Тут этот главный инопланетянин, как по заказу, опять как рявкнет:«Почему не проведена эвакуация? Даю всем тридцать секунд, чтобы покинуть помещение!»
Тут Тимоха и родился.
- Обалдеть! – выдохнула я. – Вот это история.
- А Тима-то послушный парень, - улыбнулась Дашка. – Сказали покинуть помещение, он и покинул.
И вдруг у меня ни с того ни с сего останавливается родовая деятельность. То есть совсем. Ни схваток, ни потуг – ничего.
......... Павел Олегович репу почесал и говорит кому-то негромко так: «Здесь экстренное кесарево. Готовьте операционную». И тут, в этот самый миг распахивается дверь и в родзал влетает три инопланетянина. Точь-в-точь, как в моих детских кошмарах. Огромные…
Юлька эмоционально взмахнула руками, показывая немыслимые размеры непрошеных гостей:
- В скафандрах, в руках какие-то страшные штуки, на галактические пушки похожие. А самый главный из них как заорет: «Где очаг возгорания?» Я не то, что перепугалась… у меня внутри все опустилось. Чувствую, внизу что-то не то. Я акушерке тихонечко так говорю:
«Простите меня, пожалуйста, я, кажется, со страха обкакалась».
А она посмотрела и улыбается:
«Молодец! Головку родила! Давай еще раз испугайся, и все закончится».
– Тихо.
Все и замолчали. Включая единственного попугая, огромную птицу с ярко-красным оперением, принесенную дэром Гроббе, дабы несколько оживить пейзаж. Ну и придать парку хоть какой-то налет цивилизованности.
Попугай имел массивный клюв, мрачный вид и обыкновение тихонько, но с душою, материться вслед принцессам. Причем это его свойство обнаружилось только сегодня.
Принцессы сделали вид, что не слышат.
если ты умеешь любить, если ты дорожишь теми, кого любишь, то в твоем сердце всегда будет весна
— Ого, да тут пир горой! Пригласите?
Я не ругаюсь грязными словами, я с детства умею ими смотреть — и посмотрела на охранника так, что он счел за лучшее употреблять собственные запасы и не соваться к чужому столу. Он человек служивый, ему паек полагается, а нам еще неизвестно, как на Севере жить. А все прожрать много ума не надо. Такие, как этот охранник, все наши тюки за час могут опустошить — чего б за чужой счет не трескать?
— Карина, ты идёшь работать. Живо. Делаешь так, чтобы толпа внизу не при каких условиях не проникла в наш офис.
— Но… Это твои кандидаты!
— А ты офис-менеджер, и это всё твоя вотчина. Так что иди… И защищай РОДИНУ.
— Соня Евгеньевна, если вы помрёте на рабочем месте, мы, конечно, погрустим. И может быть даже не день, и не два… И наш траур затянется на целых четыре дня, но это тот максимум, который осилит наш офисный планктон. А дальше на ваше место придёт Альберт.
— Какой Альберт? — удивилась вполне искренне.
— А такой! Который жрёт нормально, а не один раз в день, при этом, впахивая как ломовая лошадь.
— Не преувеличивай, — отмахнулась я от неё. — Ты же знаешь, это вынужденная мера.
— Настолько вынужденная, что уже затянулась на второй месяц.
— Ну кто виноват, что вес встал, а нужное платье так и не хочет на мне сидеть?
— Значит платье — дрянь.
Я ведь, по сути, была не обязана хотеть общаться со всеми. Эту часть своего характера я всегда рассматривала как недостаток, но вот сейчас вдруг подумала, что мне просто так было комфортно. Я ведь умею общаться с людьми? И близкие отношения строить умею. Да не со всеми, но ведь умею… Столько лет корила себя этим, что не могу быть такой как все, а тут вот на ровном месте осознала, что просто не хочу. Или не на ровном? И дело тут вовсе не в том, что окружающие меня люди плохие или наоборот слишком хорошие, просто отношения — это химия, а не физика. Это как с подбором кадров, где каждому своё место.
— Рыбка, мы настолько не в себе… Что просто не сможем найти никого лучше тех, чем мы сами.
- Вы не обиделись из-за этого? - спросил с достойной осторожностью.
- Не обиделась, - процедила сквозь зубы.
- Сильно не обиделись? - прозвучало обреченно.
- Сильно, - прошипела от всей широты ведьминской души.