— Ты хорошо сделал, что сказал мне об этом, — произнес Гарри. — Что ж... Похоже, я потратил многие месяцы на пустые усилия... впрочем, неважно... теперь мы начнем все заново. Ты удостоился благодарности лорда Волан-Де-Морта, Руквуд...
— О, милорд... спасибо, милорд! — выдавил из себя Руквуд голосом, хриплым от облегчения.
— Тогда вы станете легкой добычей для Темного Лорда! — в бешенстве выкрикнул Снегг. — Дураки, у которых душа нараспашку, которые не владеют своими чувствами, упиваются грустными воспоминаниями и так легко позволяют себя спровоцировать — одним словом, слабые люди, — у них нет никаких шансов противостоять ему! Он войдет в ваш ум, Поттер, как нож в масло!
— Только маглы рассуждают о «чтении мыслей». Ум — не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится. Мысли не напечатаны внутри черепа, чтобы их мог изучить всякий любопытный. Мозг — сложный и многослойный орган — по крайней мере, у большинства людей, Поттер. — Он усмехнулся. — Верно, однако, что те, кто овладел легилименцией, способны при определенных условиях проникнуть в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения. В частности, Темный Лорд почти всегда знает, когда ему кто-то лжет. Только искушенные в окклюменции способны подавить чувства и воспоминания, противоречащие лжи, и, таким образом, говорить неправду в его присутствии, не опасаясь разоблачения.
— Один человек не может столько всего чувствовать сразу — он разорвется.
— Если у тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, это не значит, что у нас такой же, — сварливо произнесла Гермиона и взялась за перо.
— Вы не знаете, что это такое! Вы никогда с ним не сталкивались! Думаете, просто запомнил пяток заклинаний и пустил в него, как на уроке? Ты все время знаешь, что между тобой и смертью — ничего, кроме... твоих мозгов, или смелости, или чего там еще, — когда не теряешь рассудка, сознавая, что через микросекунду — конец или пытка... Или друзья умирают у тебя на глазах... Ничему такому нас в классах не учили, не объясняли, как с этим быть, а вы тут сидите с таким видом, как будто перед вами умненький мальчик, а Диггори был глуп, все не так сделал... Вы просто не понимаете, это вполне мог быть я, и так и было бы, если бы не нужен был Волан-де-Морту.
— Страшная женщина, — пискнула Гермиона. — Страшная. Я как раз говорила Рону перед твоим приходом — надо с этим что-то делать.
— Я предложил яд, — угрюмо сказал Рон.
— Ума палата дороже злата, — сказала Полумна чуть нараспев.
— Не жалей умерших, Гарри. Жалей живых, и в особенности тех, кто живет без любви. Твое возвращение, может быть, послужит тому, чтобы стало меньше искалеченных душ, меньше разбитых семей. Если это кажется тебе достойной целью, то сейчас нам пора проститься.
— Это больно?
Ребяческий вопрос сорвался с уст Гарри прежде, чем он успел подумать.
— Умирать? Нет, нисколько, — ответил Сириус. — Быстрее и легче, чем засыпать.
Между деревьев скользили дементоры. Он чувствовал исходящий от них холод и не был уверен, что сумеет пройти сквозь него невредимым. Вызвать Патронуса у него не было сил. Он больше не мог удерживать дрожь. Это все же не просто — умереть. Каждый вздох, запах травы, прохладный воздух, овевающий лицо, — какие сокровища! Подумать только, что у людей в запасе годы и годы, время, которое некуда девать, так много времени, что оно порой тянется слишком медленно, а он цепляется за каждую секунду. Он чувствовал, что не в силах идти дальше, и в то же время знал, что должен. Долгая игра окончилась, снитч пойман, пора покидать поле…