под Минусинском, где осели вышеназванные семьи.

Так и жизнь в Белой Елани. Запуталась, очерствела, шла как муть в подмытых берегах. Редко кто из приезжих мог прижиться на стороне кержаков-староверов.
Невзлюбят Юсковы – выживут не мытьем, так катаньем. Косо взглянут ядовито насмешливые Лалетины – не жди добра. Не успеешь оглянуться, как прозвище схватишь. Не угодишь Мызниковым – беги, не теряя минуты.
Но как в чащобе нет куста, не кидающего ветви по-своему, так и в зарослях родства каждая семья со своим нравом, установлением и традицей.
Есть какая-то отметина, наподобие родимого пятна, на каждом кусте фамилии.
В характере Вавиловых припечаталась угрюминка; взгляд исподлобья, недоверчивый, сверлящий, вдавливающий.
Юсковы – народ богатый, гордый, но туговатый на хлеб-соль: «Ем свой, а ты на ногах постой».
Боровиковы – люди особого нрава. Круто замешенные и долго печенные, с отвердевшей подовой окалиной. Про них говорят: «С Боровиковыми столковаться, что с Татар-горою потягаться».
Хитрые Валявины – брови на лоб; с виду полнейшее недоуменье и простодушие. А копни – потаенная хитрость, лисья настырность и кошачья дотошливость.
Семье каторжанина Зыряна свойственны прямодушие и заполошность.
Вся Белая Елань делится на две половины – на кержачью, прозываемую стороной Предивной, и поселенческую – Щедринку.
Стороны, как небо с землею, никогда не сходятся друг с другом.
Завязь 9. Вторая часть - самая бытовая, мы видим уже новых героев, потомков старообрядцев из первого сказания, мы уже говорим о миллионщиках, золотых приисках, "зле идей социалистов", ссылаемых в эти сказочные минусинские края. В лице молоденькой Дарьи Елизаровны Юсковой мы увидели, что может происходить с человеком, который может открыто высказывать свои формирующиеся логичные мысли и как легко пересечь развитие этих свободных идей. Невольно думаешь, где же тут закон, где здравый смысл. Мы видим, как каждая семья продвигает в жизнь свою идею превосходства и сила. Одна отдушина - здесь появляется любовная линия Дарьюшки и будущего революционера Тимофея Боровикова.

Надо сесть и подумать. Подбить итоги жития. Такое время... Итак, революция…

Завязь 10. Третья часть романа - живая, динамичная, наступил 1917 год, наконец-то Дарьюшка снова в родительском доме, но тут все так лихо закручивается, Доходят слухи с запада страны. Царь отрекся от престола, временное правительство берет на себя бремя правления, ну а здесь, в центре Красноярска тоже глобальная движуха, а наши "богатенькие Буратинки" не знают, как же реагировать на происходящие события, как сохранить свои золотые сбережения, кто поможет, как выжить? Фактически все повествование происходит в доме Юсковых, кого тут только здесь нет! Из этого сказания можно красивую пьесу поставить, меняются как перчатки персонажи, которые так пестры, что жутко становится, но революция движется семимильными шагами, дойдет и до сюда, что же будет со всеми?..

"В истоке не оглядываются назад. За плечами – розовый туман, и в том тумане – игрища, потехи, мать да отец, братья да сестры, бабушки да дедушки, прилежание иль леность, – чем любоваться? Зато вперед глядеть радостно. Неведомые берега тянут к себе, новые люди, встречи и разминки – жизнь!.."
Завязь 11. Очень понравились именно первое и третье сказания. Через яркие диалоги и внутренние размышления главных героев получилось широкое эпическое полотно в срезе двух выбранных сибирских семей. "Ветер с моря дул, ветер с моря дул..." - заметил интересный прием Черкасова - повторение слов в диалогах, чтобы усилить эмоциональный оттенок в диалогах, на которые следует обратить внимание. Понятно, что люди не используют такого в своей обыденной речь, но как же еще передать через диалоги силу слова - вот такой прием применил здесь автор. Ну, и красивый финал, понятно, здесь он получился!

