— А, прилетела синица, что море подожгла, — сказал он, наугад ткнув папиросу в пепельницу на попу.
— Садись, выпьем, сестренка? Выпьем за озябших на трескучем морозе синиц! Он не стал дожидаться согласия, приподнялся, налил Вале, затем себе, чокнулся с ее рюмкой, выпил и опять лег, не закусывая, только на миг глаза закрыл.
— Хватит бы, Вася, причины-то выдумывать, — заметила тетя Глаша.
— За один абажур только и не пил, кажись.