Кто выжил, тот и победил.
Взялся – делай, а не можешь, так и не берись.
Эркин не ответил. Неважно, что подумал Миняй, что он индеец, или что был скотником, пастухом и должен был бы это знать, а вот… но что есть, то есть, да, он слышал, ещё там в Алабаме, и видел, и птиц, и следы звериные, и жуков всяких, и бабочек, и травы разной насмотрелся и даже напробовался, но не надзирателей же спрашивать, а рабы и сами не знают, и не до того им. Чего сожрать нельзя, о том и речи нет.
Воин не слушает женскую болтовню. Особенно, когда говорят за спиной и шёпотом.
цель не оправдывает средства, она их определяет, и замена средств меняет и цель.
Рождённый рабыней рождён рабом и всегда раб. Номер на руке, и ты – раб, навечно и до смерти. Рождён рабом, живёшь рабом и умрёшь рабом.
Ковбою думать вредно: скорость на стрельбе теряется.
глупость, окончившаяся благополучно, остаётся глупостью.
– Я боялся, сложнее будет.
– Нет, – Андрей лихим щелчком отправляет окурок в урну. – На экзамене сложнее обычного не дают. Незачем же.
– Смотря какой экзамен, – хмыкнул Тим.
Эркин кивнул. Оба вспомнили одно и то же: свою учёбу ещё там. Не разговаривая об этом, они оба понимали, что при всём различии их обоих… искалечили. Вот ведь как. Ни здоровья, ни силы не занимать, а… калеки.
– Потрясающе, Ларри. Может, откроем при салоне ещё и ресторан? От клиентов отбою не будет.
Ларри польщённо улыбнулся.
– Благодарю, сэр, но сэр Маркус учил меня, что когда много в руках, то потом подбирать сложно.
– Золотые слова, – кивнул Джонатан.