Самодержец пустыни

- Не все видят то же самое, что вы, - ответил барон. - Своим друзьям я обычно показываюсь в виде петербургского интеллигента, которым я действительно когда-то был. Но не следует делать выводов о том, что я действительно так выгляжу.
- А что тогда видят остальные?
- Не буду утомлять вас деталями, - сказал барон. - Скажу только, что во всех шести руках у меня острые сабли.

В.Пелевин, “Чапаев и Пустота”, 1996

Юзефович сам в начале книги сравнивает эпопею Унгерна с Сердцем тьмы Конрада. Трудно с ним не согласиться - история сумасшедшего прибалтийского немца похожа на инфернальные ужасы в дебрях Конго. Только вот Унгерн-то и правда был, именно такой, не синтезированный из разных случаев в Африке.

Итак, странноватый немец из древнего рода, давным-давно оседшего в Прибалтике после многовекового германского “натиска на восток”, ищет приключений. Ему не интересно учиться, его что-то гнет, тянет в гущу событий. Он хочет попасть на войну с японцами, лезет в Монголию, когда она решает отложиться от Китая, идет на фронт Первой мировой. Все это без мыслей о карьере и наградах, его просто тянет к войне.

У нас нет и не будет понимания, когда именно его окончательно переклинило. Увлечение буддизмом, личный опыт службы в Забайкалье, стечение обстоятельств - и вот он уже подручный атамана Семенова в Даурии. Империя распалась, все полыхает, и в этот момент возможно все, в том числе и пытаться осуществить безумные проекты по созданию новой империи желтой расы. Но для начала Унгерн с Семеновым два года сидят в глубокрм тылу белых и грабят проезжающих, пока Колчак пытается победить красных.

Вместо этого красные побеждают его, все опять рушится, Семенов не знает что делать. А Унгерн то ли выходит из подчинения, то ли нет, но он внезапно уходит в Монголию, которая вновь стала китайской провинцией, но не Цинской империи, а нового, республиканского Китая.

Вот тут и начинаются чудеса. Несколько сотен отморозков и бандитов нападают на китайские войска, превосходящие их в 10 раз по численности. И, после ряда неудач, после смены тактики, после слияния, так сказать, в едином порыве с монголами, опять желающими от Китая отложиться, отряды Унгерна занимают столицу Монголии (предварительно выкрав местного живого бога у китайцев из-под носа).

После неожиданного и очевидно крупного успеха барона понесло. Поголовное вырезание евреев, средневековые по жестокости казни, постоянные убийства в собственных рядах ради поддержания тонуса. Все это служило фоном для мечтаний о новом порядке, для рассуждений о преимуществе теократии. А собаки-трупоеды (это был официальный способ упокоения в Угре) тем временем не справлялись с объемами, которые им поставляли новые органы власти. Душители-контразведчики, доктора-убийцы, просто маньяки и немного военной удачи - вот слагающие для временного успеха.

Кто были те люди, что пошли с бароном и оставались с ним? Почему они служили ему так долго? Даже после его сумасбродных походов из Монголии на Россию у него было около 2500 человек!

Красные показали себя опытными шахматистами. Унгерн выгнал китайцев, но не мог удержать Монголию. Красные создали из монголов правительство в изгнании, помогли ему экспедиционным корпусом Красной Армии. И навсегда (по крайней мере, до наших дней) оторвали Монголию от Китая. Барон же попал в плен при туманных обстоятельствах и, после показательно процесса, был расстрелян. Трудно сказать, что он этого не заслужил.

Меня заинтересовали в книге многочисленные подробности “мирного проникновения” Российской империи на просторы Азии. Все эти многочисленные русские поселения в Монголии и Манчжурии, множество контор в городах, совместные банки. Кооперация через границу, прочные экономические связи - может, будь у нас пресловутые двадцать лет мира, то и получилась бы Желтороссия?

Меня в который раз поражает этот мир начала 20-х, мир, похожий на корявое воплощение в реальность вселенной “Алисы в стране чудес”. Тут съезд марксистской Монгольской народно-революционной партии может принимать решение о прекращении поиска девятого перерождения Богдо-гэгена, а потомок крестоносцев мечтает возродить империю Чингизхана. И так далее...

