Бытовая лав-стори. Босс — отец-одиночка и беременная супер-няня. Цивил и фикрайтер. Никаких интриг, вот-это-поворотов и драм. Я бы назвала это историей в жанре «комфорт».
— Я же не хочу замуж за отца своего ребенка. — Не хотите? — переспросила Мадина. — Но почему? — Потому что я вообще не хочу замуж. Носки. Храп. Претензии. «Чтобы была дома до полуночи». Нет, я, конечно, и сама не люблю где-то шастать по ночам, но ведь могла бы захотеть!
Только в юности обожаешь плохих парней. С возрастом начинаешь тянуться к чему-то теплому и безопасному.
Прятаться за мужскими юбками мне не позволяет женская гордость.
— Хочу скорее увидеть козявку, — заявила Ева.
<...>
— Это будет в начале весны, — объяснила она. — Сейчас закончится лето, потом наступит осень, потом выпадет снег, мы встретим Новый год, а потом мой ребенок придет в этот мир вместе с теплом и солнцем.
— Так долго! — разочарованно протянула Ева.
— Ничего и не долго. Вжух-вжух, и вот тебе уже восемьдесят, ты смотришь на старуху с косой и думаешь, что ничегошеньки не успела в своей жизни.
Напоминалка на будущее: надо поступать правильно, а неправильно поступать не надо.
— У всех свои тараканы, — удовлетворенно кивнула сама себе Ася. — Не бывает бестараканных людей, я же говорила.
— Похожее на униформу для прислуги.
— Ну мы же не в средних веках живем, — ощущая, что тонет, он попытался выплыть на поверхность.
— Я-то об этом знаю, а вы?
Адам с интересом наблюдал за тем, как Ася посыпает свежие огурцы сахаром и хрумкает их с небывалым удовольствием.
— Вкусно? — наконец, спросил он.
— Ага. На арбуз похоже.
Почему вы, женщина, отказавшаяся от мужчин, пишете фанфики с любовными сценами?
— Сублимирую, — охотно объяснила она. — Наш мозг совершенно не видит разницы между фантазией и реальностью. Он все равно выделяет дофамин, даже если все происходит всего лишь в сериале или книге. Так зачем платить больше?
— И никогда не пойму смысл стихотворения про бычка.
— Да что вы к нему прицепились! Ну идет, ну качается, ну доска у него кончается…
— Это о смерти, да?
От изумления Ася даже краснеть перестала.
— В некотором роде, — пробормотала она, — под всеми нами доска шатается, и мы можем упасть в любой момент. Но это вовсе не значит, что мы должны перестать идти вперед… Впрочем, финал всегда одинаков. Эта чертова доска всегда заканчивается. Но, Адам! Страшно представить, что с вами случится завтра, когда я расскажу вам про мишку с оторванной лапой!
— А более добрых сказок у вас нет? — пробормотал он, закрывая глаза.
— Сказки нужны не для того, чтобы быть добрыми, а для того, чтобы подготовить детей к жестокости этого мира.
НО Я ПОДУМАЛ КАКАЯ РАЗНИЦА ДУРАК Я ИЛИ УМНЫЙ ,ПРЕДПОЧЕЛ МЫСЛИТЬ КАТЕГОРИЯМИ СЧАСТЛИВ ИЛИ НЕ СЧАСТЛИВ.
- Что такое ремонт? - спросила Ева.
- Боль, анархия, разрушение!
Все это закончится катастрофой.
Титаник уже покинул порт.
Аннушка разлила масло.
Ася снова влюбилась.
- Злость - это хорошее, созидательное чувство, которое добавляет тебе ускорения. Сразу - вжух! - и ты на финише. Это не то же самое, что ползти потихоньку.
- Вас только что выворачивало наизнанку. Как вы вообще можете сейчас думать о еде?
- С вожделением!
-Ты не можешь знать больше, чем гугл!
- Мы должны уважать чужие странности!
— А как твоя козявка будет тебя называть? — требовательно спросила Ева.
— Марьей Михайловной… — ляпнула Ася и вздохнула, отгоняя от себя лиходейское настроение. — Мамой, — поправилась она мягко. — Мой ребенок будет называть меня мамой.
— Тогда и я как козявка, — определилась Ева, забираясь под плед. — Будешь моей другой мамой. Административной.
— Альтернативной, — поправила Ася с улыбкой и расцеловала Еву. — Мне кажется, что ты очень хорошо решила.
— Тебе не приходило в голову, — Вика стряхнула собственноручно организованную гору папок и присела на стол, чтобы пригладить его волосы, — что все вокруг правы, а ты дурак?
— Приходило, — с Асиным простодушием признался Адам. — Но я подумал, какая разница, дурак я или умный. Предпочел мыслить категориями счастлив или не счастлив.
— Что с начальником? — спросила ее Вика, изящно опускаясь рядом.
— Встреча с бывшей.
— Я — его бывшая!
— Вы новая бывшая. А это старая бывшая...
— Детка, как ты смотришь на то, чтобы назвать щенка Гизмо?..
— Но это же Вася, — всхлипнула Ева и прижала рыжего толстячка к себе.
— Вася так Вася, — покорно согласилась Ася, присела на корточки и заглянула щенку под хвост. — Девочка по имени Вася. Ничего такого. В наше время гендер вторичен.
— А какого размера сейчас твой ребенок? — спросил Димдим. Ева встала перед ним на колени и пыталась заплести из его волос косичку. — Как тапочек?
— Меньше.
...— Как печенька?
— Меньше.
...— Как горошина?
— Меньше.
— Еще меньше?
Она кинула в Димдима линейкой.
— Отмеряй четыре миллиметра, умник. Это и есть мой ребенок.
— Это даже не ребенок. Это наногном, — разочарованно воскликнул он.
- ... У вас свое рекламное агентство?
— И еще фабрика по пошиву носков. Купил на сдачу.
— Я еду сдавать себя на анализы. Быть беременной ужасно хлопотно. Никогда не повторяйте моих ошибок, Адам.
— Я очень постараюсь не беременеть, — пообещал он. — Вам не одиноко? Поехать с вами?
— Ваша семейная сантабарбара вывела меня из душевного равновесия, — неохотно призналась Ася, — секретные дети, несчастные женщины, разлученные братья. На сцену выходят трое индийцев и начинают весело, но грустно танцевать. Ганг, твои воды замутились!