Вообще в моих воспоминаниях больше вещей, чем людей: танцующий волчок на пустынной улице среди развалин, овсяные хлопья в чайной ложке, серая каша, которую нам раздавали в жестяной миске с русским штампом, – а от людей остались в памяти только детали: волосы, щеки, узловатые шрамы на пальцах; у матери еще с детства на указательном пальце был рубец, и за этот бугорок я крепко держался, когда шагал с ней рядом.