Житие эксцентричного злодея-мистика.

Книга Леонида Юзефовича об одиозной личности барона фон Унгерна-Штернберга весьма интересна и «цепляет» моментально. Удивительной силы воли был барон, бесстрашный, чудовищно жестокий, с отчаянной сумасшедшинкой, ведь недаром монголы прозвали его «богом войны» и столько легенд возникло вокруг его персоны. Сейчас, наверное, даже историки не смогут отличить правду от выдумки, но одно бесспорно – этот человек в эпоху всепоглощающего хаоса совершил невозможное, создал прецедент – с небольшим, по сути, войском восстановил независимость огромной страны Монголии и заставил сотрясаться могучий Китай. Его панически боялись и ненавидели китайцы и большевики. Для кого-то он остался божеством и героем, для кого-то - дьяволом во плоти, палачом и преступником.

Возможно, если бы барона не предали подчиненные, то и карта мира выглядела бы сейчас совершенно иначе - существовало бы Срединное Азиатское государство, а может и вся Евразия была бы под властью «желтых» азиатских народов… Кто знает…

Юзефович собрал и обработал фактологический материал, легенды и мифы о бароне Унгерне. Его труд читается скорее как остросюжетный приключенческий роман, нежели как нон-фикшн. Отсюда и определенное количество повторов, и сложность в отделении гипотез от фактов, поскольку в пылу азарта принимаешь все за чистую монету. Вот и получается, что плюс легкости изложения погашается минусом домыслов, и тут уже без пуда шоколада не разобраться. Тем не менее, я уверена, что данная книга представляет отличную реконструкцию жизни экзотичного русско-немецкого Чингисхана и прекрасный анализ его феномена, насколько это, конечно, возможно в условиях мифологизации изучаемой личности.

Порадовал иллюстративный материал, представленный в книге – здесь есть фото самого барона, виды Монголии, многочисленные фотографии дворцов, монастырей, тюрем Урги (ныне Улан-Батор); запечатленных на пленке празднеств и казней; портреты военачальников и солдат, русских и монголов, представляющих различные сословия. Словом – настоящий фотосрез жизни русских в 1920 -1921 годах в Монголии и Китае.

P.S. Я принимаю близко к сердцу все книги, рассказывающие о Китае и, в частности о городе Харбин, потому что мой прадед с 1903 года работал на КВЖД, и 34 года с женой и детьми (а их было шестеро) прожил в Харбине, в котором, кстати, бывали и барон Унгерн и атаман Семёнов. И благодаря рассказам старшего поколения в нашей семье с детства знают о «похождениях» этих незаурядных исторических личностей и их дивизий. А может потому, что листая старый семейный фотоальбом со снимками 1910-1930-х годов, я натыкаюсь на фото, снятые на фоне зданий Харбина и на портреты бабушкиной красавицы-подружки с загадочным китайским именем Липо Лай…

Удивительное дело – стремительно наступили 20-е годы XXI века и меня все больше и больше потянуло на всякий-разный нон-фикшн. Казалось бы, вон же на полке лежат последние Франзен, Генассия, Уэльбек, другая разная занятная беллетристика-эквилибристика, бери не хочу. Но рука почему-то охотнее тянется к книгам про: почему 1999-й год стал самым лучшим в истории кино, почему наркокартели являются успешной бизнес-моделью или почему маленькие черные дыры похожи на ежей. Не знаю, как это работает. Но варианта основных два: сознательный и юнгианский. С сознательным все относительно просто – субъективно, количество хорошей литературы, к сожалению, сильно отстаёт от моих далеко, кстати, не выдающихся интеллектуальных потребностей, вследствие чего возникает некий голод, который надо как-то восполнять. Ну и так как перечитывание «Щегла» не приносит уже столько радости и эмоций, чтобы заполнить освободившиеся лакуны, то приходится искать всего этого на стороне. Вот так в руках гуманитариев и оказываются возбуждающе непонятные книги про квантовую суперпозицию и особенности нереста у карликовых гагар. Со второй концепцией смены литературной ориентации, в принципе, тоже все понятно. Я читаю нон-фикшн, потому что иначе постоянно думаю о твоей маме. Ладно, это, наверное, too much юнгиански, есть объяснение получше. Один из главных предателей в человеческом организме, мозг, почему-то решил, что конкретно подустал от всех этих франзенов и янагихар. Подайте ему уже разжеванной пищи, чтобы он не тратил попусту ресурс на все эти хитросплетения и смысл, которыми так изобилует любой сюжет художественного произведения. И вот ты уже, сам того не подозревая, читаешь книгу про эстляндского барона, который возомнил себя духовным наследником Чингисхана и поехал в Монголию безобразничать.

