Рауль отодвинул четвертый стакан. Медный носик чайника дарил отнюдь не постный кипяток, а нечто более жгучее, так что три первых пролетели незаметно. За последним локоть сбросил на пол вяз копченых карасей, и от этой неловкости тотчас усилилась кислая муть. Половой еще на входе в чайную распознал в хандрящем юнце мага морского корпуса, и стал предупредителен и быстр. Он и теперь подскочил, поднял душистых карасей и даже обмахнул их белым рушником, возвращая на стол, но офицерик все равно...
Зачарованная свирель, что зимним утром всполошила привычный рынку быт, растревожила душу одинокой вареньщицы.
Бойкой игруньей слыла она в юности, легкою трелью томила сердца!
Только вот в тридцать все счастье уже иными поделено... или выпадут еще на ее долю крохи?