Все страньше и страньше. Рано или поздно все девочки, оказавшиеся в волшебном мире, приходят к этому выводу.
если выбирать между дурой и сволочью, я за первый вариант. Он мне привычнее.
– Хорошо, – кивнула я. – Правда, вы молодец. Чудотворец, талантище, посланец и любимец богов. И при этом разумный человек.
– Это был сарказм? – уточнил доктор.
– Он самый. Прячу под ним зависть к вашему гению.
– Не стоило. Мне нравится будить в людях низменные чувства.
– Мистер Вульф, вопрос несколько запоздал…
– С-саймон, – выдохнул он с присвистом.
– Что?
– Вы сидите на мне с ножом в руке. Думаю, этого достаточно, чтобы обращаться ко мне по имени.
– Чему вы улыбаетесь? – подошел ко мне Оливер.
– Жизни. Забавная штука. Временами.
– Приятно видеть, что вы не унываете.
– Стараюсь. Тут ведь как на ринге: опустишь руки – пропустишь удар.
когда любишь человека, ради него будешь готов не только умереть, но и жить.
Эклеры этого не лечат, так же как и шоколадные торты, но по пути в общежитие я опять заглянула в кондитерскую. Вернувшаяся поздним вечером Маргарита увидела лишь пустую коробку, а рядом с ней – грустную меня. К тому времени я успела диагностировать у себя нервную булимию, сломать ноготь о дверцу шкафчика, в котором соседка хранила стратегический запас сладостей, и смириться с тем, что жизнь кончена.
Но оказалось, что не жизнь, а всего лишь еще один день.
Следующий обещал быть лучше.
Мэг простила мне взлом шкафчика и приготовила отвар, после которого меня перестало мутить и снова захотелось жить и есть. Жить я решила вопреки всему, а есть – поменьше.
– Не делай так, – попросила я подругу. – Пожалуйста.
– Как? – не поняла она.
– Так, – я прижала к груди сложенные лодочкой ладошки и захлопала ресничками точь-в-точь как Мэг, когда говорила о Грине. – Ты становишься похожа на одну девушку.
– Что не так с той девушкой?
– Она рыжая.
Ставшие резкими черты, жесткая линия рта и тени на веках мужчины будили во мне странные желания… Действительно странные. Увести его из рабочего кабинета, усадить на теплой кухне, картошечки с лучком нажарить по-быстрому, хрустящие огурчики выложить из банки на тарелку, сальца с чесночком подрезать. Поставить на стол запотевшую бутылку водки – не пьянства ради, а здоровья для, как любил говаривать дед…
«Жениться тебе надо, милок, – мысленно вздохнула я по-старушечьи. И добавила, вспомнив о своей секретной миссии: – На мне».