Зовут этого джентльмена почти как прусского военачальника XIX века или, на худой конец, как главного дизайнера магазина IKEA - Роберт Николас Максимилиан фон Унгерн Штернберг (отзывался и на более приземленное Роман). Сей господин за очень короткий промежуток времени успел так сильно напроказничать, что хочешь, не хочешь, истории пришлось вписать его длинное имя в свои, извините, анналы. Как же так товарищ Унгерн масштабно нашкодил? Ну, называя вещи своими именами, он (из важного): аннексировал столицу Монголии Ургу, провозгласил ренессанс монгольской империи и сказал, что будет шатать трубу любого, кто с ним по второму вопросу не согласен. Также, дядя Рома носил буддистские одеяния, (предположительно) был геем и любил ушатать с вертухи за базар. Его современники относились к нему уважительно, но боязливо, как, впрочем, и следует относится к взрослому мужчине, который носит публично рваный халат. Ну и наконец, наш рома-рома-роман увлекался геноцидом и средневековыми пытками, что делало его таки просто невероятно токсичной персоной. Почти все, кто так или иначе являлся коллегами Унгерна, были либо казнены, либо осуждены на казнь, но кое-как сбежали. Так себе репутация.

Но, факт остается фактом, этот одиозный человек успел наделать столько дел, потому что каким-то образом стал видным деятелем Белого движения. Потому что другие, более видные деятели Белого Движения ему доверяли и дали ему возможность проявлять инициативу, которая оказалась губительна для огромного количества людей. Ну либо всем было настолько все равно, что всерьез Унгерна никто и не воспринимал. До того момента, как он набрал небольшую армию фанатиков и головорезов и пошел захватывать Ургу, которую взять был не должен, на все равно взял, потому что китайцы предпочли отступить, нежели проверять, у кого крепче самурайский дух. Мне почему-то эта сцена напомнила небольшое произведение замечательного испанского автора Артуро Переса-Реверте «Тень орла», в котором бегущие с поле боя солдаты случайно бегут не в ту сторону, но бегут столь задорно, что образуют в бегство противника, который не может понять, что за психи сумасшедшие их атакуют почти с голыми руками. Также плюс минус и брали Ургу (и все равно взяли не поэтому).

В общем, не думаю, что это будет спойлером, ведь мы все проходили Гражданскую войну и знаем, кто выиграл, но дела у Унгерна кончились так себе. Стоило дяде Роме сказать, что баста грабить монгольские караваны, айда бить Красных, так сразу как-то его быстро слили и предали, потому что авантюризм — это хорошо в монгольских степях, но никак не дома, в уже почти проигранной войне. Ну и как часто это было в те времена, даже (особенно) с Белыми генералами-адмиралами, дядю Рому быстро поставили к стенке, и на том его предельно странный самурайский дух и покинул тело. Тело, которое одевалось модно, не носило никакого оружия и сжигало других людей заживо. Безусловно, дядя Рома сильно ошибся временем, да и страной тоже. И в вопросе, кто же такой этот Унгерн - бог войны или псих сумасшедший, который получил слишком много власти, наверное, правильный ответ второй.

