Тишина проникает в ухо,
и ты думаешь, что оглох,
вот Мария на старой кухне
сигаретный глотает смог.
Надо лечь, пока держат стены,
пока крыша еще цела.
У Марии дрожат колени,
над Марией дрожит луна
коногонкою в небе буром -
немигающий глаз отца.
Только глаз один, ни фигуры,
ни одежды, ни черт лица.
Этот глаз на реке - дорожка,
на стекле - серебристый блик.
Скоро-скоро опять бомбёжка
и глазной неуёмный тик.