"Боже, как повторяется мир! Как будто все вечно - и ошибки, и трагедии, и даже революция"
Завязь 12. Именно так, об этом и роман написан. Да, пишут, что последующие романы трилогии слабее первой. И это понятно, ведь "Хмель" переписывался автором, в 1937-ом при аресте были потеряны первые рукописи и только через десяток лет "вторым проходом" были восстановлены описанные ранее события, базой которых стали воспоминания предков автора. Понятно, что вновь воссозданные строки, да еще через лично пережитые годы ссылки, зазвучали у автора более резко, более жестко, трагично, а оттого и действительно сильнее духом. Все же продолжу чтение трилогии, уж очень хочется узнать, что же случилось с героями или их потомках дальше.

"Вчера был день разлуки шумной.
Вчера был Вакха буйный пир,
При кликах юности безумной,
При громе чаш, при звуке лир…"
Завязь 13. Книгу слушал в исполнении Александра Созонтова. Очень подходящий голос, лаконичное профессиональное классическое чтение - но очень-очень медленный темп, что больше удручает при трагических моментах. Не выдержил и поставил книгу на значительное ускорение, что, возможно, лично для меня придало динамики и восторгов при прослушивании сказаний.

С благодарностью к рекомендациям sireniti , Tarakosha , varvarra KontikT , Oubi , KuleshovK . Ваши рецензии передвинули книгу в ближайшие хотелки и процесс чтения наконец-то состоялся, спасибо!

Флэшмоб "Книги по алфавиту 2019", Тур 4: буква Х
+
Игра "Собери всех", Книга №184, Квест №20, цветы на обложке от 500 стр
+
Игра "Пятилетку - в три тома", Тур 11, Заявка №4, Книга №5

СКАЗАНИЯ О ЛЮДЯХ ТАЙГИ

Прекрасный роман, о котором незаслуженно мало говорят и пишут. Перечитывала его в детстве несколько раз в затрепанной «Роман-газете» и рада была потом найти отдельное издание.

Мощная проза, колоритный сюжет, цельные характеры. Исторический роман, семейная сага, история любви — три в одном. История староверческой общины, сибирское селение Белая Елань от декабристов до начала ХХ века. Для поклонников Анатолия Иванова: напоминает «Вечный зов», только лучше.

С этнографической точностью показаны раскольнические толки: тополевый толк (молились огромному старому дереву), дырники (отрицали иконы как оскверненные образа и молились строго на восток, проделывая для этого отверстия в стенах). Твердокаменные люди, готовые ради веры гореть в огне. Вера — то ли в Христа, то ли в традиции и догмы. Меня особенно интересовала эта тема, поскольку одна из семейных ветвей — старообядцы.

Впоследствии было интересно узнать, что у героев романа есть прототипы. В 1941 году писатель получил послание из далекой деревни, написанное в старой орфографии, похожее, по его словам, на письмо с того света. Подписанное: «Ефимия, дочь Аввакума из Юсковых». Черкасов посетил Ефимию и записал ее историю. На тот момент старухе-старообрядице было 136 лет, согласно советскому паспорту (1805 год рождения); в детстве, во время войны 1812 года, она видела Наполеона. В основу сюжета также легла история прапрадеда писателя, легендарного декабриста Черкасова, сосланного в Сибирь.

Есть одноименный художественный фильм по мотивам романа, но сам роман впечатляет гораздо больше. Как я уже сказала, это моя детская любовь. Так же, как казачество в русской литературе для меня — не «Тихий Дон», а «Даурия» Константина Седых, так и старообрядчество — не Мельников-Печерский, а Черкасов. Пишу не просто с благодарностью к автору — это пропаганда! Может быть, кто-то захочет прочитать/перечитать достойную книгу. На длинных новогодних каникулах, например.