Все же ходы за этим интересным прибалтом записал Леонид Абрамович Юзефович – маститый прозаище, автор многих художественных романов в жанре детективъ (я читал один, «Казароза» – на удивление очень средний) и парочки нон-фикшн эпиков, которые всегда получали от критиков высшее призвание. Не исключение и «Самодержец пустыни» - Юзефович сохранил удивительный баланс между заинтересованностью в предмете и объективностью рассказчика, что позволяет читать книгу как хороший исторический учебник. Количество деталей и различных персонажей огромно, их проработка – на уровне серьезного профильного ученого, одно удовольствие наблюдать за столь скрупулезной и точной работой. Правда, все равно где-то витает вопрос, почему именно Унгерн, почему он? Почему не кто-то такой же одиозный, но, а) более известный б) более человечный? Но тут авторская презумпция невиновности – о ком хочет, о том и пишет, пускай и о конкретном злодеюке, но зато предельно хорошо. Да и заинтересованность автора схожими материями (регионом и религией) тоже наводит на некие размышления.

Подведем итоги. «Самодержец пустыни» - это ОБЪЕМНАЯ, очень качественная книга об одном человеке, написанная очень точно и интересно, но при этом сама же немного от себя отталкивающая – отчасти все-таки небольшой романтизацией персонажа, отчасти некоторой событийной избыточностью. Иногда ее не хочется читать почти что на подсознательном уровне. Я не очень впечатлительный, но Леонид Абрамович описывает некие сцены с амбулаторной точностью, а учитывая, что сцены исполнены языческой жестокости – читать их прям не хочется. Хотя, еще раз повторюсь, это абсолютно мастерская работа. «Самодержец пустыни», безусловно, просто обязан стать сериалом, тут и фактура, тут и история, тут и судьба человека. Понятно, что над образом Унгерна придется поработать пиарщикам, но мне кажется, получилось бы очень хорошо. Да и так хорошо, просто хочется визуализации.

А так, безусловно, хорошая книга о плохом человеке.

Многорукий бог Далайна

Дополнение к заголовку немаловажно и не случайно. По сути, Леонид Юзефович рассказывает не об Унгерне, а о гражданской войне - в Сибири, Северном Китае, Монголии. Он подробно описывает массу событий, которые происходили, скажем так, вокруг барона, но в которых он не участвовал. В книге появляются и пропадают множество участников конфликта, задевающих героя только по касательной. Отлично отображены многочисленные процессы - политические, этнические, конфессиональные, идеологические - на которые влиял он сам или которые влияли на него.

Это классно написанная история - человека, региона, эпохи. Автор вроде пишет спокойно, без нажима и словесных экзерсисов, но при этом история видится как живая, и все эти люди - русские, монголы, буряты, китайцы - как будто оживают, становясь из призраков давно умерших снова облекаются в плоть и кровь. По ходу рассказа Унгерн уходит все дальше в пустыню, а автор кружит над ним, как стервятник, описывая все более суживающиеся круги, спускается, чтоб проверить - умер ли? шевелится еще - и снова взмывает в воздух, чтоб снова сужать круги, бдительно следя за безоружной грязной фигуркой в ободраном мундире.

Благодаря активному пересыпанию текста монгольскими терминами и именами собственными слог автора напоминает горловое пение бурятского шамана, а учитывая ту дичь, что творил Унгерн, кажется, что шаман этот под влиянием мухоморов. Тяжело читать все те ужасы, что творили Унгерн и его солдаты - при том, что Юзефович старается рассказывать без эмоций. Даже для гражданской войны это был лютый перебор (и поразительно, что сейчас находятся люди, легко оправдывающие барона - вроде Дугина, например).

Сложно оценивать чудовищное количество баек и мифов, которые Юзефович приводит в книге как о титульном герое, так и о многих других персонажах этой сумеречной саги (вроде Семенова). С одной стороны, большинство их неверифицируемы в принципе, являются плодом фантазии почитателей или хулителей Унгерна и должны проходить в одной колонке с гороскопами и свидетельскими показаниями об анальном зондировании со стороны пришельцев. С другой стороны - автора очевидно интересует даже не сам черный барон, сколько его время, и в таком случае игнорировать слухи, россказни и легенды никак нельзя - они рассказывают об эпохе больше и лучше, чем любая строго научная биография. Также стоит отметить, что Юзефович при любой возможности все-таки старается разобраться в достоверности тех или иных легенд и баек.

Читается это все, натурально, как приключенческий роман - экзотические места, дикие местные племена, страшные религиозные ритуалы, красочные церемонии, внезапные повороты в судьбе, колоритные злодеи... Только что любовной линии не хватает да положительного героя.

