В Элм-Хейвене Майк О’Рурк заснул прямо на стуле около окна в бабушкиной комнате. Бейсбольная бита лежала у него на коленях. Внезапно его разбудил какой-то шум.
В южной стороне города Джим Харлен проснулся от ночного кошмара и сел, уставившись в окно. В комнате было темно. Рука болела в самой кости, и привкус во рту был ужасный. Он понял, что проснулся от какого-то отдаленного, но мощного звука.
Кевин Грумбахер крепко спал, когда что-то вдруг заставило его буквально подскочить в постели. Он сел, задыхаясь в стерильной чистоте своей спальни. Что же разбудило его? Кевин прислушался, но ничего не услышал, кроме ровного гудения кондиционера, встроенного в вентиляционное отверстие. Но это повторилось снова. И снова.
Дейл проснулся от страха, точно такого же, какой охватывал его, когда снилось, будто он падает. Сердце билось так, будто произошло что-то ужасное. Он заморгал, уставясь на ночник. В кровати рядом послышалось какое-то шевеление, и теплые пальцы Лоренса ухватили брата за рукав пижамы. Сонным голосом он спросил у Дейла, что случилось.
Дейл откинул одеяло и сел, не понимая, что могло разбудить его.
Звук повторился. Ужасный, эхом отдававшийся в самых глубинах мозга. Дейл посмотрел на брата и увидел, что тот заткнул уши и с ужасом смотрит на него.
Значит, он тоже слышал…
Вот опять. Колокол… Громкие, гулкие удары, гораздо более мощные, чем удары колокола церкви в Элм-Хейвене. Разбудил Дейла первый удар. Второй эхом прокатился во влажном мраке. Третий заставил мальчика отшатнуться, зажать уши и нырнуть в кровать, как будто от этого можно было спрятаться. Он ожидал, что сейчас в комнату прибегут мать с отцом, раздадутся крики соседей… Но вокруг стояла тишина. Не было никаких звуков, кроме ударов колокола, и никто, кроме них с братом, не слышал этого жуткого гула.
Колокол, казалось, был здесь, рядом с ними, в этой комнате. Он пробил в четвертый раз, затем в пятый… Пока не пробил полночь.