Но я охотно допускаю, что это Петербург на четверть больше, чем нужно, и наши свирепые дующие пространства, "мучитель жестокосердый, непокорный призрак", - ненормально. Почему должно быть нормально, что и зимой и летом из бескрайних пустынных просторов в рожу ударяет холодный вихрь? Тут после Парижа кажется, что живем на последнем рубеже возможной жизни человека, в суровой крепости (где паек как в осажденной), а дальше жить нельзя, неестественно, как неестественно жить белому медведю в Африке.("Золотой город", с. 118)