— У вас случайно нет такого знакомого с красным лицом, тремя глазами и ожерельем из черепов? — спросил он. — Который между костров танцует? А? Еще высокий такой? И кривыми саблями машет?

Виктор Пелевин «Чапаев и пустота»

Если бы я читала Пелевина до документальной книги Фердинанда Оссендовского «И звери, и люди, и боги» , то, наверное, подумала бы, что «черный барон» – вымышленный персонаж, но после окончания «Самодержца пустыни» я вижу, что нашему уважаемому автору-постмодернисту не многое пришлось придумывать. Личность барона Унгерна-Штернберга так причудлива, что он еще при жизни превратился в миф, монголы отождествили его с Махагалой, гневным божеством тибетского буддизма.

«Он изображался в диадеме из пяти черепов, с ожерельем из отрубленных голов, с палицей из человеческих костей в одной руке и с чашей из черепа – в другой. Побеждая злых духов, Махагала ест их мясо и пьёт их кровь. Сам не способный достичь нирваны, он обречён вечно сражаться со всеми, кто препятствует распространению буддизма, причиняет зло ламам или мешает им совершать священные обряды».

О том, как совершилось превращение эстляндского барона, урожденного немца, и русского генерала в завоевателя Монголии и инфернальный персонаж, и рассказывает Леонид Юзефович. Сам барон считал, что «случайность и судьба» привели его туда, где он оказался. Вернее, не судьба, а карма, что несколько иное. Он твердо верил в свою избранность и мечтал о восстановлении империи Чингисхана. Хотя Унгерн был весьма экзотичен, Леонид Юзефович неоднократно говорит, что его образ вполне соответствует своему времени. В те времена кровь лилась, как вода, в умах присутствовал разброд, возникали разнообразные причудливые идеи и теории, среди которых идея «спасения с востока» не была очень уж оригинальной. Западная цивилизация, казалось, пришла в упадок, и находились люди, которые считали, что освежить ее может лишь дикая восточная кровь. Личные черты, разумеется, сыграли свою роль. По мнению автора, загадочный идеализм Унгерна в сочетании со свирепой жестокостью был не чем иным, как болезненной маниакальностью, нашедшей хорошую почву для реализации среди хаоса гражданской войны и прочих политических пертурбаций на востоке.

Инфернальная фигура барона вызывала почти суеверный ужас, притуплявший естественное чувство границы между человеком просто неуравновешенным и душевнобольным. К тому же сама атмосфера таинственности, окружавшая Даурию, мешала пристальнее вглядеться в её хозяина.

«Самодержец пустыни» в своем жанре, жанре исторической биографии – просто блестящая книга. Вряд ли можно быть более тщательным по охвату материала и проработке источников. Юзефович использует все вплоть до рукописных воспоминаний из различных архивов, письма, протоколы допросов, заметки из газет того времени, белых, красных и зарубежных, слухи и художественную литературу – и все это скрупулезно сверяет, дает комментарии о личностях писавших, их взглядах и отношении к барону, влиявших на ту или иную трактовку. Автор не ограничивается только тем, что касается барона Унгерна, а рассказывает также об его окружении, политической ситуации, атмосфере, в которой формировались взгляды.

Леонид Юзефович сохраняет беспристрастие, он оперирует только фактами и не делает эмоциональных оценок. После смерти барона мифотворчество о нем часто принимало крайние формы либо резкого осуждения, при котором он рисовался нечеловеческим чудовищем, либо носило, напротив, характер идеализации и отрицания тех жестокостей, которые он творил. Юзефович поставил своей целью отделить человека от мифа, и понять, откуда же взялся этот сложный неоднозначный образ. По-моему, ему это прекрасно удалось, рекомендую книгу любителям жанра биографии, любителям истории и тем, кому интересно, как творятся мифы.

Одним из первых в нашем столетии Унгерн прошёл тот древний путь, на котором странствующий рыцарь неизбежно становится бродячим убийцей, мечтатель – палачом, мистик – доктринёром. На этом пути человек, стремящийся вернуть на землю золотой век, возвращает даже не медный, а каменный.