И, глядя на умиротворенное лицо спящей спутницы, я поняла, что именно исчезло, ушло вместе с Кириной…
Чувство защищенности. Уверенность ребенка в родителях, ученика в учителе. Все мы чьи–то дети. Неразумные чада, громко требующие самостоятельности, свободы, уважения и беспечно упускающие, что вместе с правами приходят обязанности. На одно «хочу» найдутся десятки «надо» и сотни «нельзя». Но осознание этого обычно приходит слишком поздно: пуповина перегрызена, и дорога разбегается на две: искать нового родителя или самому становиться им. Хотя есть и третий путь – в уродцы, подобные мне, что находят ребенка внутри себя – они боятся взросления, но еще больше страшатся зависимости. И эта непонятная тревога, холодившая живот, – не что иное, как неизвестное мне дотоле бремя ответственности за кого–то еще, кроме себя, любимой. Странное ощущение пугало меня, но одновременно делало сильнее…