Аля Кудряшева (Хайтлина) – поэт из Санкт-Петербурга, двукратный победитель конкурса «ПОЭТому» и лауреат премии «Новые имена». Известна в сети под ником «IZUBR» («Изюбрь»).
Ты читаешь и знаешь – это оно. Эта радость – твоя, и чужой сон – твой сон, и чужая боль – твоя боль, и жизнь, уложенная в тексты, – вот здесь.
Иногда izubr
В стародавние времена, когда я еще активничал в ЖЖ, была у меня френдесса с замечательным оленьим именем Izubr. Izubr была поэтессой. Писала удивительные стихи. Казалось, она могла зарифмовать все что угодно со всем чем угодно. Рифмовался, по-моему, сам воздух, которым она дышала.
И тут, представьте, этой весной листаю я книжки в библиотеке, натыкаюсь вот на эту - Открыто, начинаю читать и понимаю, что автор – та самая моя давняя френдесса из ЖЖ! Совершенно узнаваемый стиль. Чистота до прозрачности и легкость до невесомости.
А в прошлом месяце, и снова – случайно, в той же самой библиотеке, натыкаюсь на новую книжку автора. Разумеется, не мог пройти мимо. Читал и перечитывал. Кое-что выписал. Разукрасил закладками. Так что книга стала напоминать новогоднюю елочку.
При всем притом книга понравилась мне несколько меньше, чем предыдущая «Открыто». Мне кажется, из стихов Али потихоньку уходит легкость. Что поделать – мы все взрослеем. Матереем. В прямом и переносном смысле…
И все равно, хочу сказать: спасибо, Аля, за радость часов, проведенных с твоими стихами.
А еще я хочу сказать, что, читая эту книгу, я сам начинаю рифмовать что ни попадя. Так вот меня Аля со своими стихами инициирует в поэта.
Иногда izubr
В стародавние времена, когда я еще активничал в ЖЖ, была у меня френдесса с замечательным оленьим именем Izubr. Izubr была поэтессой. Писала удивительные стихи. Казалось, она могла зарифмовать все что угодно со всем чем угодно. Рифмовался, по-моему, сам воздух, которым она дышала.
И тут, представьте, этой весной листаю я книжки в библиотеке, натыкаюсь вот на эту - Открыто, начинаю читать и понимаю, что автор – та самая моя давняя френдесса из ЖЖ! Совершенно узнаваемый стиль. Чистота до прозрачности и легкость до невесомости.
А в прошлом месяце, и снова – случайно, в той же самой библиотеке, натыкаюсь на новую книжку автора. Разумеется, не мог пройти мимо. Читал и перечитывал. Кое-что выписал. Разукрасил закладками. Так что книга стала напоминать новогоднюю елочку.
При всем притом книга понравилась мне несколько меньше, чем предыдущая «Открыто». Мне кажется, из стихов Али потихоньку уходит легкость. Что поделать – мы все взрослеем. Матереем. В прямом и переносном смысле…
И все равно, хочу сказать: спасибо, Аля, за радость часов, проведенных с твоими стихами.
А еще я хочу сказать, что, читая эту книгу, я сам начинаю рифмовать что ни попадя. Так вот меня Аля со своими стихами инициирует в поэта.
Книга из тех, которую нельзя читать быстро, залпом. На каждой странице приходится останавливаться, потому что очень ломко и щемяще.
Стихи Али я читаю уже больше десяти лет. И очень заметна разница между тогда и сейчас. Тогда - это подростковое, легкое, резкое, местами горькое. Чистые рифмы, строгие ритмы. Сейчас что-то гораздо более глубокое. И одновременно более сложное. Не сразу узнаешь, не сразу понимаешь, не сразу ловишь ритм. Но когда поймаешь, стихи начинают выстраиваться и жить, и тогда перехватывает дыхание.
Книжное путешествие. Тур 12. Найди свое предназначение! Карта тура 5 Дверь в лето. Поле 16, Порнография или Поэтессы
Сильно, мощно, порой под кожу. Автор мастерски владеет словом. Но - ах! - до чего же долгий, тягучий слог! Временами даже производит впечатление красивости (а где красивость, там и некоторая искусственность). Что, впрочем, ни на йоту не отменяет истинности стихов для автора и их значимости в современной поэзии. Правда, вижу я это как бы со стороны, с некоторого расстояния - верный признак "не моей" (субъективно) литературы.
Начала читать на полу в магазине у книжного шкафа...
Где встретила, там и села на месте, чтобы прочитать страничку, ещё одну. Это волшебная книга. Иногда я выхожу в прямой эфир, беру её и просто читаю тем, кто выходит и просит для себя страницу. В каждой строчке жизнь. Настоящая. Чистая. Аля видит жизнь реально и учит (сама того не зная) этому нас. Благодарю за этот сборник!
Чтобы душу свою подарить тебе, я покупаю новою на е-бэе, может эта будет поглубее, чем моя, испачканная уже.
Он улыбается: «Кто тебя разберет…»
И прячет в карман тихонько пару деталек.
Сто дней, сто ночей,
Плачет город – он ничей,
знаешь, жизни несчастливых
сходятся до мелочей.
Исчезли те, с кем раньше у меня
Не то чтобы душа сливалась в хоре,
Не то чтобы сердца стучали в такт,
Но те, кого не нужно догонять,
Кого не нужно дожидаться в холле,
А с кем шагаешь рядом просто так.
А у нас декабрь, но вокруг по вешнему Сыро и горячо. Я захожу домой и вешаю Голову на крючок.
Я встаю в семь утра – и это, конечно, поздно,
За окном февраль пахнет хлебом, бензином, розой,
Пахнет гель для душа – мята и лемонграсс,
Бесконечный будильник заходится нервным тиком
Расступается снег под огромным моим ботинком.
Это час до рассвета, большая земная стирка,
Постирался, отжался от пола двенадцать раз.Вот двенадцать людей для меня – и часов не боле,
И двенадцать разных названий для слёз и боли,
И четырнадцать слов «люблю», и тринадцать «нет».
Просыпается слон, просыпаешься ты, пока что
Не имеющий имени, пахнет горелой кашей,
Просыпается на столе порошок от кашля,
Тает розовый снег на сыром до бровей окне.